Иллюстрации Мориса Сендака

У кота-сёрфера я заметил несколько странностей.

Странность первая: он был котом-сёрфером.

Странность вторая: он был в футболке. С надписью «КОТ – ГЕРОЙ, ПЕС – ОТСТОЙ».

Странность третья: он держал закрытый зонтик, словно боялся промокнуть. А ведь это, если вдуматься, последнее, что должно волновать сёрфера.

Странность четвертая: судя по всему, больше никто на пляже его не видел.

Кот поймал хорошую волну и заскользил по ней. Но стоило ему приблизиться к берегу, как он совершил ошибку – раскрыл зонт.

Резкий порыв ветра унес сёрфера в небо. Еще секунда – и он врезался бы в чайку.

Но даже она, казалось, его не заметила.

Кот парил надо мной, как пушистый воздушный шар. Я посмотрел наверх. А он – вниз. И помахал мне.

На нем был черно-белый плащ, в котором он очень походил на пингвина из одной компьютерной игры. Не хватало только галстука-бабочки и цилиндра. Казалось, он спешил на какой-то праздник.

По-моему, я его уже где-то видел.

– Креншоу, – прошептал я.

Я огляделся. Вокруг кого только не было: и строители песчаных замков, и метатели фрисби, и охотники за крабами. Но никто из них не замечал летающего кота-сёрфера с зонтом.

Я изо всех сил зажмурился и досчитал до десяти. Медленно досчитал.

Казалось, десяти секунд мне хватит на то, чтобы перестать сходить с ума.

Немного кружилась голова. Но такое порой случается, когда я голоден: я ничего не ел с самого завтрака.

Открыв глаза, я облегченно выдохнул. Кот исчез. Надо мной было только бескрайнее и пустое небо.

Хоп. Зонт, словно гигантский дротик, вонзился в песок совсем рядом со мной.

Он был желто-красный, разрисованный улыбающимися мышатами. На ручке цветными карандашами были выведены слова: «ЭТОТ ЗОНТ ПРИНАДЛЕЖИТ КРЕНШОУ».

Я снова закрыл глаза и досчитал до десяти. Я открыл глаза, и зонтик – или зонт, как его ни называй, – исчез. И кот вместе с ним.

Был конец июня, погода стояла солнечная и теплая, но по моей спине пробежал озноб.

Я ощутил то, что чувствуешь за мгновение до прыжка в глубокий бассейн. Будто вот-вот окажешься в другом мире. Последний шаг еще не сделан. Но ты уже знаешь, что возврата нет.

Дело вот в чем: вообще-то, я не любитель заводить воображаемых друзей.

Серьезно. Осенью я пойду в пятый класс. В моем возрасте нет ничего хорошего в том, чтобы прослыть сумасшедшим.

Мне нравятся факты. Всегда нравились. Неоспоримые факты. Вроде «дважды-два-четыре». Или «брюссельская-капуста-на-вкус-как-грязные-носки-после-урока-физкультуры».

Ну ладно, может, насчет капусты – это лишь мое мнение. В любом случае, я никогда не пробовал грязные носки после урока физкультуры, так что могу ошибаться.

Факты важны для ученых, а я хочу стать ученым, когда вырасту. Больше всего я люблю факты о животных. Особенно такие, услышав которые люди говорят: «Не может быть!»

Например, что гепард может бежать со скоростью более ста километров в час.

Или что обезглавленный таракан способен прожить еще две недели.

Или что глаза жабовидной ящерицы стреляют кровью, если ее разозлить.

Я хочу изучать животных. Еще не знаю каких именно. Сейчас мне очень нравятся летучие мыши. Еще мне нравятся гепарды, коты, собаки, змеи, крысы и ламантины. Так что выбор есть.

Я люблю и динозавров, несмотря на то что все они вымерли. Какое-то время мы с моей подругой Марисоль хотели стать палеонтологами и искать ископаемые останки древних животных. Марисоль даже зарывала в свою песочницу куриные кости и устраивала тренировочные раскопки.

Этим летом мы с Марисоль начали подрабатывать выгульщиками собак. Во время прогулок мы иногда делимся друг с другом фактами о животных. Вчера Марисоль рассказала мне, что летучая мышь может съесть за час тысячу двести комаров.

Факты куда лучше выдумок. Выдумку нельзя увидеть. Ее нельзя подержать в руках и измерить.

Ламантина тоже нельзя подержать в руках. Но тем не менее… Сказки – это одна сплошная неправда, если разобраться. А мне не нравится, когда мне лгут.

Мне никогда не нравилось притворяться. Когда я был маленьким, я не наряжался в костюм Бэтмена, не говорил с мягкими игрушками и не боялся монстров, живущих под кроватью.

Родители рассказывают, что я расхаживал по детскому саду и заявлял всем, что я – мэр Земли. Но это продлилось всего несколько дней.

Да, у меня тоже был «период Креншоу». Воображаемые друзья есть у многих детей.

Как-то раз мы с родителями пошли в торговый центр на встречу с пасхальным кроликом. Под ногами у нас была искусственная трава, мы стояли рядом с гигантским искусственным яйцом, лежавшем в гигантской искусственной корзинке. Когда пришла моя очередь фотографироваться с кроликом, я посмотрел на его лапу и резко дернул за нее.

Внутри оказалась мужская рука. С золотым обручальным кольцом и поросшая светлыми волосками.

– Это не кролик, а человек! – закричал я.

Какая-то маленькая девочка заплакала.

Менеджер торгового центра попросил нас уйти. Мне не досталось ни бесплатной корзинки с шоколадными яйцами, ни фотографии с ненастоящим кроликом.

Тогда я впервые в жизни понял, что людям не всегда нравится слышать правду.

После этого случая с пасхальным кроликом родители забеспокоились.

Не считая того случая, когда я был мэром Земли, фантазером я не казался. Родители думали, что, наверное, я слишком взрослый для фантазий. Слишком серьезный.

Папа гадал, не стоит ли ему читать мне больше сказок.

Мама гадала, не запретить ли мне смотреть так много программ о природе, в которых животные поедают друг друга.

Родители спросили совета у бабушки. Им хотелось знать, не веду ли я себя чересчур взросло для моих лет.

Бабушка велела им не переживать.

Сказала, что совершенно неважно, насколько серьезным я кажусь сейчас, в подростковом возрасте это точно пройдет.

Через несколько часов после того, как я увидел Креншоу на пляже, он появился вновь.

Но уже без доски для сёрфинга. И без зонтика.

И даже без тела.

И все-таки он приходил. Я это почувствовал.

Было около шести часов вечера. Мы с моей сестрой Робин играли в хлопьебол в гостиной нашего дома. Хлопьебол – отличное занятие на случай, когда ты голоден, а до завтрашнего утра особенно нечего есть. Мы придумали эту игру под бурчание наших животов. «Ох, хотел бы я сейчас кусочек пиццы пепперони», – проворчал мой желудок. На что желудок сестры отозвался: «Да, и, может, кусочек крекера с арахисовым маслом».