— Да, наверно ты прав. Мне позвонить близким? — спросили явно не у меня.

— Я сам. — Хрипло произнес над моей макушкой Итан. Я еще никогда не слышала у него такого надтреснутого голоса.

— Позовите, если начнется истерика.

— Спасибо. — Произнес он недовольно. Как только шаги удалились, напряжение оставило меня. Только теперь я поняла, что слезы ручьем полились из глаз.

— Ну же, котенок, открой глаза. Не пугай меня. — Прошептал мужчина. Я с усилием подняла потяжелевшие веки, не в силах остановить слезы.

— Ушел? — Прошептала я. Итан кивнул. Я уткнулась в его грудь и не могла заставить себя прекратить рыдать.

— Я должен позвонить родителям. — Произнес он, поглаживая мое дрожащее тело. Я кивнула, но не отпустила его. Итан вздохнул, но не возразил. Он неловко перехватил меня, залез в карман брюк и вытащил телефон. Сначала он коротко переговорил с Кайлом, только после этого со вздохом позвонил родителям. Мои всхлипы должно быть мешали ему слышать все слова, но он не возражал. После разговора, он спрятал телефон и принялся укачивать меня. Но его нежность только еще больше подстегивала мою истерику. К нам подошла мед сестра с чем-то успокоительным, как я думаю, которое мне вкололи, я дернулась, но меня удержали сильные руки. Затем в больницу вошли наши родители и истерика накатила на меня снова, стоило увидеть маму, никакие успокоительные не могли с ней справиться, поэтому Итан схватил меня и просто унес из помещения. Медсестра, что встречала меня на кануни вручила ему какие-то таблетки, которые он быстро засунул в карман и поблагодарил. Мужчина пристегнул меня и только после этого обошел автомобиль. Я пыталась успокоиться, но не могла даже рыдать, у меня получался какой-то стон. Не прекращающийся вой. Все мое тело мелко тряслось. Это было ненормально. Это было неправильно, но я не могла никак остановить это.

Происходящее после я помню смутно. Итан принес меня в свою комнату. Напоил снотворным. Меня вырубило. После пробуждения я поняла, что нет сил даже подняться. Итан вручил мне стакан воды, помог добраться до ванной, затем дал успокоительное. Я не могла говорить. После успокоительного я снова вырубилась. Во время следующего пробуждения около кровати Итана, в которой я спала сидела мама, она обрадовалась, когда я открыла глаза. Предложила попить. Я снова не смогла ничего сказать. Словно мой голос пропал навсегда. Она что-то ворковала надо мной. Но я не могла разобрать не слова и снова провалилась в небытие.

В следующее пробуждение у моей кровати был Кайл и Лекси при виде которых у меня снова началась истерика. Мне что-то вкололи и я снова провалилась в небытие.

На третий день, а точнее ночь, я проснулась сама. Меня никто не будил. Посмотрела, как лунный свет освещает уставшее лицо мужчины, спавшего рядом. Истерика наверно закончилась, т. к. слез больше не было. Мне захотелось погладить его по взлохмаченной макушке, но я остановила себя. Скорее всего он очень устал возиться со мной. Итан заворочался, поворачиваясь спиной и я наконец смогла встать, не потревожив его сон.

Медленно отварила дверь и словно вор, прокралась к выходу из дома. Я хотела к себе. Когда дверь ванной нашего дома закрылась за мной, я вздохнула с облегчением. Долго стояла под душем и смывала с себя скорбь и слезы прошедших дней. Мне казалось, что прошло как минимум два года с момента, когда мой мир рухнул. Я поняла, что наступила какая-то апатия. Выть я больше не могла, слез больше не было. Чувств тоже. Была глухая стена. Я оказалась в тупике из которого просто не было выхода. Я стояла одна на ветру, а вокруг только бетонные стены, казалось еще чуть-чуть и бетонная крышка гробы прихлопнет меня. Я закуталась в папин махровый халат и вышла из ванной. В коридоре тихонько стояла мама, как привидение в своей длинной ночной рубашке. Мне вдруг стало стыдно, что я тону в своем горе и бросаю ее одну с ее бездной отчаянья. Я подошла и обняла ее. Мы молча прошли в их спальню и в обнимку уснули. Следующее мое пробуждение было более осознанным. Я аккуратно разбудила маму и мы вместе направились на кухню, заваривая ромашковый чай я слушала его рассказ о приготовлении похорон, которыми занималась семья Алистер, а в частности Итан. Потому что я была все это время без сознания, а мама просто не могла себя заставить сделать хоть что-то, кроме как сидеть у моей кровати и проверять меня каждый час. Мне стало очень стыдно за свое поведение. Я просто сбежала от реальности и бросила ее одну.

Некоторое время мы просидели в молчании, обнимая друг друга за плечи. Такими и нашел нас Итан, который был помяты, взлохмаченным, и явно настороженным.

Я была благодарна ему за то, что он принес успокоительные. Вдвоем с мамой мы их приняли и стали готовиться к похоронам, которые были сегодня.

Я чувствовала себя потерянной. Постоянно находилась рядом с мамой и поддерживала ее хрупкую фигуру. Как же много народу хотело проститься с моим папой. Я не знала и половину из присутствующих. Казалось только Итан и Майкл знали здесь всех. Они постоянно курсировали в этой толпе, ненавязчиво отгоняя от нас посторонних. Вся семья Алистер и Лекси, словно стали нашим живым щитом от окружающего сочувствия и пустых слов. На похороны приехал даже Дэн и мой куратор, теперь непосредственный начальник, который предложил мне взять отпуск еще на месяц. Точно через неделю мне нужно было выходить на свою первую работу. Я вежливо сказала, что подумаю, не уточнив, что подумаю стоит ли мне вообще теперь ехать в Нью-Йорк и оставлять здесь маму. Совсем одну. Я замерла, внутри казалось все замерзло. Арктический холод сковал сердце. Я не хотела ничего.

После того, как все соболезнующие наконец покинули наш дом, я скинула туфли и с ногами забилась в угол дивана. Мама молча стояла у окна. Потом она с недоумением посмотрела на меня.

— Никогда не думала, что у Стива так много знакомых. — Она озвучила мои мысли. Я пожала плечами. — Я и половины этих людей не знаю. — Казалось, что эта мысль воодушевила ее. Я не поняла, что так понравилось ей: внимание к моему отцу, его похоронам или то, что она многих еще не знает. Но я была рада, что она не закрылась в своей раковине. В отличие от меня. — Наверно мне стоит устроиться на работу. — Вдруг решила она и села в кресло напротив. В доме были только мы вдвоем. Где остальные я не знала, да сейчас это и не важно. — Тебе стоит вернуться к работе через неделю. — Я недоуменно посмотрела на нее. — Я ведь не глухая и не слепая. Ты решила отказаться от своей мечты? Решила прозябать здесь со мной? — Она нахмурилась. — Как бы я не любила тебя, но видеть твою хмурую мордашку изо дня в день мне не нравится. Только работа и стремление к осуществлению своей мечты даст тебе толчок жить дальше. А я последую твоему примеру и тоже постараюсь воплотить свои стремления. — Она решительно удивила меня, я смотрела на нее и не узнавала. Такая собранная, решительная, уверенная. Эта ли женщина только утром выглядела потерянной? Я недоверчиво осмотрела на нее и она немного сникла. — По крайней мере я попытаюсь, если ты поддержишь меня. — Она со слезами посмотрела на меня. Я соскользнула со своего места и плавно пересела на подлокотник ее кресла, обнимая и поддерживая.

— Я постараюсь, только вдохновитель из меня никакой. Сейчас. — Горько рассмеялась я. Она невесело хмыкнула. Некоторое время мы посидели в молчании.

— И поговори уже с мальчиком, больно на него смотреть. — Прошептала она.

— Ты о чем? — Удивленно смотрю на нее.

— О ком, ты хотела спросить?

— Нет, о ком, я поняла…

— Хоть это радует. — Раздраженно всплеснула она руками. — Да ты и пары слов не сказала Итану с момента смерти Стива. На нем просто лица нет. Он ходит, как побитая собака вокруг тебя кругами и боится лишний раз на глаза попасться. У меня такое чувство, что он боится тебя.

— С чего бы? — Удивилась я.

— Вот и мне интересно. Что произошло, кроме твоей истерики, что так угнетает мальчика, он всегда был уверен в себе, до отношений с тобой. — Она хмуро посмотрела на меня. — Ты как-то неправильно на него действуешь.