— Тобио, не мучай девушку, — на кофейный столик ставиться расписная кружка, — Держи. Могу предложить тебе сладкое, но судя по всему ты не будешь?
— Спасибо, — какая проницательность, — Вы правы, сладкое я не ем.
— Тобио тоже не ест сладкое, — женщина улыбается, а сидящий рядом брюнет почему-то краснеет. Он умеет стесняться? Неужели? — Ты чего покраснел?
— Мам! — он что-то невнятно бурчит, но у меня не получается расслышать. Женщина смеётся и, сославшись на дела по дому, оставляет нас одних. Но я даже не представляю о чём можно с ним поговорить. Шпала-кун не выглядит как человек, с которым можно завести разговор. Чай я пью быстро, обжигаю язык, но всё равно пью, чтобы как можно быстрее сослаться на дела и уйти домой. Но как на зло при этой мыле, дождь за окном только усиливается. Мама Кагеямы что-то готовит у плиты напевая какой-то незамысловатый мотив. Даже завидно становится. С самого раннего детства я умела только плавать. Как-то все позабыли, что помимо плаванья и учёбы, меня есть чему учить. Ай! Ну вот, опять плечо разболелось.
Мне стелют диван в гостиной и пожелав всем спокойной ночи засыпаю сном младенца. Утром я просыпаюсь от того, что кто-то теребит меня за плечо. Это оказывается никто иной, как Шпала-кун. От него слишком остро пахнет ментолом, а сам он одет в спортивный костюм. Пришел с пробежки и собирается на тренировку.
— Вставай. — мгновенно становится неловко. На меня спящую смотрел парень. Вообще-то мне должно быть все равно, но почему сердце так колотится?
— Дай пару минут, я умоюсь! — шиплю в ответ и забежав в ванную плескаю холодной водой лицо переодеваюсь в свои вещи, оставив при этом выданные мне на стиральной машинке, закидываю в рот чудом уцелевшую в кармане мятную жвачку и иду за Тобио-чаном. Прощаюсь с его мамой и мы вместе идем в сторону школы. На одном из поворотов я останавливаюсь, а парень сделав еще несколько шагов понимает, что меня нет и тоже останавливается:
— Мне сюда. — поясняю я и махаю чисто из вредности, — До скорого, Тобио-чан!
Он смешно кривится и идет дальше. Вообще-то обидно. Но ничего другого ждать не приходится. Дома с порога налетаю на отца, выслушиваю получасовую лекцию о том, что если попала в дождь и осталась у знакомых на ночь, то обязательно нужно звонить. Киваю наотмашь и иду досыпать. Правда через пару часов в комнату вламывается Нацухи и получив по шее уходит восвояси.
Ближе к вечеру в комнату кто-то входит, я лежу на кровати в наушниках и старательно изображаю, что ничего не замечаю. Скорее всего это Нацухи, и кажется жизнь этого наглого ребёнка нечему не учит. Однажды он мне надоест и я начну запирать комнату изнутри, чтобы никто не трогал. Как меня они все бесят. А перспектива провести почти неделю дома совсем не радует, особенно из-за того, что «Золотую неделю» я проведу дома в обществе семьи, но куда вероятнее, что эту неделю я проведу у Юми.
— Нацухи, ты уже надоел. — сварливо бурчу на посетителя, чьё появление обнаружилось из-за тени, которую бросила открытая дверь. Но когда я развернулась, чтобы испепелить младшего брата самым яростным взглядом, обнаружилось, что это не Нацухи, а мой отец. Только вот его мне сегодня не хватало. — Папа? Ты что-то хотел?
— Я пришел поговорить. — от его слов неприятно закололо внутри, неприятные мысли как назло не хотели покидать голову. Кажется, будто тема разговора так очевидна, что тошно. Я покорно сняла наушники и извернувшись, удобнее села на кровати. Негласное согласие. — Со мной сегодня связывался твой бывший тренер, и он был очень обеспокоен тем, что у тебя не восстановилось плечо. Что это значит, Аяно? Это как-то связанно с тем, что вчера спрашивал твой брат за ужином?
— Это не имеет никакого значения, — я пожала плечами, даже физически ощущая, что выкрутится не получится. Оставалось только одно, идти в ответ напролом. — Тебе мало того, что я привезла с национальных 4 медали? Или не нравится, что они не все золотые?
— Сейчас речь не об этом Аяно, — от тона отца хотелось провалится сквозь землю, лишь бы не слышать его. — Почему твой бывший тренер обеспокоен состоянием твоего плеча? Ты из-за этого отказалась плыть эстафету?
Я не успеваю ничего ему ответь, потому что, как будто из неоткуда в комнату залетает Нацухи и замерев на пороге слишком быстро оценивает всю ситуацию. Гаденько ухмыляется и усаживается на угол стола.
— Нацухи, выйди, сейчас у меня разговор только с твоей сестрой. — и я мысленно благодарю отца за это. Без этого мелкого гадёныша выкрутится будет куда проще.
— Она всё равно тебе ничего не скажет, — от его усмешки сводит скулы. — И мне бы ничего не сказала, если бы я не нашёл в её спортивной сумке ампулы с обезболивающим. Судя по всему она все национальные плавала под его действием.
— Все сказал? — нарочито спокойно спрашиваю у брата, и он поняв, что сейчас огребёт, посмеиваясь выходит из комнаты даже не потрудившись закрыть за собой дверь. А я остаюсь сидеть напротив ошарашенного отца, который наконец-то понимает, почему его «дорогой» ребёнок покинул навязанный ему спорт. — Если ответ этого наглеца тебе устраивает, я думаю, что конфликт исчерпан?
— Пока что да, но мы ещё вернемся к этой теме. — после этого мужчина просто вышел из комнаты, но в отличие от своего младшего чада закрыл за собой дверь. А я так и продолжаю сидеть на кровати и смотреть в стену. На лице появляется саркастическая усмешка.
— Если конечно у тебя это получится…
У моих родителей требования были всегда выше, чем у других. Профессионально детей отдают плавать примерно в семь или восемь лет, но меня же отдали в плаванье, когда мне было всего пять лет. Так что, когда я должна была только начать получать базовые знания, я уже хорошо плавала и чувствовала себя «как рыба в воде». Разумеется, среди сверстников я выглядела как уникум. Так что на момент поступления в среднюю школу я была едва ли не на голову выше сверстников. К началу третьего года в средней школе мои сверстники стали со мной одного уровня. Был ли это талант? Конечно нет. В отличие от всех своих сверстников, я плавала два раза в день, перед уроками и после, два-три раза в неделю занималась в зале. При этом каким-то чудом умудрялась относительно неплохо учиться. Я не гений и никакого таланта у меня не было, это был тяжёлый и упорный труд.
Из воспоминаний меня выдергивает звонок телефона. Звонит Юми.
— Привет! — бодро вещает подруга в динамик, совсем не заботясь о том, что от её громкого голоса я могу оглохнуть. — Мы с Минору едем в Токио на «Золотой неделе», ты с нами не хочешь?
— Хорошая идея, — от перспективы свалить от семьи на целую неделю на лице появляется самая настоящая улыбка. Повод избежать очередной промывки моих мозгов. Да и не смотря на то, что с Токио у меня связаны не самые приятные воспоминания, сам город мне безумно нравится. — Я спрошу у родителей и перезвоню.
— Конечно!
Разговор с родителями выходит короткий и до ужаса простой. Денег на дорогу и прочее мне конечно дали, но заставили звонить или хотя бы отправлять сообщения о том, что со мной происходит. Что я, разумеется, делать не буду. И кажется, мои родители это понимают. Нацухи обиженный тем, что его так, как меня никуда не отпускают сварливо что-то бурчит сидя за столом на кухне. На языке так и вертится фраза о том, что за него просто переживают, но я себя удерживаю. Просто сажусь рядом с ним, демонстративно набираю номер Юми и сообщаю о решении.
— И почему тебе так везёт? — в пол голоса шипит он, когда родители перекочевывают в гостиную. — Меня начнут куда-то с друзьями отпускать только после старшей школы!
— Потому что на тебя не наплевать, — со злорадством отвечаю я, доставая из холодильника салат. — Если ты чихнёшь, тебя сразу к врачу повезут, меня же повезут только если у меня будет температура под сорок.
— Почему ты считаешь, что на тебя им наплевать? — он не понимающий смотрит на меня, от удивления даже отставляя кружку в сторону. — Тебе просто доверяют и знают, что ты не попадёшь в неприятности.
