— Слушай парень, мне вот интересно, тебя манерам учили? — я устремила полный недовольства взгляд, на скорее всего, афроамериканца.

 — Ты что-то сказала? — он откровенно насмехался надо мной, меня это бесило ещё больше. Как можно себя так вести, я конечно понимаю, я тоже не святая, но его поведение выходит за рамки приличия.

 — Я сказала, что ты ведёшь себя по-свински! — чётко повторила я, ни сколечко не смущаясь предостерегающего взгляда Мари, из-за спин этих парней.

 — Что ты сказала? — гневно прорычал парень, посылая мне полный ненависти взгляд. Который, по сути, заслужил именно он. Парень был взбешён, признаки были на лицо: сжатая челюсть, и раздувающиеся ноздри как у злого хищника.

 — Ещё и глухой в придачу! — с издёвкой протянула я, искажая губы в презрительной усмешке, — Я сказала что ты ведёшь себя по-свински! — монотонно повторила я, не сводя презренного взгляда с парня, размером с приличный шкаф.

 — Молчала бы коротышка! — рыкнул он нависая надо мною словно грозовая туча, готовая вот-вот выпустить молнии и осветить ими небо. Но это обращение, что бесило меня уже несколько лет, вывело меня из себя. При слове «коротышка», у меня слетают все тормоза, все без исключения.

 — Коротышка? — процедила сквозь плотно сжатые зубы, — Я тебе покажу «Коротышка», горилла переросток! — я уже встала из-за парты чтобы как следует навалять наглому парню, но меня остановил властный, голос парня сидящего за мной:

 — Довольно, — голос понижен, надменен и пропитан цинизмом. Что-то есть в нём такое, что заставляет всех во круг его уважать. Внушать страх, даже если для этого нет видимых причин.

Тёмнокожий парень ожидаемо замолкает. Я же предпочитаю сесть обратно на место, не видя смысла уже с кем-то ругаться. Весь запал чудом исчезает, и остается только одно желание: спать. Звенит звонок, и представители других курсов удаляются в свои кабинеты. В наш класс входит учитель, и после традиционного в Японии: «Встали, сели» улеглась на парту. Честно признаться, урок сегодня я слушать не хотела, и с удовольствием прогуляла бы его и все следующие, но моим родителям стоило больших усилий отправить нас в Ракудзан на бюджетные места. Так что, хотя бы для того чтобы их не дергали за прогулы, мне надо быть в школе. А именно «присутствовать» на уроке. Остальное уже просто неважно. На большой перемене мы с Мари провели в кафетерии за стаканчиком мутной жижи, которую здесь принято называть «кофе». Японцы истинные ценители чая, и большинство населения к такому напитку как «кофе» просто не расположены. Я как хафу*, и человек что прожил в России-матушке почти десять лет, стала истинным почитателем кофе. Особенно мне понравился кофе, что я попробовала в Турции. Хотя это было относительно недавно, около трёх лет назад, я до сих пор не пила кофе вкуснее. Так вот, я отдалилась от темы. Как известно на большой перемене большинство учеников собираются в помещении, что на моей второй родине принято называть «столовка». Шум здесь стоит невозможный. Но самое главное, здесь можно разговаривать, не опасаясь что ваш разговор подслушают. В обилие голосов, чей-то иной голос просто теряется. Сейчас, это было как никогда на руку.

 — Хираи-чан, расскажи о той блондинке на первом ряду. У меня чувство что я её где-то уже видела — сказала я, кусая бутерброд сделанный мамой, специально для мой безуглеводной диеты. Девушка удивлённо хлопает большими карими глазами, а потом на удивление, смеётся.

 — Саюри Тиба, одна из первых красавиц школы. Она фотомодель, так что неудивительно что ты её где-то видела. Она часто снимается для модных журналов, — девушка улыбается и продолжает есть своё бенто, а меня терзают смутные сомнения что я когда-то могла пролистать модный журнал. Девушка явно что-то недоговаривает. Но я решаю оставить этот вопрос на более поздний период. Когда у меня будет настроение на что-то иное как сон и голод.

Сразу после конца пятого урока меня вызвали к директору. Причина была простая и очевидна. Но какой-то непонятный страх подкатывал к горлу, по мере того как я приближалась к назначенному кабинету. В этом кабинете я была в конце декабря, прямо перед самым концом второго триместра. Тогда этот человек показался мне очень строгим и очень серьёзным. Хотя брат просил меня с ним не конфликтовать, я не уверена что смогу выполнить его просьбу. Постучав костяшками по двери, я получаю разрешение войти. Мужчина сидит в огромном чёрном кресле, на столе стоит ноутбук «яблочного» производителя, и кипа бумаг. Директор хоть и выглядит дружелюбно, но что-то в нём вселяет в меня страх.

 — Курихара Рей, класс 1-2? — у мужчины приятный голос, и это вводит меня в некое замешательство, наша последняя встреча была отнюдь в другой атмосфере, — Накамура Хаджиме, присаживайся.

Он кивает на стул перед его столом, и я немедленно сажусь на это место. Накамура Хаджиме значит, надо будет запомнить.

 — Думаю ты знаешь на каких условия тебя приняли в Ракудзан? — уточняет он, и получив от меня еле слышно «Да», продолжает, — Я бы хотел обсудить с тобой некоторые детали, ты не против?

- Нет, конечно! — тихо отвечаю я, понимая что моя самооценка медленно скатывается вниз, — О чём вы хотели поговорить?

 — Для начала, я хотел бы уточнить, в каких видах спорта ты сильна? — вопрос не кажется мне удивительным, он вполне ожидаем и уместен.

 — Футбол, азы баскетбола, средний уровень волейбола, лёгкая атлетика, — немного укоротила свой послужной список, не хочу чтобы меня грузили лишними кружками, хотя это неизбежно. Школе нужен полезный ученик, а я в учёбе не так сильна как в спорте.

 — Женского футбольно клуба у нас нет, так же как и баскетбольного, а в волейбольном клубе уже и так перебор, остаётся клуб лёгкой атлетики, — задумчиво тянет Наджимура-сан, вертя ручку на пальце, — Есть ещё свободное место менеджера в баскетбольном клубе.

Мне резко стало не хорошо. Я бы не хотела идти работать менеджером, а тем более в баскетбольный клуб. Ведь здешняя баскетбольная команда достаточно известная, и я буду чувствовать себя лишней там. Аналитика не совсем моё.

 — Думаю меня устроит лёгкая атлетика, — произношу я, почти с мольбой.

 — Хорошо, — удовлетворенно произносит он, подавая мне две каких-то бумажки, — Заполни вот эти бланки. Я поговорю с тренером баскетбольного клуба, думаю мы тебя пристроим ещё и туда.

Я киваю, понимая что мне не отвертеться. Заполняю два бланка для вступления в спортивные клубы и попрощавшись с директором покидаю его кабинет, а потом иду на остаток урока. Те двадцать минут, что оставались до конца, я нагло проигрываю в телефоне. Скаченная два дня назад игрушка манящи занимала место на страничке главном меню. Взвесив «за» и «против» я решила немного поиграть. Хуже, уж точно не сделаю. После урока Мари предлагает сходить в кафе и поболтать, я с со смешком замечаю, что с нами может напросится мой брат. Но её это нисколечко не смутило, а даже наоборот, вызвало бурную реакцию. Попалась ты Мари в его сети. Через несколько дней мне приходится появится на тренировки кружка лёгкой атлетики. Не сказала бы что там меня встретили радушно, первые несколько дней ко мне будут присматриваться, смотреть что я за человек и на сколько буду полезна. В начале третьего семестра всех третьекурсников отстраняют от большинства клубов, за исключение нескольких, которые не как не влияют на учёбу, и клубы даже в такой элитной академии как Ракудзан, испытывают нехватку в действительно стоящих членах своей секции. Как и любого новичка меня определяют во второй состав. В первый же день меня нагружают всеми возможными проверками, начиная от гибкости и заканчивая личными показателями на разных забегах. После трёх с половиной часов в спортзале и на стадионе я чувствовала себя хуже, чем выжатый лимон. Сил не было, абсолютно не каких. Такое чувство, что меня готовят к олимпийским играм, а не просто устраивают проверку. Ещё и эта заявка на менеджера баскетбольного клуба. Ну что за бред! Давай Рей, соберись, сходи в душ и топай домой. Проще конечно сказать, чем сделать. С огромной неохотой и болью в ногах и всём теле поднимаюсь со скамейки в раздевалке, из которой все уже давно ушли, и иду в душ. Через некоторое время, когда я уже начинаю чувствовать тело я выхожу из душного помещения, принося в раздевалку клубы тёплого пара. Одеваюсь и забрав форму плетусь к остановке. Желание идти пешком нет, совсем.