— Как ты попал в дом, и зачем собственно пришёл? — отдышавшись злобно проворчала я, откидывая все свои гаджеты в сторону и натягивая, лежащею рядом майку Рио. Парень заметно напрягся. Было видно, что майка-борцовка явно мужская, а последнее время я общалась только с одним парнем. С Кентом.

— Ключ был под цветочным горшком, — Чёрт! Совсем забыла его убрать. Я переползла с подушек к стене, одну ногу согнув в колене поставила её на кровать, закинув на неё локоть, вторую подогнула под себя. Мне было пофиг, что скорее всего видно бельё, мне было даже не стыдно. Я трахалась с этим человеком, после всего, что между нами было, я уже просто не могу его стесняться. — Я пришёл поговорить.

— Нам не о чем разговаривать, Акаши. — холодно бросаю я, скрещивая руки на груди и высоко поднимая подбородок. Смотря прямо в глаза. Ненавижу ли я его? Люблю ли ещё? Я не знаю. Я окончательно запуталась в себе. За последние полторы недели я пять раз просыпалась из-за кошмаров. На тумбочке каждый вечер перед сном появляется бутылка воды, и неизменно лежит пластина с таблетками. Что не укрылось от Акаши, конечно. Впервые за последние несколько месяцев я назвала его по фамилии. Непривычно.

— Судя по тому, что лежит у тебя на тумбочке, нам есть о чём поговорить, — парирует он. Задевая то, что по идеи и задеть меня не должно было. На тумбочке лежали сильнодействующие успокоительные. А под кроватью, очень далеко, лежала пустая бутылка из-под виски. Майка брата висела на вновь образующемся типе: кости+мышцы. У меня ужасно начали торчать ключицы и рёбра. Про тазовые кости вообще молчу.

— Это не твоё дело, — жестоко чеканю я, сдерживая прилив злости, было бы проще, если бы ты просто забыл меня. У тебя есть обязанности. У тебя есть твоя невеста. Но нотки обиды проскальзываю в словах, что непроизвольно сорвались с моих губ. Наболело. — У тебя есть о чём поговорить со своей невестой. А меня не трогай.

— Хватит огрызаться, Рей, — это я ещё не огрызалась милый. Я глубоко вздохнула, чувствуя, что ещё немного и я не ручаюсь за то, что придёт в мою разгневанную головушку. Преданную и использованную. Горечь стоит в горле. Только не сейчас. Лишь бы не заплакать при нём. По мышцам пробегает неприятная судорога, а травмированную два года назад лодыжку неприятно тянет. Не к добру.

— Нет, Акаши, это ты прекрати мнить из себя непонятно кого, — реже чем планировала, слова слетают с губ резким полу-шепотом. Отлично. — Ты врал мне. Ты просто использовал меня, пока твоя невеста была на лечение. Я не хочу тебя видеть. Уходи, Акаши, тебе здесь не рады.

Я мгновенно вскакиваю, ещё до того, как он успевает ответить и обогнув его выскочила из комнаты. Как глупо. Убегать в собственном доме. Сбежала. Как последняя дура. Он хватает меня за локоть когда я проходила через дверной проём. Хватка была железная, но особой боли не причиняла. Я не вырвусь. Он тянет меня на себя. Да пошёл ты. Я заношу руку для пощёчины, и он даже не увернулся, когда звонки хлопок разнёсся по комнате. Он специально позволил мне себя ударить. Но хватка его чуть ослабла, я выдёргиваю руку, и развернувшись к нему спиной произношу в пол тона:

— Мне не нужны твои подачки. Уходи.

На этот раз я реагирую быстрее и сорвавшись на бег, запираюсь в ванной. В аптечке над зеркалом нахожу последнею таблетку нейролептика. Вода закончилась. Дьявол. Я смотрю на свою почти что голую фигуру. Майка «L» и была немного велика даже Рио, что говорить обо мне. Вырезы на боках доходили до талии. И если приглядеться будут видны свежие кровоподтёки на спине. Вчера я подралась. Сильно. Досталось конечно тем девочкам, но мне неплохо прилетело по спине. До сих пор щиплет. Именно по этому, я и ношу майку брата. Я тяжело вздыхаю, придётся выйти, сомневаюсь что Акаши ушёл. Но жить в ванной самая худшая перспектива. Он обнаружился в гостинной, рассматривал фотографии на полках. Он явно настроен на разговор. А я нет. Сейчас выпью таблетку и усну минут через десять. Это радует. Не придётся с ним разговаривать. Я и не хочу. Я кладу пластину на тумбу — ту самую — и лезу в холодильник за бутылкой воды. Я слышу и чувствую, что парень стоит прямо за моей спиной. Бесит. Как же он меня достал.

— Сколько можно тебе повторять, Акаши. Я не хочу тебя не видеть не слышать. — я достаю бутылку и запрыгнув на тумбу кидаю таблетку в рот и запиваю, не обращая внимания на парня. Мне всё равно. Теперь.

— Может хватит, Рей? Тебе не надоело бегать от меня и реальности? — я дёргаюсь от его слов. Я не хотела признавать этого. Да. Я убегаю от него. Потому что не хочу видеть. Потому что реальность, приносит только боль. Чем скорее я его забуду, тем легче мне станет. Пройденная тема. У нас есть максимум 15 минут. Уложишься, м?

— Ладно, говори, — я еле удержалась от того, чтобы снисходительно махнуть рукой. Тоже мне, буду я перед ним унижаться. Не в этот раз.

— Я не сказал тебе, что Хоши моя невеста, потому что неизвестно будет-ли свадьба вообще, — я бы рассмеялась, если бы меня не начало так сильно клонить в сон. Рано таблетки начали действовать.

— Не говори того, что ты сам не знаешь. Ты — Акаши. Это твой долг. — судя пол лицу, я задела его за живое, как неловко. Ох чёрт, голова кружиться. Перед глазами плывёт, и прежде, чем я проваливаюсь в нирвану — Я не прощу тебя за твоё враньё. Никогда. И чтобы ты не говорил и не делал, ты будешь всего-лишь разменной монетой своего отца.

Проснулась я от того, что простынь рядом со мной была до ужаса холодной. Значит, Сей ушёл уже в душ. Я встала с кровати и не обращая внимание на то, что я фактически обнажённая, вошла в смежную с моей комнатой ванную комнату. За стеклянной, чуть запотевшей, стенкой душевой, по красивому рельефному телу сбегали капельки вместе с пеной. Красивый. А разве могло быть иначе?

— Ты куда-то спешишь? — интересуюсь я, забирая с полочки его гель, и начиная намыливать его тело. Он не возражает. Какой послушный.

— У меня есть дела, — его голос практически флегматичен. Вот так значит? Ночью трахаешь, а утром бежишь к своей хафу. Я дёргаю рукой, случайно задевая его ногтём. Фыркнув, я беру свой гель и мочалку, начинаю намыливаться, не обращая внимание на него. Я всё равно уже победила. Я не дам совершить ему ошибку моей пробабки. «А ведь он как никогда близок к этому» — раздаётся голос лисицы в моей голове. Она права.

— Она не простит тебя, Сей, — спокойно произношу я смывая пену с тела, вздрагиваю, когда его рука проходит по позвоночнику и останавливается на копчике. — И не потому что, я этого хочу, — рука плавно передвигается на живот. Монстр. — Она считает тебя предателем, Сей. А такое не прощается, «Извини» или «Так было необходимо» не подействует, — мне ли не знать. Той кого лучший друг не просто предал, а покалечил на всё жизнь. Даже спустя почти два года я не могу простить его за то, что он сделал со мной.

— Я никак не пойму что у тебя на уме, — он выключает воду и открывает дверцу кабинки. Я смеюсь. Смеётся Кицу. Я обмотавшись полотенцем подхожу к раковине.

— Не пойми меня не правильно. — я включаю воду и вижу, что парень подходит ко мне, и берёт свою зубную щетку из стаканчика, — Я видела, что было на крыше, малышка-гайдзин сломалась. Она не сможет тебя простить.

— Ты ведь на это и рассчитывала.

— Конечно. — это был лучший вариант развития событий. И как ни странно, именно по этому сценарию пошла эта история, что не могло не радовать. Я ведь говорила, что он будет моим. — Знаешь, Сей, забавно получается, не находишь? Спишь и практически окольцован со мной, любишь другую, да ещё и спал с ней.

Он так и не ответил. Просто закончил умываться и ушёл в комнату одеваться, чтобы потом перейти дорогу и попасть к себе домой. Забавно-то как. А потом он поедет к своей девочке. Но Рей, ты ведь его прогонишь, потому что ты его ненавидишь. Ведь от спал с тобой, а в это время я, его невеста, через своих людей, сделала всё так, чтобы тебе было очень больно упасть «С небес на землю». Потому что, я не могу допустить повторение истории моей семьи, с его. По тому что я люблю его. «Не забывайся, девочка!» — рычит её голос у меня в голове, — «Я избавила тебя от боли, когда он предал тебя!». Хватит, Кицу, ты паразит, что живёт во мне, и однажды, я тебя почти вытравила. И я сделаю это снова. «Хах, рискни, малышка, ты уже ничего не сможешь!» — заливисто смеётся она и я поздно замечаю, что и я смеюсь наяву, неестественно и громко. Проклятье.