— А тогда я уже была одета? — поинтересовалась я.

— Да. Вот в эту же рубаху.

— Слава богу… — выдохнула я. — А потом что было?

— Ну… Потом мы дальше играли и в какой-то момент вы с Эйсом пропали. Мы пошли на поиски. Нашёл вас двоих я. За углом в трюме целовались. — папа уже никак не реагировал. — Ну… и примерно… через час вы смотались. А ты у нас забыла свои вещи. Вот и вся романтика…

— Ты больше не пьёшь. Ни капли. — тихо зарычал мне на ухо Эйс. Я лишь сглотнула и кивнула. — вечером поговорим. — я снова кивнула.

— Ну… Пожалуй, мы отправимся своей дорогой… — протянул Шанкс.

— Стоять. — остановил того Изо. — Ты ведь помнишь, что ставил крупную сумму на Татча?

— Кого на что ставил? — беззаботно спросил Шанкс, потихоньку уходя в сторону выхода. В голосе было слышно лёгкое волнение.

— Я сказал стоять! — прицелился в Шанкса Изо.

— БЕЕЕН! — жалобно закричал Шанкс. На камбуз лениво зашел Бен. — СПАСИ! УМОЛЯЮ!

— Иди в зад. Со своими долгами разбирайся сам. — хмыкнул Бен. — Добрый день, красавица. — кивнул мне Бен. А потом кивнул остальным. Я ахуела… Меня прижали к себе ещё крепче!

— Эйс… — захрипела я. — Задушишь!.. — объятия ослабли.

— Иди к нашему клэрку и отдай нужную сумму. Как можно делать ставки, не давая денег? — тяжело вздохнул Изо.

— Марко-сан! — в каюту забежал юнга. — Новая партия листовок! — папа взял. Подавился чаем. Уже, к слову, была четвертая кружка. Он положил первую листовку в центр стола. Там была я… в кадре была лишь моя голова. Злой вид на фоне полной луны и чёрного дыма. На моём лице и немного на волосах брызги крови.

Кровавая Сакура

79 000 000 Белли

— Это после вчерашнего? — захрипела я, начиная рыскать в своей памяти, но ни одного намёка на подобное не было. — Кто-нибудь помнит подобное? — захрипела я.

— Точно! Только сегодня газету же читал! — воскликнул Шанкс. — Вы ночью несколько штабов Дозора разрушили. И ты… двоих убила. Жестоко. Ну… судя по газете.

— Я больше не пью. Ни капли. Эйс. Ты тоже. У нас сухой закон.

— С чего я должен страдать из-за тебя? — вскинул бровь Эйс.

— А по-моему логично, йои… — пожал плечами батя. — НАРОД! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ СУХОЙ ЗАКОН! — все недовольно закричали. — ДЛЯ ЭЙСА С ШУРОЙ! — все заржали. — Ты ведь теперь её парень, йои. Поэтому все невзгоды вы будете переживать вместе и разделять беды на двоих.

— Ну ладно, — подмигнул нам двоим Шанкс. — Сейчас расплачусь и отчаливаем. Эйс-кун, следи за красавицей. Красавица, следи за Эйс-куном. Марко, следи за командой и семьёй. — Шанкс уже собирался на выход. — И да. Проверьте наличие своих вещей. Никто больше ничего не потерял? — никто ничего больше не сказал. Вдруг он нашарил что-то у себя в карманах. Из одного вытащил семейники. Белые. С скрещенными поварёшками и кастрюлями. Татч подавился. Встал. Забрал. Резко забрал. Скомкал. Сунул в карман. И сел на место — Ну… До встречи! — махнул нам рукой Рыжий и вышел. Через полминуты возвращается. — Чуть не забыл! — он шарится во втором кармане. Вытаскивает что-то квадратное с красной ленточкой. И кидает в папу с криком: «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ПТАШКА МОЯ!» И убегает. Папа взял подарок. Развязал ленту. Развернул подарок. Это оказались белые семейники с маленькими люминесцентными пёрышками. Он развернул другой стороной. На правой заднице трусов был Весёлый Роджер Деды. Мы с Эйсом заржали. Громко. Я закашлялась. Горло резануло. Пиздец. Осушила стакан воды. Татч заржал. Тоже закашлялся и отпил воду.

— Пап? Ты их оставишь? — поинтересовалась я.

— Не знаю… — шокированно смотрел на подарок папа.

— Точно?

— А что?

— Прост… ахрененные шорты… всегда хотела белые домашние шорты… — пожала я плечами.

— Неет… я этого носить не буду. Забирай. Оставь себе. — сказал папа. Я лишь залыбилась и забрала себе семейники. Ну, а что нет? Пудут заменять пижаму!

— Цветочек, зачем тебе мужские семейники?

— Буду носить их в каюте. В качестве пижамы.

С палубы послышался шум.

Это Дед…

Мы вышли на палубу.

— А вот и виновники торжества! — хитро и злобно на нашу пятёрку посмотрел Дед. — Где шестой?!

— Д-деда? — безголосо захрипела я.

— Где Харута?!

— Я з-здесь, Отец… — в нашу толпу встал Харута.

— Видите мои усы? — строго на нас посотрел Дед. Усы его до сих пор были завиты. Мы лишь кивнули. — У меня до сих пор сушняк и похмель. Поэтому вы все вместе отправляетесь на близжайший остров, который под нашей протекцией и тащите оттуда самое лучшее бухло. Я ясно объяснил приказ? — мы кивнули. — Так что встали, как истуканы?!

— ТАК ТОЧНО, КАПИТАН! — резко подорвалсь мы и начали собираться в небольшое плавание.

Спустя три дня

Мы вернулись на корабль вечером на тредий день. Примерно часов в восемь — девять. Дед сидит на своём месте. Злой. Усы до сих пор завиты. Очень злой.

— Деда… — позвала я того. — Ты это… Ты как? — Дед мне ласково и искренне улыбнулся.

— Отец… — позвал того Татч. Весь мужской пол был окинут злым взглядом человека, который готов в любую минуту рвать и метать. Татч с Изо и Марко взяли бочки и поставили рядом с Дедушкой. И быстро ретировались от него. Уж эта троица точно знает, каков Дед в гневе.

Эйс взял меня за руку и потянул в сторону кают. Мы спустились к командирским каютам. Эйс вошёл в каюту, закрыл дверь и чел на разложенный диван, на которой лежал комок постели. Потянул на себя, заставив меня сесть ему на колени лицом к лицу.

Смотрит строго. Очень. Я виновато опустила глаза.

Меня взяли двумя пальцами за подбородок и подняли лицом к лицу.

— Цветочек, — смотрит Эйс в мои глаза. Строго. Очень. — Обещай больше не пить в таких количествах.

— Обещаю… — опускаю я виновато глаза. Резко поднимаю взгляд и уверенно смотрю. — Ты тоже обещай, что не будешь так напиваться!

— Цветочек, алкоголь нужен, чтобы быть под пьяным кайфом. Но пьянею сильнее всего я от тебя. От твоих движений. Силуэта талии. Цвета волос. Запаха кожи. Нежных, словно лепестки вишни, губ. Поэтому мне даже не нужен он. Ты как самый чистый алкоголь. Нет. Как самый чистый наркотик. Наркотики вызывают зависимость. И я зависим тобой. Я не смогу без тебя. — и тут он мягко коснулся моих губ своими и поцеловал. И снова я ошиблась. Поцелуи Эйса всегда будут самыми лучшими. Да. Тут даже Бенн ему не соперник. От его губ я словно таю… тёплые… нежные, хоть и немного обветрены… лёгкая сладость… обожаю его… неохотно отрывается. Я неосознанно тянусь за его губами. Слегка ухмыляется от моей реакции. — Айда ребёночка заделаем! — мои щёки запылали. В голове ком мыслей. Я резко дала ему пощёчину. — Да я же пошутил! — рассмеялся Портгас.

— Долбаёб! Такой момент испортил! — обидчиво отвернулась я к нему спиной. Меня обняли за талию и прижали к себе, поцеловав сзади шею. Чуть правее. Лёг на спину. Я развернулась и удобнее устроилась на его груди, обняв Эйса руками и ногами. — Люблю тебя… — буркнула я себе обидчиво под нос. — Солнце…

— И я тебя, Цветочек мой… — тихо ответил Эйс, повернувшись на бок и прижав меня к себе ещё крепче… хотя куда еще-то?!.

Продолжение следует…

====== Глава 20. Татч... ======

— Многие люди чудовищны, и многие чудовища знают, как изображать из себя людей.

С той пьянки в честь дня рождения бати прошло два с лишним года. Сейчас мы на зимнем острове. Уже месяц. Аааа…

— Татч. — сидя за барной стойкой, позвала я рядом сидящего кока, который строил пирамиду из опустошённых бутылок, где когда-то… час назад… был ром.

— Да, Солнце? — поставил он последнюю бутылку на самую верхушку.

— Когда мы уже отчалим?

— Не знаю. У бати своего… ГОТОВО! спроси.

— ПАПА! — позвала я того.

— Его здесь нет, — подсел ко мне Каста.

— А где он?

— Не знаю.

— А когда мы отчалим?

— Положа правую руку на сердце…

— А точнее, ладонь на левую грудь. — исправила я.

— Да. Положа ладонь на левую грудь, могу тебе без сомнений ответить, что не знаю.