– Понятно. А мороженое тоже какое-нибудь… м-м-м, волшебное, как все тут?

Тайса даже рассмеялась:

– Не бойся, оно не улетит! Оно самое обычное, сливочное и фруктовое. Но вкусное – я его иногда для нашего кафе заказываю. Попробуй.

Асте досталось малиновое с абрикосовым – розовый и бледно-оранжевый шарики в крапинках свежих фруктов. Давно забытый вкус детства, такого солнечного и волшебного.

Старый сад у бабушки, тенистый малинник за домом – темные, почти синие резные листья на фоне выбеленной стены, сладкие ягоды, оставляющие на пальцах капли сока. Томас набирал в ладонь самых крупных, сколько мог удержать, а потом подносил сестре ко рту и говорил: «Подъезжает грузовик, открывайте ворота!», и Аста, зажмурившись, проглатывала ароматную малиновую горку – сок растекался по губам, капал на платье – ох и нагорит опять от мамы, но разве это важно… Она утыкалась лицом в теплую братову ладонь, чувствовала его запах – такой чужой уже запах взрослой жизни, большого серьезного мира, в котором она пока не была… И еще чего-то совсем детского, простого. Так пахнут разогретые солнцем волосы, мамины оладьи, папины формочки – они используются для литья разноцветных свечей на Рождество… А у крыльца падали на покатую, крытую серым волнистым шифером крышу крупные бархатные абрикосы. Падали, ударяясь о мох, которым крыша поросла за многие годы, скатывались вниз, в траву. Аста с братом собирали их в ведра, а потом вместе с бабушкой садились выбирать косточки, складывать в большую кастрюлю сочные половинки. На сушку, на повидло… И зимой потом пили чай с этим повидлом, вспоминали теплые дни – и вдруг все летние запахи оживали в одной ложке. И где-то там, на границе этих запахов – дома и внешнего, чужого мира, на границе детства и юности, – Томас ушел, а она осталась… И никогда с тех пор малина не была такой вкусной.

– …Эй. Ешь, а то примерзнешь, – донесся до нее голос Тайсы.

– А?.. – Она как будто очнулась от яркого сна. – Да, я ем… Очень вкусно. Слушай, а насчет того, что река сказала: сокровище здесь… Это как понимать?

– Да как хочешь понимай, – отозвался Лин. – Арна не объясняет – она пророчествует, дает советы или указания, а разбирать их приходится нам. Люди в возрасте, вроде моего деда, умеют это лучше всех – жизненный опыт, но даже они иногда понятия не имеют, о чем речь. Вот как в этом случае.

– Она сказала, – Тайса откусила от своего шоколадного мороженого, промокнула губы салфеткой, – что сокровище на том же месте, что и всегда. На каком – никто не понял. Сначала оно было у нее, потом его забрал сын купца, потом начался пожар… Так сказано в легенде. Какое место «то самое» – непонятно. Но так получилось, что нодийские разведчики узнали о словах реки еще лет двести назад, как только наш народ здесь поселился. Я правильно рассказываю? – Она повернулась к Лину, тот кивнул. – С тех пор нодийцы думают, что Сердце Эльма все еще в нашем городе, там, где раньше стоял дом купца и его жены – той, которая захотела камни. Но так как от Эльмбурга ничего не осталось, кроме крепости, найти это место невозможно, вот они и рыщут повсюду.

– Кроме крепости? – переспросила Аста, вспомнив рассказ Тео. – Той, которая с парящими башнями?

– Да, кроме нее. Она за рекой, на другом берегу возле леса, на холме. Раньше там пролегала дорога к горам, но уже давно заросла, конечно, хотя следы от колес найти можно и башни далеко видно. Можем как-нибудь сходить посмотреть, – предложила Тайса, а Лин добавил:

– Но только одна не ходи…

Аста собиралась ответить, что, конечно же, не пойдет, но ей очень-очень хочется посмотреть крепость и особенно башни, но тут раздался крик – пронзительный женский крик, потом еще один. Толпа на площади охнула и разлетелась, люди кинулись в разные стороны.

Почему-то совсем не испугавшись и продолжая сжимать в руке вафельный рожок, Аста вскочила со скамейки и посмотрела в ту сторону, откуда доносились крики. Посреди площади, разом опустевшей, под ярким солнцем стоял человек. Лица его, скрытого капюшоном, не было видно, а широкие рукава накидки палевого цвета горели снизу – языки пламени тянулись вверх, колыхались в безветренном воздухе. Рядом на земле лежал пожилой мужчина – видимо, кто-то из местных жителей, и по серой брусчатке расплывалась темная лужа крови.

На мгновение картина застыла, потом человек в накидке взмахнул одним рукавом – и полотняный навес булочной, что была справа, тут же загорелся; взмахнул другим – вспыхнуло раскидистое молодое дерево на краю площади. Кто-то кинулся тушить пожар, на ком-то занялась одежда. В этом смятении Аста не заметила, куда делся Лин, а потом увидела его в центре площади. Он увернулся от человека в накидке – раз, другой, третий, потом замахнулся – кризанта на руке засветилась восемью лучами. Этот свет был ярким даже на солнце и каким-то другим, как будто более плотным. Лучи описали в воздухе дуги, похожие на сверкающие лезвия, и…

Кто-то закрыл ей глаза – потная ладонь пахла табаком и сталью, но даже сквозь темноту увиделось, как впереди полыхнуло нестерпимо ярко. Сильная рука схватила ее поперек тела, поволокла назад. Аста выронила мороженое, стала инстинктивно вырываться – и ее тут же отпустили.

– Все, все. – Перед ней стоял молодой мужчина в полотняной безрукавке, открывавшей крепкие загорелые руки, и штанах из грубой ткани, с карманами на бедрах. – Извини, не сильно придавил? На кризанту нельзя смотреть в момент контакта – глаза сожжет. Ты откуда?

– Она из Риттерсхайма, первый день здесь. Спасибо, Свен. – Тайса появилась сзади, приобняла ее за плечи. – Ты что? Куда ты побежала? Мы тебя потеряли.

– Я не… – Аста огляделась. Она стояла шагах в тридцати от скамейки, рядом с магазином елочных игрушек. Почему-то мозг не засек перемещение в пространстве – наверно, она кинулась в сторону, когда загорелось дерево. Теперь его ветви дымились – пожар успели потушить. Навес булочной сгорел почти полностью, но само здание не пострадало. Аста посмотрела на площадь – рядом с пожилым мужчиной на земле сидела, закрыв лицо руками, молодая женщина, вокруг стояли еще несколько людей, которым Лин давал какие-то указания. Человека в накидке не было видно – от него остался лишь пепел.

– Пойду помогу булочнику, – сказала Тайса. – И гляну, есть ли еще пострадавшие. Скоро вернусь. Аста, пожалуйста, никуда не уходи. Если что – держись вместе со всеми.

– Аста… красивое имя. Я ее постерегу, – пообещал Свен и, когда Тайса ушла, спросил: – Так ты из внешнего мира?

– Угу. – Язык как замороженный, слóва не выговоришь.

– Давай отойдем.

Свен взял ее под руку, отвел к той же лавочке, на которой она сидела несколько минут назад. Аста рухнула на нее так, что даже доска покачнулась, – ноги подкашивались. Она уставилась в пространство перед собой и спросила безо всяких эмоций:

– Он мертв?

– Нодиец? – Свен присел рядом. – Однозначно. Не волнуйся.

– Мужчина. Который лежал.

– Старый Зигберт… Боюсь, что тоже да.

– Это… это… Но как же так? – В голове поднялся целый вихрь вопросов – так не вязалась картина красивого волшебного города с тем, что только что произошло. – Мне говорили… Они только ночью нападают…

– Вот это да, загадка. – Свен взъерошил на затылке светлые, соломенного цвета, волосы, прижатые тканевой повязкой. – Это первый раз за всю мою жизнь, чтобы днем, при свете солнца… Не знаю, что тебе сказать.

Подошел Лин, Аста подняла на него глаза – наверное, полные ужаса, но ей было не до того, чтобы думать, как она выглядит.

– Свен, проводи ее, пожалуйста, – Лин кивнул на Асту, – до дома моего деда. И проследи, чтобы дошла, никуда не влезла.

Ее хватило только на один вопрос:

– А Тайса?..

– Я бы и Тайсу отправил, но ее не заставишь.

– Конечно, провожу. – Свен поднялся. – Мне потом вернуться, помочь чем-то?

– Не надо. Мы уже обыскали все вокруг, нигде никого. Сейчас прочешем город, а вечером, часов в шесть, будет общий сбор всего резерва – туда приходи. Обсудим, что теперь делать….