А ведь Кутепов ходил по этой дороге в церковь каждое воскресенье и мог бы обратить внимание на странно напряженного полицейского, не походившего на вальяжных парижских ажанов. Впрочем, в предшествовавшие этому воскресенью дни полицейский несколько раз появлялся на перекрестке, и местные жители, приятно обрадованные заботой префектуры, уже успели к нему привыкнуть. Когда Кутепов поравнялся с одной из легковых машин, два человека остановили генерала.

Когда на Лубянке в 1989 году сотрудники советской разведки рассказывали мне, как проводилась тогда операция в Париже, то излагали такую версию: сотрудники оперативной группы представились полицейскими и попросили генерала проехать вместе с ними в префектуру.

Кутепову, верно, показалось странным, что полиция приглашает его таким странным образом, тем более в воскресенье. Русский общевоинский союз старался поддерживать наилучшие отношения с префектурой полиции, но для французов, сознавал Кутепов, русские офицеры оставались нежелательными иностранцами. Советские дипломаты не упускали случая выговорить французам за то, что они предоставляют убежище враждебным для СССР организациям. Эмиграция – источник постоянных неприятностей. Да и среди самих эмигрантов то и дело возникали какие-то скандалы. Парижским полицейским приходилось мириться с их присутствием, но симпатии к русским они не испытывали.

Секунду Кутепов колебался. Но фигура полицейского в форме снимала все сомнения. Дверца была предусмотрительно распахнута, Кутепов уселся на заднее сиденье, и автомобиль рванул с места. Генерал не оглянулся и потому не увидел, что полицейский столь же стремительно покинул свой пост. Он уселся во вторую машину, которая устремилась вслед за первой.

На самом деле не представляется возможным установить, как именно был похищен Кутепов. То ли его и в самом деле обманным образом уговорили сесть в машину, то ли запихнули в кабину силой… Так или иначе, операция прошла успешно. Глава русской военной эмиграции был похищен в самом центре Парижа, и никто этому не помешал.

Много десятилетий спустя на этой самой улице я снимал документальный фильм, посвященный похищению генерала Кутепова и другим драматическим событиям, о которых пойдет речь в этой книге.

Не успела наша группа закончить съемки, как примчался полицейский микроавтобус, вызванный, надо полагать, кем-то из подозрительных соседей. Из машины вышел не один полицейский и не два, а пять человек с автоматами в руках. Все было очень серьезно. Они окружили нас и потребовали отчета, кто мы и что здесь делаем. После долгих объяснений они отсмотрели снятые нами кадры, успокоились и уехали. А я подумал, что, если бы в тот январский день 1930 года местные жители проявили такую же бдительность, судьба героев этой книги сложилась бы иначе…

В церкви Александра Павловича напрасно ожидал председатель главного правления Общества галлиполийцев генерал-лейтенант Михаил Иванович Репьев. Первую мировую он закончил командующим армейским корпусом, в Добровольческой армии – инспектор артиллерии у Кутепова. Образованное 22 ноября 1921 года Общество галлиполийцев входило в состав РОВС. Репьев крайне удивился тому, что Кутепов так и не появился.

В три часа дня семья подняла тревогу. Выяснилось, что Александра Павловича нет ни в Галлиполийском собрании, ни у знакомых. Лидия Давыдовна Кутепова была в отчаянии: что случилось с мужем? Пришли знакомые. Среди них были знаменитая певица Надежда Васильевна Плевицкая, прославившаяся исполнением русских народных песен, и ее муж – бывший командир Корниловской дивизии генерал Николай Владимирович Скоблин. Все первые дни после похищения Надежда Васильевна старалась быть рядом, чтобы поддержать Лидию Давыдовну. Просто не оставляла ее одну.

Пройдут годы, и, когда станет известно, что Плевицкая помогала советской разведке, придут к выводу, что в те январские дни 1930 года она лицемерила. Но это глубоко несправедливо. В январские дни 1930 года Плевицкая искренне сочувствовала горю Лидии Давыдовны. На советскую разведку они со Скоблиным еще не работали…

Лидия Давыдовна Кутепова обратилась в полицию. Появился полицейский инспектор. Поздно вечером начались поиски. Арсений Александрович Зайцов, в прошлом полковник лейб-гвардии Семеновского полка, а тогда помощник Кутепова, вместе с полицейским объездил парижские госпитали и морги, проверяя, не стал ли генерал жертвой несчастного случая.

Полиция также пожелала убедиться в том, что Александр Павлович не вознамерился куда-то внезапно уехать. Его фотографии разослали во все полицейские управления и пункты пограничного контроля.

Не решил ли генерал сам тайно отправиться в Советскую Россию? Полицейским объясняли: если бы Кутепов уехал, об этом обязательно знали бы его жена и ближайшие помощники. 28 января жена Кутепова подала жалобу прокурору республики: она категорически отвергала возможность бегства мужа или его самоубийства. Только после этого началось полноценное расследование.

Александр Павлович был одним из самых заметных русских в Париже. К поискам присоединилось множество добровольцев. Среди эмигрантов царил переполох. Никто не мог понять, куда исчез генерал Кутепов. Он словно испарился…

1 февраля 1930 года поэтесса Марина Ивановна Цветаева написала своей подруге из Парижа: «А у нас украли Кутепова. По мне – убили». Не зря поэтов называют провидцами. Она оказалась права…

Парижские газеты возмущались преступлением, совершенным на французской земле. Требовали тщательного расследования. Напоминали, что Кутепов – друг Франции, председатель союза бывших русских фронтовиков, в Первую мировую воевал вместе с французской армией против общего врага. Об исчезновении Кутепова доложили главе правительства Андре Тардьё, находившемуся в тот момент в Лондоне. Сам участник Первой мировой, он распорядился искать русского генерала.

Во Франции было достаточно спецслужб и правоохранительных органов, которые должны были заняться расследованием. Прямая обязанность раскрыть похищение лежала на префектуре полиции. Мобилизовали четыреста агентов сыскной полиции под руководством комиссара по особым делам со смешной для русского человека фамилией Фо-Па-Биде.

В Первую мировую в составе французской миссии капитан Шарль Фо-Па-Биде был командирован в Россию, где 8 сентября 1918 года его арестовали по обвинению в шпионаже. Его допрашивал сам председатель Реввоенсовета Республики Лев Давидович Троцкий. И вот почему. Выяснилось, что в 1916 году именно комиссар Фо-Па-Биде принял решение выставить русского эмигранта Троцкого из Парижа за антивоенную агитацию.

«Биде-Фопа был душой слежки и высылки, – писал Троцкий. – От своих коллег Биде отличался необыкновенной грубостью и злобностью. Он пытался разговаривать со мною тоном, какого никогда не позволяли себе царские жандармские офицеры. Наши беседы всегда заканчивались взрывом. Уходя от него, я чувствовал за спиною ненавидящий взгляд…

Меньше чем через два года судьбе угодно было доставить мне за счет г. Биде совершенно неожиданное удовлетворение. Летом 1918 г. мне сообщили по телефону, что Биде, громовержец Биде, заключен в одну из советских тюрем. Я не хотел верить своим ушам. Оказалось, что правительство Франции отправило его в составе военной миссии для разыскных и заговорщических дел в Советской России. А он имел неосторожность попасться».

Когда Шарля Фо-Па-Биде привели в Наркомат по военным и морским делам, Троцкий сразу и не признал его. Громовержец превратился в простого смертного, причем опустившегося. Всесильный нарком смотрел на него с недоумением.

– Да, господин, – сказал французский полицейский, склоняя голову, – это я.

– Господин Биде, вы не были со мной очень вежливы в Париже, – напомнил ему Троцкий.

– Увы, я должен это с грустью признать, господин народный комиссар. Я часто об этом думал в моей камере. Человеку иногда полезно, – прибавил Биде многозначительно, – познакомиться с тюрьмой изнутри. Но я надеюсь, что мое парижское поведение не будет иметь для меня печальных последствий.