– А ты крепкий, пацан.

Сказав это, жирдяй усилил нажим и вырвал решетку из стены, теперь у него не было помехи, а парня придавило и весом декорации. В глазах темнеет. Эта улыбочка, еще более отвратная с разбитыми губами. Лоснящаяся харя с растяжками вместо морщин. У такого и в сто лет не будет морщин, кожа уже растянута до предела. Тонкая…

– А вот ты зато мягкий, – на последнем воздухе произнес Редрик.

Ред впился белесыми «когтями» в щеку жиртреста. Что есть сил сжал и крутанул, потянув на себя. Та лопнула, словно мыльный пузырь. Руку парня залило кровью. Кожа на лице Проводника разорвалась. Тот зарычал, поднося одну руку к ране, а другой наотмашь зарядив Реду по зубам. Губа треснула. Решетка, потеряв упор, ударила парня по голове, тот отбросил ее в сторону. Металл ужасающе громко ударил о мрамор.

– Любишь мять сиськи – я вот тоже, – прохрипел Ред.

Левая рука у парня еще цела и все когти были на месте, он проделал скрутку плоти с отвисшей грудью жирдяя, та лопнула точно так же, как и щека. Похоже, амбал не ожидал такого поворота и просто прикрылся руками, защищая лицо. Ред воспользовался этим, толкнув его плечом в живот и подцепив руками под колени. Коронный прием в драках с отцом. Они повалились на пол, но Ред быстро подорвался и зарядил пару раз сапогом в жирный бок.

– Ты труп, сучок, – Проводник шарил рукой по груди.

– Это ищешь? – Ред потряс медальоном-яйцом. Он сорвал его, когда повалил амбала.

– Без разницы, ты так и так труп. Тебя…

– Поваляйся и отдышись, жиртрест. А я тебе опишу ситуацию, – Ред подошел к валявшемуся пыльнику и достал сигареты с трутницей.

Закурив, Ред поочередно прижигал раскаленным брусочком все открытые раны. Больно, но лучше, чем кровопотеря.

– Ты богат, ты можешь купить кого хочешь, чтоб меня грохнуть. Но ты не до конца понимаешь, кто я такой, – Ред похлопал себя по тату на руке.

Толстяк близоруко прищурился, всматриваясь в символ, а потом поморщился, но промолчал. Ред продолжил:

– Ладно, оставим это. Я имею парочку очень полезных знакомств в этом городе. Для начала – Глава управы. Вместе в баньке отвисали, за жизнь и баб терли, из одной фляжки пили. Выйдя отсюда, я пойду прямо на перекресток Углежогов и Отрекшегося и суну ему под дверь записку. Так-то, так-то, если меня не могут найти – я мертв, лежу в двух метрах под сосной в ближней лесопосадке, спросить с высшего иерарха Путников.

Ред затянулся. Парень обнаружил таз с водой на каменной скамье. Умыться после бритья уже не выйдет, жирдяй. Парень подошел к тазу и, достав из кармана платок, стал стирать кровь с лица и рук.

– Но самый сок-то в том, что с твоим богом я в еще более теплых отношениях. Он мне даже должен за волшебный матрац. Вот захочет он меня разыскать, долг вернуть или просто отвиснуть, по-мужски. А я пропал. Он тип ленивый, пойдет сразу к полкану, мол, подсоби, Кривоухий. А тот, мол, так-то, так-то – разбирайся со своими культистами. И вот приходит к тебе твой бог и спрашивает с тебя за то, что ты берега попутал. Приятеля сердечного угробил. Вот и будешь думать потом со всеми своими деньгами и законами, только с головой, вытащенной через жопу. Ведь она у тебя точно в жопе, если ты думаешь, что я тебя боюсь.

Ред навис над Проводником. По полу расползлась молчаливая и мрачная туча. Дождевая от пота, и свинцово-синяя от наколок.

– Тебе нужно бояться меня. У меня ничего нет, хоть сейчас в гроб ложись, а ты – потеряешь все. А если со мной что приключится, спросят с тебя. А по закону я – чист. Вы сами ввели меня в мифологию культа, как Всадника. Любой брат теперь меня знает. Внутренние разборки – идеологические, не криминальные. Да и эльф на моей стороне. Ты буквально сам поставил нас в такое положение.

– Хитрый выродок, – просипел Проводник. – Положение у него, и чего ты хочешь?

– Я – человек скромный. Просто запомни несколько вещей. Это несложно. Ты знаешь, кто твой бог, ты знаешь, кто я, теперь запоминай...

Ред сделал затяжку и наклонился к опухшей харе жреца:

–… в воскресенье – я за него. Я буду приходить каждую неделю, и все дети будут свободны и ждать меня в лектории. Убранном и готовом к занятиям. И если я увижу хоть что-нибудь, что мне не понравится – я буду выбирать, какой палкой тебя наказывать. Я пересилю себя и даже тебя трахну, если придется. Хотя у меня не такой длинный хер, чтоб достать твою жирную жопу, но всегда есть черенок от лопаты. Все ясно, урод.

– Вали нахер отсюда, – прозвучало это очень устало. Схатка измотала амбала.

– Похоже, мы поняли друг друга. Медальон я забираю, на случай проблем.

Ред сплюнул кровавым сгустком в лицо Проводнику. Оделся, морщась от боли в локте и ребрах, затем подобрал балахон девушки. На ярлычке была написана одна буква «Ю». Реду потребовалось несколько сильных ударов ноги, чтоб высадить заклинившую дверь.

Парень дошел до кухни. По дороге ему встретилась группка Путников, что разбежалась, когда Ред выбивал дверь. Все слышали, но молчат. Они сдержанно кивнули и пошли помочь Проводнику подняться.

Ю сидела возле очага, так и сжимая веточку лимона в тонкой ручке. Не оделась. Одежда-то у тебя. На кухне никого не было, кроме Доротеи. Она, насвистывая сложную мелодию, срезала кожицу с очередного киви. Горка очищенных лежала рядом в тарелке.

– Больно, наверное, – риторически сказала малышка, мазнув взглядом по лицу Реда.

– Только когда улыбаюсь, – улыбнулся парень.

Редрик подошел к Ю и протянул той балахон. Девочка стала молча одеваться.

– Почему киви? – спросил Ред у Доротеи.

– Ю и киви – землячки, – пожала плечами девчушка, дочистив последний плод и воткнув нож в столешницу.

– Ясно.

Парень повернулся к одевшейся девушке. Подошел и обнял.

– Он еще дышит. Я вернусь через неделю и, если узнаю, что он тебя тронул, я это исправлю, – прошептал Ред ей в ухо. Ю не отреагировала. Ред чмокнул ее в лоб и передал тарелку с фруктами. Девушка не ела.

Ред отступил на шаг.

– А меня? – послышался обиженный возглас Доротеи.

– Я же вроде страшный?

– А я закрою глаза. В темноте – все красавцы.

– Тебе еще рано такое знать, – хмыкнул Ред, обняв и чмокнув маленькую всезнайку.

Выйдя из приюта, Ред подкурил об язык Смоки. Тот ехидно ржанул, увидев состояние парня.

– Да, приятель, когда тебя нет рядом, происходит редкостная лажа, – тот утвердительно фыркнул. – Может, зайти к Каднификару, чтоб он мне в рожу плюнул. Подлечусь. Он в городе? – Смоки покачал головой. – Невезуха.

Худенькая девушка, оставшись одна на кухне, откусила от сочной мякоти зеленого плода и заплакала в первый раз за долгое время.

Смоки свободно брел по улице, пока Редрик, разглядывая атлас, думал, как бы срезать через трущобы. Ему не хотелось в таком виде показываться матушке Саре. Лишние вопросы и беспокойство, но особого выбора не было.

Ред перевернул атлас, чтоб направления совпали.

– Эта хаотичная застройка все испортила. Такой правильный город был. Улицы, как лучи, – бухтел себе под нос Ред, сравнивая старую и новую карту. – Так, тут вверх, вправо, вверх… какой вверх? Вперед. Похоже мне совсем отбили голову.

Парень вспомнил, что в атласе были карты и с третьей координатой – вот система тоннелей и многоярусных подземных улиц Кагам-Кхазада. Ред открыл эту карту. Удивительно. Даже учитывая третью координату, карта прозрачнее, чем столичная. Правильные города. Этот не из таких…

Парень засунул в рот сигарету и выкинул пустую пачку. Оторвавшись от чтения карты, он потянулся к морде Смоки, чтоб подкурить. Они падали…

Жесткий удар плечом о землю выбил воздух из легких. Треснувшее ребро пронзило болью. Парень кряхтя поднялся и провел взглядом вверх по стене переулка.

– Ну не буквально вверх, ты, мерин сизый, – Смоки весело ржанул, ему-то все нипочем.

Ред попытался пошевелить плечом, лопатку кольнуло, но вроде все было в порядке. Парень завел руку за спину, чтоб почесаться, и нащупал что-то твердое.