Пройти/Отложить (осталось 24 часа)

– Да хватит уже! – негромко проговорил я, подтверждая желание получать подсказки пользования интерфейсом и откладывая идентификацию.

И как будто оказался услышан – больше никаких крупных оповещений не приходило. Зато все иконки интерфейса перемигнулись по часовой стрелке, словно приглашая нажать и познакомиться с их содержанием поближе. Потом, все потом – подумал я, отходя от тела эльфийки. И только сейчас заметил, что вокруг появились новые метки – не в интерфейсе, а в дополненной магией реальности – над каждым из тел, лежащих на выжженной кровавым ритуалом земле, парили яркие метки. Над передавшей мне магическую печать девушкой светился одинокий жетон, а вот над остальными было по две метки – кроме жетона, еще присутствовала круглая печать. Очень похожая по размеру на ту, которая приложила мне к груди умирающая эльфийка. И которая бесследно растворилась, исчезнув под кожей – потрогал я место чуть ниже шеи.

В этот момент паззл мимолетных обрывочных сведений сложился в голове – «Отряд авантюриста», «Печать авантюриста 5 ранга», четыре пустых окна в моем интерфейсе, «Патент 5 ранга» – не надо быть гением, чтобы догадаться о том, что в ритуале колдуна нашла смерть команда искателей приключений, командир которой передала мне часть своих способностей и задания отряда. И попросила за это прощения – вспомнил я, понимая, что дар погибшей эльфийки весьма загадочен и возможно опасен. Хм, почему возможно – наверняка опасен.

Скользнув взглядом по мерцающим иконкам над телами убитых приключенцев… и не только – над колдуном тоже присутствовала одинокая, но жирная метка сумки, я развернулся к машине.

С того момента, как преодолевая странную тягучую пелену, к которой наверняка был причастен колдун, вывалился из двери, прошло едва больше двух минут. Но как много событий они вместили в себя – убийство колдуна, наследие умирающей эльфийки, торопливое знакомство с невероятным магическим интерфейсом. Настолько все удивительно, невероятно ярко и немыслимо, что впору откровенно признаться самому себе, что сейчас я – если очень повезло, на больничной койке в ярком бреду от обезболивающего. Это в лучшем варианте. В худшем – нахожусь в беспамятстве среди искореженного железа, и хорошо если эмчеэсники уже рядом, готовя ножницы по металлу.

Меня по-прежнему било крупной дрожью – от возбуждения недавнего убийства и стылого холода. Щиколотки неприятно жгло – попавший в кроссовки снег начал таять; вырывающийся изо рта с дыханием пар зависал в стылом безветрии, ярко ощущались коченеющие пальцы.

С громким звуком щелкнул замок, и открылась задняя дверь – из которой в снег вывалился Константин. Воистину – напившемуся море по колено, и там, где трезвый оказался бы весь переломан, пьяный даже не совсем понял, что произошло. Встав на четвереньки, главный логист пару мгновений недоуменно взирал на снег, а после поднялся и увидел меня.

– Ты слышь, баран, ты что сделал?! – раздался вопрос, а после дельные информативные фразы закончились, и начались грязные ругательства. Видимо в затуманенных алкоголем мозгах что-то переклинило, и Константин пошел вперед, явно не обнимать меня собираясь. Он был ненамного выше, но невероятно широкоплечий – расставленные руки казались длинными словно лапы у паука.

– Чертила, я тебя сейчас… – разъяренный, впавший в шоковое и невменяемое состояние руководитель отдела логистики продолжал говорить, приближаясь – а я, глядя на шевелящуюся черную дырку его рта думал о том, что нереальность происходящего до ужаса реальная.

И если даже это мой бред – если я сейчас в больничной койке, или нахожусь в непридуманной пока виртуальной реальности социального эксперимента, в котором оказался чьей-то волей, надо признать – тамада весьма неплох. И конкурсы по сценарию явно интересней, чем состоявшиеся на все еще продолжающимся сейчас в майском сосновом лесу корпоративе. Таком обманчиво близком – всего лишь в пятнадцати минутах в прошлом, и таком абсолютно недостижимым сейчас.

Удостоверение командира

– Костя! Костя, стой! – выскочила из машины Марина, пронзительно закричав. Выскочила прямо в снег, босыми ногами – не обращая внимания на холод. Одновременно открылась дверь и выглянул Вячеслав – но он, судя по всему, вмешиваться не собирался.

Массивный Константин продолжал наступать – со вполне определенными целями, уже размахиваясь для удара; Марина с трудом бежала через глубокий снег, не успевая его догнать; Вячеслав вспомнил, что у него важные дела и непрочитанная почта в смартфоне – его голова исчезла – из машины он даже выходить не стал.

– Подожди, – вскинул я раскрытые ладони, пятясь от разъяренного Константина.

Слова ему точно были не нужны – на мой возглас и жест он даже не обратил внимания. Размахнувшись – словно метатель молота, логист попробовал меня ударить. Силы в нем, конечно, немало – но отпрянуть, так что кулак свистнул рядом с лицом, труда мне особого не стоило.

– Да стой ты! – уже громче крикнул я. Агрессивный попутчик – сам в машину напросившийся, кстати, – едва не улетев по направлению первого удара, уже размахивался для второго. И только кулак полетел мне в лицо, я шагнул под атакующую руки и коротко ударил снизу-вверх, в челюсть. Сильное, пусть и утратившее резкость движений от опьянения тело на миг обмякло, и Константин осел на колени, а после – безуспешно попытавшись выставить руки вперед, завалился лицом в снег.

– Посмотри за ним, – бросил я Марине – девушка уже была рядом. Коротко мазнув взглядом по ее покрасневшим лодыжкам – босиком бегать по снегу занятие то еще, я обернулся к приметному дереву. Клок светлых волос Ани на бугристой коре был заметен даже с того места где я стоял.

Когда торопливо двинулся по глубокому снегу, часто проваливаясь – плотный наст перемежался с сугробами выше колена, услышал испуганный возглас Марины – девушка заметила трупы на выжженной поляне.

– Скорую вызови! – крикнул я Вячеславу, на короткий миг затормозив рядом с разбитой машиной. Скорую, кстати, можно попробовать вызвать – вот только куда? Окрестности совсем не напоминали призерскую трассу, по которой мы только что ехали, и никаких дорог в зоне видимости не наблюдалось.

Аня лежала, безвольно раскинув руки-ноги – судя по следам, вылетев из лобового стекла, она – надеюсь, по касательной, ударилась головой в дерево и упав на снег, прокатилась несколько метров. Девушка была в римских – с высокими, до колена ремешками, сандалиях – одна из которых сорвалась. Аня оказалась зарыта в сугроб, и я присел рядом, предельно аккуратно смахивая налипший подтаивающий снег – машинально поправив задравшееся до талии платье. К счастью, серьезных рваных ран или переломов у нее видно не было. Лишь на бедрах и предплечьях виднелись кровоподтеки и ссадины – контрастно выделяющиеся на порозовевшей от холода кожи.

Соблюдая предельную аккуратность, я очистил снег с лица девушки – вдруг сломана шея, и потрогал пульс. Прощупывался – но очень слабый. Приблизил лицо, с облегчением почувствовал дыхание.

– Слава! Что со скорой? – обернулся я.

– У меня телефон сломался, не включается, – показывая мне широкий как лопата смартфон, ответил продажник. Он уже выбрался из машины, и изумленно озирался по сторонам.

Легко проведя Анне по холодной щеке, я подскочил и побежал к машине. Торопливо открыв дверь, достал свой телефон – также выключен. И также – как и у Вячеслава, никакой реакции на попытку включить. Краем глаза заметил, как к машине возвращается Константин – уже без агрессии прущего на красную тряпку быка, но взирая на меня исподлобья. Марина висела у него на плече, безостановочно что-то говоря почти на ухо.

Между тем я рывком открыл бардачок и достал простую как дрова трубку, в которой была левая сим-карта. Телефон точно был заряжен – я им пользовался совсем недавно, вот только включаться, как и смартфоны, отказался.