Он с этого утром и начал, потом просмотрел поступившие из столицы Штата оперативные сводки, и уже заканчивал инструктаж сотрудников, когда как снег на голову пришло сообщение о старом Коули.

Его жена, возвратившись домой, сразу отправилась спать, полагая, что муж очень скоро вернется. Утром, заглянув в его комнату, решила, что тот отправился до завтрака по каким-нибудь хозяйственным делам, что иногда бывало. Постель он тоже всегда сам застилал… Ресторан начинал работать в десять утра, и вот около этого времени пришедшие на работу служащие и обнаружили труп хозяина.

Что именно произошло, никто из них не понял и, судя по залитой кровью груди и горлу, все решили, что он был ночью зверски зарезан. Об этом и сообщили.

Гамильтон немедленно выехал. Во второй машине, заскочивший в госпиталь за медэкспертом Фолби, сразу вслед привез самого Уолтера.

– Шеф, – чуть смущенно проговорил он, – я просил господина директора послать кого-нибудь из сотрудников, но он сам пожелал.

– Ей-богу, не стоило, Билл, – сказал Гамильтон, пожимая тому руку перед входом в ресторан.

– Ничего, Фрэнк, мне сейчас лучше поработать.

– Понимаю. Тогда пошли.

Около входа толпились служащие и уже собралась изрядная куча окрестных зевак, по преимуществу женского и детского пола. В дверях, как и положено, стоял полицейский.

– Вот эти двое, сэр, – он показал на мужчину и женщину, – они первыми увидели труп.

– Сержант, снимите с них протокольные показания. Прошу вас, Билл.

Труп старика Коули лежал недалеко от дверей вдоль первого ряда столиков. Один стул был повален, возможно, самим хозяином, когда он падал, в остальном – никакого видимого беспорядка. На стойке бара, не выключенный с ночи, продолжал работать телевизор, а на ближнем к нему столе стоял недопитый бокал и тарелки со вчерашним ужином – вот и все. В зале уже трудились фотограф и эксперт, который как раз снимал отпечатки пальцев с бокала.

Минуты две пришлось подождать, пока фотограф делал снимки трупа во всех необходимых ракурсах, потом Гамильтон кивнул Уолтеру, и тот быстро направился к телу, открывая на ходу белый выпуклый кейс.

Крови было очень много, наверное, вследствие повреждения крупных артерий и вен. Кровь запеклась, почти закрывая горло, растеклась крупными пятнами по рубахе и по полу около головы.

Прежде всего Уолтер бросил кусочки засохшей крови в две разные пробирки, потом осмотрел белки глаз покойного, приложил какую-то тоненькую бумажку к зрачку и, еще с минуту поколдовав, объявил:

– Смерть произошла 8–9 часов назад, значит…

– Где-то в первом-втором часу ночи.

– Да, Фрэнк… далее, насколько я сейчас могу судить, ран в грудной клетке нет. Кровь натекла сюда сверху. А в области горла и местной сосудистой системе раны не резаные, а колотые. Прочие подробности – через полтора часа. Пусть труп немедленно доставят к нам в морг, я сам всем займусь.

– Огромное спасибо, Билл. – Они вместе направились к выходу. – Как Мэри?

– Спит в основном. Снотворное и седуксены… отправлю ее на специальное лечение в ближайшие дни.

– Еще раз спасибо.

Гамильтон вернулся в помещение и приступил к обычной в таких случаях работе – опросу свидетелей, проверке того, что было или могло быть украдено.

– Здравствуйте, шеф, – услышал он вскоре за своей спиной, – я могу чем-нибудь помочь?

– По-моему, сейчас не твоя смена, Дик?

– Да, сэр, но я узнал о случившемся и подумал, что могу быть полезен.

– Можешь, можешь, – подтвердил подошедший Фолби, – помоги-ка для начала труп в санитарную машину отнести.

По-видимому, Дик Терье, предлагая свои услуги, не это именно имел в виду, однако долго думать ему не пришлось – мощная рука сержанта повернула его длинное тело на сто восемьдесят градусов и отправила в указанное место.

– Что с миссис Коули, – спросил Гамильтон, – с ней можно поговорить?

Фолби сомнительно покачал головой:

– Вряд ли. Кто-то из служащих очень постарался: прибежали к ней в дом с криком – «Вашему мужу горло перерезали!». Старушка тут же и прилегла, сейчас с ней врач.

– Шеф! – Терье поспешно к ним приблизился, протягивая на ладони связку ключей. – Это было в кармане покойного, наверно здесь есть и ключ от сейфа.

– Возможно ты прав, пошли посмотрим.

Сейф стоял в углу за стойкой бара.

Сначала его внимательно осмотрел эксперт и снял отпечатки с панелей и ручек.

– Ну, то что его никто не пытался взломать, я сразу могу поручиться, – заявил он, уступая место сержанту.

Тот попробовал один ключ, потом второй, крутанул ручку и приоткрыл толстую бесшумную дверку.

На верхней полке лежали какие-то счета и документы, на двух нижних – деньги – несколько пачек на средней полке и мелочь внизу.

– Я так понимаю – это дневная выручка? – спросил Гамильтон, обращаясь сразу ко всем.

– Именно так, – ответил кто-то из служащих, – деньги в пачках сам мистер Коули отвозил утром в банк, а мелочь так и оставалась для текущих нужд.

– А сколько этих, крупных, примерно было?

– Позвольте взглянуть, – говоривший служащий придвинулся к сейфу, – … да на глаз… это похоже на ту сумму, которая ежедневно отвозилась в банк.

– Значит, деньги в сохранности, – задумчиво произнес лейтенант. – Может быть, что-то ценное пропало? Из оборудования? Дорогие столовые предметы?

При полном молчании несколько человек отрицательно покачали в ответ головами.

Держать здесь своих людей дальше не было смысла. Гамильтон приказал всем возвращаться в управление, оставив на месте двух сотрудников с заданием – подробно опросить всех работников и соседей о событиях последнего времени, связанных с любыми ссорами, конфликтами, неурядицами между Коули и другими людьми. И поинтересоваться более отдаленным прошлым – не обмолвился ли он когда-нибудь о старых врагах, недоброжелателях, даже если они были в юности.

– Понятно?

– Понятно, сэр, – ответили оба.

– На все это вам не более двух часов.

Не успел Гамильтон войти в свой кабинет, как пришлось разговаривать по телефону с Бартоком.

– Да, Эдди, – ответил он сразу, – убийство. Но пока нет заключения медэкспертизы, ничего конкретного сообщить не могу… Не знаю… Единственно, что можно сейчас с определенностью утверждать, – ограбления, как такового, или явных попыток к этому не обнаружено.

Почти тут же в кабинет вошел Фолби и как-то между прочим вслед за ним втиснулся Терье.

– Только что позвонил врач от миссис Коули, она пришла в себя, сообщила следующее, – Фолби посмотрел на листок бумаги, – я вот просто записал. Она уходила последней. Двери в служебные помещения уже были заперты. Оставалась открытой только входная дверь. Муж оставался один, хотел посмотреть вечерний отчет о баскетбольном матче.

– «Феникс» играл с «Быками» и выиграл во второй финальной встрече, – радостно сообщил Терье.

– То, что твой «Феникс» случайно выиграл, ничего не объясняет, – проворчал, не оборачиваясь, сержант.

– Во-первых, не случайно, – завертел белками тот, – а во-вторых, разрешите одно предположение, господин лейтенант.

Гамильтон согласно кивнул – делать-то пока все равно было нечего.

– Входная дверь ведь осталась открытой, так? – начал Дик.

– Так, так. – Фолби грузно опустился в кресло и положил ногу на ногу.

– Ну вот. Значит, вполне возможно, что кто-нибудь из соседей тоже зашел взглянуть на этот матч. Коули болел за «Феникс», мне один из служащих сказал, что он поставил тысячу в тотализатор.

– Да что такое для Коули тысяча, – проворчал Фолби, – его капитал тянет за миллион.

– Ну, все равно, – горячо продолжил Терье, – тот, второй, мог быть болельщиком «Быков». На этой почве они могли повздорить и…

Тут он по кислым физиономиям начальства все-таки понял, что немножко увлекся, и закончил на уже вопросительной ноте:

– Но теоретически, так оно могло ведь быть?

– Не могло, – вяло проговорил Фолби, – не могло, потому что, даже если отбросить все прочие твои глупости, «Феникс» у «Быков» больше ни одной встречи не выиграет, и это любому дураку понятно.