Она нашла в романе описание их прощания.
"Все было так, как написал он на стр. 94 кн. II; только не Маргарита с Воландом, а он так прощался со мной".
В своем утверждении Маргарита Петровна права: она понимала законы художественного творчества.
Второй эпизод относится к более поздним временам. На памяти у многих шумный успех романа Владимира Орлова "Альтист Данилов", написанный в 1973-1977 годах. Роман выделялся среди тогдашней советской литературы своим необычным подходом к современной тематике. Хотя в предисловии к журнальному изданию композитор Родион Щедрин писал, что "намерение" автора было "предпринять попытку нарисовать картину будней и праздников жизни музыканта", роман рассказывал не о профессиональных "буднях и праздниках", а о связях музыканта с мистической частью Вселенной, названной автором Девятью Слоями, и деятельностью мистических сил в реальном человеческом мире.
Адрес, где был вход из реального мира в Девять Слоев, по-московски описателен: "Остановка троллейбуса "Банный переулок". Дом номер шестьдесят семь". (Название улицы - проспект Мира, бывшая 1-я Мещанская, опускается, потому что кому же неизвестно, где находится остановка троллейбуса "Банный переулок"!)
Итак, альтист Данилов вышел на Банном.
"Дом шестьдесят семь, как и соседний, продолжавший его, дом шестьдесят девятый, был трехэтажный, с высоким проемом въезда во двор в левой своей части. В этом проеме метрах в семи от уличного тротуара и находилась дверь для Данилова. Когда-то и с левой стороны к шестьдесят седьмому примыкал дом, дверь в проеме пускала жильцов на крутую лестницу, она вела на второй этаж и чердак. Лет пятнадцать назад старый дом сломали, на его место поставили табачный и квасной киоски, а чуть подальше устроили баскетбольную площадку, правда, теперь стойки для корзин были покорежены, кольца погнуты и посреди площадки утвердился стол для любителей домино и серьезного напитка. Дверь же в сломанный дом осталась, ее не заделали, и, поднявшись на третью ступеньку бывшего крыльца, можно было открыть дверь и шагнуть в небо. Кто и как присмотрел этот дом, Данилов не знал, но уже двенадцать лет являться в Девять Слоев по чрезвычайным вызовам полагалось исключительно здешним ходом. Прежде Данилов относился к этому указанию с иронией, было в нем нечто нарочитое, театральное, подобные игры могли быть рассчитаны лишь на детей. Но теперь пропала ирония. Ужасен был шестьдесят седьмой дом в ночную пору, жалок был и плох. Днем он не бросался в глаза, люди жили в нем обычные. А теперь этот шестьдесят седьмой наводил тоску. Рядом стоял семьдесят первый дом, огромный и угрюмый, его серые тяжелые полуколонны казались каменными ногами городского чудища. Низкорослых старичков соседей, притулившихся к нему, он держал как бы на поводке, властным присутствием давая понять им и всем, что они - гримасы прошлого и вот-вот должны развалиться и исчезнуть. Но пусть еще стоят, пока точное время им не назначено. (Снесли наконец эти дома-то. Зимой семьдесят шестого года и снесли. Теперь стоят новые. - Примечание автора романа.) И на самом деле была теперь какая-то мерзкая гримаса в кривых линиях кирпичных карнизов и межэтажных поясков старых домов, не выдержавших тяжести своего века, в обреченно изогнутой балке проезда во двор. Дом шестьдесят седьмой и вправду вот-вот должен был развалиться и исчезнуть, и каждому, кто являлся к нему, вызванный роковой повесткой с багровыми знаками, не могло не броситься это в глаза, не могла не явиться мысль, что вот и он все время был на поводке у чего-то сильного и властного и теперь и ему предстоит исчезнуть".
Данилов открыл дверь и - "шагнул в небо".
Дом № 67 снесен. Но небо за его дверью наверняка осталось, и вполне вероятно, что какой-нибудь романист еще увидит его на 1-й Мещанской, пока называемой чужим, навязанным именем - проспект Мира...
Заканчивается часть проспекта Мира, которая была 1-й Мещанской, двумя монументальными зданиями, стоящими друг против друга на правой и на левой стороне улицы, - домами № 78 и № 79, которые строились в 1938- 1952 годах и которые, по объяснению архитектурного путеводителя, "оформляют южную сторону площади Рижского вокзала", выполняя роль парадного въезда.
ПРОСПЕКТ МИРА. ЧЕТНАЯ СТОРОНА
Правая - четная сторона проспекта Мира в своей первоначальной застройке не имела больших, глубоких дворов. В ближайшей к Сухаревской площади части улицы ее ограничивали Шереметьевские огороды, сейчас занимаемые территорией Института Склифосовского, в дальней - дворы Переяславской слободы.
В то же время Сухаревский рынок, располагавшийся на Садово-Сухаревской улице справа от Сухаревой башни, переполненный рядами, лавками, трактирчиками, дойдя до угла с 1-й Мещанской и заняв угловое здание, пополз далее, прихватывая соседние с ним дома.
На плане середины ХVIII века по угловому с Сухаревской площадью дому крупно написано: Харчевня, а дальше идут лавки; уличная торговля: "под навесом... очаг, где обваривают сайки" и продают их с пылу, с жару; постоялый двор для лошадей и экипажей; кузница. В двухэтажных домах верхние этажи занимали гостиницы и дешевые комнаты. Одним словом, начало правой стороны 1-й (или, как обозначено на плане, Большой) Мещанской представляло собой обычный вид торговой площади.
В принципе таким же оставался этот угол и в ХVIII, и в XIX, и в XX веке, остатки торговой Сухаревской площади здесь предстают взору и современного наблюдателя.
Первые десять домов правой стороны проспекта Мира - это дома, построенные после пожара 1812 года. Вплоть до революции 1917 года в их первых этажах находились лавки, в верхних - дешевое жилье. Магазинами и конторами заняты они и сейчас.
В доме 2 сейчас книжный магазин. Оборудованные под домом большие подвалы (дом до революции принадлежал купеческой фирме "П.Малютин и сыновья") в первый год Великой Отечественной войны служили бомбоубежищем.
Домовладения 4, 6, 8, 10 с домами, выходящими фасадами на улицу и дворами со служебными помещениями - складами, конторами, жилыми закутками для сторожей, "мальчиков" и низших приказчиков, могут и сейчас дать некоторое представление о прошлых временах.
