- Эй, парень, ты чего это в воде торчать вздумал? Помереть захотелось?

Блондин завертел головой в поисках скрипучего голоса, который обратился к нему. Видимо, он настолько хотел увидеть хоть кого-нибудь в этот момент, что ему уже начали мерещиться совершенно непривлекательные жуткие голоса.

- Узумаки, тебе что особое обращение нужно? – знакомый насмешливый голос сейчас показался блондину теплее его любимого одеяла, которое так кстати вспомнилось в окружении ледяных волн. Куда сразу подевалась вся его усталость и тревога? Он, не помня себя от радости, метнулся к причалу, на котором и увидел только что брюнета и старичка, стоящего рядом с ним. И почему он сразу не додумался там поискать? Может, Саске просто проплыл дальше в попытке найти злосчастный билет, вот и вылез там, а он тут рыскает, круги нарезает, да зад себе отмораживает. Ну, и дурак!

Наруто буквально вылетел из воды, и, не замечая, как дробно отстукивают его зубы, кинулся в объятия брюнета, едва не сшибив того с ног.

- Живой, - только и выдохнул он, зарываясь носом в изгиб бледной шеи, и, чувствуя, как в груди брюнета, скрытой такой же мокрой и холодной одеждой, ухает неспокойное сердце.

- Кто ж думал, что ты за мной кинешься? Как у тебя вообще на такое мозгов хватило? – Саске очень старался сделать свой голос строгим, чтобы заставить Наруто чувствовать вину, но у него плохо получалось скрыть радость, которую он переживал на самом деле в данный момент. Значит, он был рад тому, что Наруто, рискуя отмороженными конечностями, да и, чего уж там, жизнью, до последнего барахтался в ледяной водичке в его поисках.

- Мозги в таких поступках обычно не участвуют, - отозвался блондин.

- Твоя правда, - прокряхтел старичок. Упс.

Парни быстренько освободили пространство между друг другом и виновато потупились, совсем, как нашкодившие малыши.

- Да ладно вам, кто ж не порадуется обнаружить пропавшего? – мудрые глаза старика светились пониманием, как по Наруто, так даже большим, чем дедок хотел показать. Старик, призвав ребят следовать за собой, бодро направился вглубь пристани к невысоким прибрежным домикам, являвшим собой в основном обыкновенные рыбацкие магазинчики, насквозь провонявшиеся своим плавающим товаром. Впрочем, чем ещё может пахнуть порт, в котором, несмотря на загрязнённость топливными отбросами судов, всё равно вдоволь рыбы?

Кстати, о загрязнённости. Когда они втроём оказались в лавочке добросердечного старца, Наруто с отвращением стянул с себя чвакающую толстовку, покрытую плёнкой чего-то вроде мазута и швырнул её в белую раковину с мелкими выбоинами – сантехника явно не раз страдала от ударов о неё тяжёлой посуды или даже грузов с сетей, но тем не менее крепко держалась на винтах, глубоко закрученных в стену.

- Вы бы всю одежду сняли, да простирнули. В воде у причала много всякой дряни намешано, а я пока пойду поищу чего сменного вам надеть, пока ваше не высохнет, - владелец лавки поставил перед ними выцветший от времени бледно-синий тазик с куском хозяйственного мыла на дне.

- Лучше б он нам душ предложил, - поморщился Учиха, оголяясь до пояса.

- Думаешь, он есть в рыбном магазине? – светлая бровь Узумаки чуть приподнялась, выражая крайнюю степень сомнения.

- Просто не вижу смысла стирать одежду, чтоб её потом на грязное тело напяливать, - пожал плечами брюнет, всё же пока оставив на себе брюки и, опрокинув в тазик половину ведра холодной, но чистой воды, принялся намыливать свою рубашку с футболкой. Куртку и ботинки, которые он оставил на причале, когда нырял за билетом, после забрал старик, сложив всё в простой полиэтиленовый пакет и вручив его брюнету. Теперь эти вещи стояли на полу подле умывальника, в котором уже вовсю полоскался Наруто.

- Думаю, это он, чтоб мы его своим присутствием не позорили, сделал. Может, у него дом далеко отсюда. Прикинь, как такое замызганное сопровождение его авторитет подпортит.

- Ты всерьёз считаешь, что этого старца заботит его репутация?

- Скорее всего. Он же держит лавочку и должен выглядеть чистым и опрятным, как и его окружение, - это рассуждение Наруто брюнет оставил без внимания, решив, как следует выполоскать свои вещи.

Блондин довольно скоро разобрался со своей толстовкой и повесил её сушиться на масляный обогреватель, которые были запрещены и изъяты из продажи ещё года три назад. Следом отправились и тут же выстиранные штаны. Учиха также расправился со своей работой и теперь подошёл, чтобы вытребовать у блондина свободное местечко для своих вещей, только вот так и застыл на месте, не дойдя всего пару шагов.

Наруто пробрало уже знакомой дрожью, возникающей всякий раз, как брюнет оказывался достаточно близко от него, и он поспешил снять брюки с обогревателя, дабы Саске мог беспрепятственно развесить свои вещи. Но не успел блондин перевесить свою одежду на спинку пластикового стула, как рука Саске накрыла его собственную. В ней было столько же тепла, сколько и во тьме взгляда, которым Учиха его одарил. Ну, за что? Почему именно сейчас ему понадобилось вот так смотреть на него, касаться его? Неужели он не знает, что Узумаки всё сложнее контролировать активно растущее внутри желание оказаться пленником его страстных объятий и ни за что не отпускать до тех пор, пока биение сердца Саске не станет его собственным? Похоже, не знает. А может, специально дразнит его, гадая, насколько же хватит его терпения?

Тем временем Саске уже оказывается невыносимо близко. Не выпуская руки Наруто, он подносит её к своим губам и легонько целует, не отрывая от него завораживающего взгляда бездонных глаз. Наруто чувствует, как сладостно и тревожно сжимается его сердце, замирает, давая возможность своему хозяину, как можно дольше побыть в этом мгновении, чтобы навсегда отпечатать его в памяти, потому что неизвестно, удастся ли им задуманное теперь, когда возможность вовремя попасть на злополучный остров опять ускользает от них по морской глади прочь?

Губы Саске теперь нежно исследуют его запястье, похоже, вознамерившись свести блондина с ума. Наруто даже не в состоянии пошевелиться – настолько завораживающим выглядит сейчас брюнет. Эта гипнотическая грация с которой он выгибается, когда проводит языком уже по его предплечью, наверняка покрытому загрязнённой морской солью, просто не оставляет Наруто выбора, кроме как подчиниться и стоять так до тех пор, пока брюнету не надоест, не спеша, изучать его тело. К великому разочарованию блондина, язык Саске перестаёт оставлять влажный след на его смуглой покрытой мурашками коже, однако в его взгляде парень будто бы читает ответ на свои последние мысли.

«Как ты можешь надоесть мне?» - говорит его плавящий и порабощающий душу взгляд, а язык проникает внутрь рта, неся в себе привкус моря и тех мятных конфет, которыми он набил карманы, когда их самолёт совершал своё приземление в Мексике.

Поцелуй очень быстро перерастает в неистовый. Наруто, стиснув в объятиях костлявые лопатки Учихи, чувствует, как крепко смыкаются на его талии сильные руки и как властно они прижимают его к бледному худому телу. Просто удивительно, как в этом парне, вечно плюющем на физ подготовку, может умещаться столько силы и властности. Хотя, последнее в случае Учихи уж точно никак не связано с физическими данными. Оно у него в крови.

Язык Саске стремительно выветривает из белокурой головы Наруто остатки здравого смысла, и он уже не пытается найти сравнение всему тому, что ощущает в данный момент. Он просто тонет в наслаждении, которое дарит танец сплетения их языков. Блондин сильнее вжимается в грудь брюнета, чтобы отобрать у него как можно больше сладостного послевкусия обычной пастилки от заложенности ушей, которая в этот момент кажется просто наивысшим даром кондитерского искусства. А всё оттого, что она сумела окрасить их поцелуй в необычный ни на что непохожий оттенок новизны, и вместе с тем горечи от возможной неудачи, которой могут закончиться их отношения, только начавшие перерастать во что-то более серьёзное, нежели обычный роман, поводырём которого в обыкновении служит лишь плотская страсть.