любовь. И мне неважно, веришь ты в это или нет, потому что это правда, и она всегда

находит возможность быть выявленной.

Некоторое время она ничего не говорит, а затем отвечает в своей собственной

манере. Она целует меня с такой силой и жаром, достаточным, чтобы застать меня

врасплох. Ее страсть сосредоточена в её руках и наших устах, в жаре наших пальцев, крепко сжимающих друг друга.

И, когда я уже собираюсь прямо там раздеть её, она тихо шепчет хриплым голосом:

— Я люблю тебя.

И я понимаю, что это требует деликатности. Мы не должны действовать быстро и

неистово в нашу последнюю ночь. Все должно происходить медленно, томно, продолжительно. Это должно ощущаться так, будто ночь перетекает в день, а затем —

снова в ночь. Это должно длиться достаточно долго, чтобы оставить после себя миллион

воспоминаний.

Я встаю и подхватываю её на руки как какой-то герой. Только я не герой. Я просто

влюблённый мужчина.

Хотя в жизни никогда не было ничего более мужественного, чем любить кого-то.

Я несу её по коридору, в спальню, отбрасываю покрывала и кладу на кровать, где

она лежит подо мной в ожидании. Я седлаю её, располагая свои ноги по обе стороны её

бёдер и тянусь, чтобы медленно как никогда стянуть с её плеч лямки платья и оставить на

них лёгкие поцелуи. На вкус она слаще вина, и я прокладываю дорожку языком на её

коже, ощущая, как просыпается её тело от моих прикосновений.

Она тянется к моей ширинке, но я мягко отталкиваю её.

— Медленно, медленно, — увещеваю девушку на испанском. — Мы занимаемся

любовью медленно, чтобы это продолжалось целую ночь.

Более того, это продлит нас.

Я спускаю верх её платья вниз, до самого живота, и её соски затвердевают под

тяжёлым взглядом моих голодных глаз. Я сразу же наклоняю голову и нежно лижу их, пока она не начинает стонать, выгибая спину. Она настолько совершенна, и то, как она

ощущается, её фигура, как её тело реагирует на каждое мое движение.

Я не могу поверить в то, что должен с этим попрощаться.

Понимание этого снова ударяет в меня, как толчок. Я зажмуриваю глаза и

отпускаю эту мысль. Я не могу об этом думать, не сейчас.

Вера проводит пальцами по моим волосам, медленно, придерживаясь

определенного ритма, действуя так, словно у нас есть все время мира.

Я терзаю её грудь, двигаясь от мягкой внешней части по округлости к соску и

назад, щёлкая по нему, словно пытаюсь насытиться самым изысканным десертом. Иногда

мне кажется, что она может достигнуть оргазма только от моего повышенного внимания к

её соскам и становится интересно, смог бы я сегодня подарить ей это. Это может быть

наш последний шанс; это может стать новым способом получить максимальную отдачу

друг от друга, может быть, станет для нас новым опытом.

То, как её пальцы впиваются мне в кожу головы, говорит о том, что она на взводе и

ничего не хочет больше моего языка между её ног, почувствовать меня внутри, приносящим ей облегчение. Она получит своё облегчение, более одного раза.

Я продолжаю ласкать ее грудь, прокладывая языком дорожку от основания по

налитым холмикам к вершине.

Я нежно прикусываю, посылая резкие волны боли, сочетая это с легкими ударами

моего языка, чередуя эти действия, пока она не начинает извиваться подо мной, мучительно нуждаясь в каждом действии больше или меньше.

— Матео, — стонет она, усиливая хватку своих пальцев, — войди в меня.

Я подтягиваюсь и накрываю ее рот своей рукой.

— Шшшш, — говорю ей. — Позволь мне сделать это для тебя.

Она сдаётся и откидывается назад на кровать. Я накрываю ее вершинку губами, сосу её нежно и ласкаю языком. Я лижу и щёлкаю, полностью сосредоточив на ней все

свое внимание, пытаясь заставить ее закатить глаза, а бёдра — затрястись.

— Матео, — снова стонет она, отпуская мои волосы, — я не могу...

Но я упорствую. Ее дыхание учащается, затем становится более резким, горячим и

прерывистым, что разжигает мое собственное желание. Я продолжаю и продолжаю, пока

она не начинает извиваться и дергать изо всех сил мои волосы. Я сжимаю её грудь, кусаю

соски и этого становится достаточно, чтобы заставить её тело бесконтрольно дрожать.

Слова с придыханием вырываются из её открытого, жаждущего рта, дикие и животные.

Понемногу её вздрагивания отступают, и тело расслабляется на матрасе.

— О, Боже мой, — вырывается у Веры, её голова движется вперёд и назад, широко

открытые глаза уставились в потолок. — О, Боже мой, о, Боже мой.

— Продолжай называть мое имя, все в порядке, — произношу, не в силах сдержать

ухмылку.

Я испытываю невероятное чувство гордости, оставляя на ней эту метку. Это

потрясающее чувство, пусть даже временное, только на одну ночь.

— Как будто куда бы ты не засунул свой язык, я смогу кончить только от этого.

Блядь, мне… — говорит она, звуча невероятно. — Я даже не думала, что такое возможно.

— Думаю, с тобой возможно все.

Я сажусь, расстёгиваю свою рубашку и бросаю её позади себя. Она

приподнимается и пробегается пальцами по моим мышцам, в её глазах до сих пор голод, но не только ко мне, но к нам, к тем, кем мы являемся. Это питает нас, делает сильнее и

лучше.

Я целую её, у неё губы слаще медовых сот, и быстро избавляюсь от своей одежды, пока мы оба не остаёмся обнажены. Я смотрю в ее глаза, мои руки скользят вверх и вниз

по изгибам её тела, мои пальцы обводят контуры чернильных созвездий на её коже, как

будто её кожа может рассказать мне их истории. Я закрываю глаза и впитываю ощущения, сохраняя память о ней, желая тоже быть запечатленным на её коже, чтобы она никогда не

смогла потерять меня.

Вера касается пальцем моих глаз, и я удивлён, почувствовав, как она вытирает

слезу. Похоже, я немного плачу.

Она что-то бормочет, потом целует меня. Поцелуй получается с привкусом соли и

приятным запахом, и я ложусь на неё. Мои пальцы скользят ниже к её животу, затем —

бёдрам и останавливаются у неё между ног. Она все ещё влажная и тёплая после

предыдущего оргазма и ощущается как будто это мой дом. Я скольжу пальцами по её

гладкости и внутрь неё, с равномерным давлением потираю ее точку G.

Мне нравится, как реагирует её тело в моих руках, будто я могу вылепить из него

все, что пожелаю. Но я желаю её навсегда в моей постели, как сейчас, пробуждая её

страсть снова и снова. Она выгибает спину, поднимая выше колени, чтобы дать мне

лучший доступ, и я вынимаю пальцы, чтобы заменить их своим членом.

Я толкаюсь медленно, дюйм за дюймом, позволяя ощущению расплыться во мне.

Это так прекрасно и совершенно. Мои глаза закрыты и, когда я погружаюсь глубже, настолько глубоко, как только могу, мы чувствуемся как одно целое и останемся таковым, и ничто не сможет разлучить нас.

Мои чувства обманчивы, но сейчас это срабатывает.

Мне надо контролировать себя, так что я не кончу, пока мы оба не будем готовы.

Даже если бы мы оба были готовы, то я бы не хотел, чтобы все закончилось так быстро. Я

делаю глубокий вдох с каждым медленным, влажным толчком.

— Как я ощущаюсь? — спрашиваю я, мой голос звучит глубже, темнее, более

окутанным желанием. — Потому что ты ощущаешься как рай.

Она лениво улыбается, её глаза закрыты.

— Ты ощущаешься как Матео.

— И это ведь хорошо? — на этих словах я проникаю глубже и из неё вырывается

стон.

Вера открывает глаза и похотливо смотрит на меня.

— Да, — говорит она с придыханием. — Лучшее, что у меня когда-либо было.

В моем горле образуется ком, и я быстро его проглатываю. Она тоже всегда будет

лучшим, что я смогу иметь в жизни, и могу потерять ее навсегда.

Я толкаюсь сквозь боль. Это единственный выход. Теперь я трахаю её быстрее, но