Во время завтрака патруль привел к Вилье двух пленных офицеров. Командир патруля спросил Вилью, что делать с ними.

— Вам известен приказ «первого вождя», сеньора Каррансы: всех уэртистских офицеров, взятых с оружием в руках, казнить. Так что немедленно их расстреляйте.

Услышав это, лисенсиат Акунья брезгливо сказал:

— Если можно, генерал, пусть их расстреляют подальше от нас.

Вилья строго посмотрел на Акунью.

— Победы, сеньор генерал, всегда обагрены кровью многих наших братьев, друзей и врагов. Ваш начальник, сеньор Карранса издал приказ: предавать смерти всех уэртистских офицеров. Это жестокая мера, но справедливая, и все революционеры обязаны выполнять этот приказ. Вы ведь революционер? Почему же вам неприятно смотреть, как осуществляются законы нашей революции? Вы, шоколадные политики, хотите одержать победу, не марая своих рук. Вы хотите, чтобы эту работу делали только мы. Не выйдет! Вам придется сейчас увидеть своими глазами, как приводят в исполнение диктуемые вами же законы.

И Вилья отдал приказ расстрелять уэртистов тут же, у столика.

Как и предвидел Вилья, войска Уэрты не стали ожидать его в столице штата Коауила. Узнав о взятии Паредона, они оставили Сальтильо и бежали в сторону американской границы.

Выполнив задание Каррансы, Вилья возвращается в Торреон. Он узнает там, что по приказу «первого вождя» наступление на Сакатекас поведет бригада генерала Панфило Натеры, в распоряжении которого было всего 6 тысяч солдат. В Сакатекасе противник располагал силами, в несколько раз превосходившими бригаду Натеры. Вилья, возмущенный, телеграфирует дону Венусу и требует отдать приказ наступать силами всей Северной дивизии. Однако «первый вождь» стоит на своем. Он не желает открыть путь войскам Вильи к столице.

Как и предвидел Панчо, бригада Натеры не смогла взять Сакатекас. Натера вынужден был отступить. Казалось бы, теперь Вилья получит приказ наступать на юг. Вместо этого Карранса приказывает ему выделить в помощь Натере еще 5 тысяч солдат. «Первый вождь», судя по всему, был заинтересован не столько в том, чтобы выбить врага из Сакатекаса, сколько в том, чтобы обескровить Северную дивизию, посылая ее части на верную гибель.

Коварство Каррансы было столь очевидным, что Вилья отказался выполнить его новый приказ. Для отказа он нашел предлог: дожди размыли железнодорожные пути, и нет возможности перебросить требуемое подкрепление Натере.

13 июня 1914 года Вилья, находясь в Торреоне, вызвал по прямому проводу Каррансу и вновь стал убеждать его в необходимости наступать на Сакатекас всеми силами Северной дивизии. Но дон Венус был неумолим. Он продолжал настаивать на том, чтобы Вилья бросил только часть сил в помощь Натере, оставаясь сам в Торреоне с главными силами.

— Так враг разобьет нас по частям, и силы Северной дивизии растают, сеньор Карранса, — ответил Вилья. — Если вы настаиваете на своем приказе, то мне не остается ничего другого, как сложить с себя командование дивизией.

Карранса тут же принял отставку Вильи и попросил его вызвать к прямому проводу всех командиров бригад, которые, впрочем, находились тут же. Вилья вел разговор в их присутствии. Карранса сообщил им, что принял отставку Вильи и просил предложить кандидата на пост командующего Северной дивизией.

Командиры были крайне возмущены действиями «первого вождя». Некоторые сгоряча выхватили пистолеты, намереваясь стрелять в телеграфный аппарат. Но их остановил генерал Макловио Эррера. Он приказал телеграфисту передать «первому вождю»: «Сеньор Карранса, ваше отношение, к генералу Франсиско Вилье показывает, что вы сукин сын».

Затем «первому вождю» было передано, что находившиеся у прямого провода генералы «отбыли на обед» и что их официальный ответ будет сообщен на следующий день в 10 часов утра.

На состоявшемся в тот же день военном совете было решено просить Каррансу не принимать отставки Вильи. «Это может вызвать неисчислимые бедствия как внутри страны, так и за ее пределами», — предупреждали «первого вождя» командиры Северной дивизии.

Карранса ответил, что взвесил все обстоятельства и поэтому принял отставку Вильи. Тогда ему передали, что военный совет Северной дивизии обращается к Вилье с просьбой продолжать оставаться командующим, а к нему, Каррансе, с новым призывом отменить свое решение.

Карранса, однако, все еще надеялся изолировать Вилью. «Первый вождь» пригласил делегацию военного совета в Сальтильо для переговоров. В ответ полетела телеграмма: «Мы подтверждаем генерала Вилыо командующим Северной дивизией. У нас нет времени являться к вам, так как дивизия немедленно выступает по направлению к Сакатекасу».

Разрыв Вильи с Каррансой стал фактом.

15 июля по приказу Вильи Северная дивизия в составе 23 тысяч бойцов двинулась на Сакатекас.

Слух о том, что Вилья идет на выручку Натере, вызвал панику в стане врага. Среди солдат войск Уэрты было много насильно мобилизованных, которые только и ждали удобного случая, чтобы дезертировать. Рассказывают, что так в войска Уэрты попал и известный столичный музыкант Анкета. Когда Северная дивизия подошла к Сакатекасу, Анкета переоделся крестьянином и бежал. Он был задержан солдатами Вильи.

— Стой, амигито! Кто ты такой?

— Я — бедный крестьянин, покупаю здесь кукурузу и фрихоль.

— Что-то не похож ты на крестьянина. Идем к генералу.

Панчо Вилья выслушал Анкету и сказал:

— Итак, амигито, ты крестьянин. Покажи-ка свои руки. Говоришь, приехал сюда за кукурузой. Ну-ка, посмотри сюда, — и он показал Анкете на груду початков кукурузы, сложенных у одной крестьянской хижины. — Какого сорта эта кукуруза?

Музыкант взмолился:

— Пощадите меня! Я — артист.

— Артист? — с удивлением спросил Вилья.

Музыкант был одет в крестьянские белые портки, рубашку и обут в военные сапоги, заменить которые не успел.

— Артист в сапогах?

— Да, генерал. Я скрипач и играю также на пианино. Меня мобилизовали силой и послали в Сакатекас. Но как только я узнал о приближении вашей дивизии, я сбежал.

— Ну, артист ты или нет, это легко проверить. — И Панчо повел Анкету в свой вагон, в который было втиснуто пианино. О нем, казалось, забыли, ибо никто из окружения командующего играть не умел.

— Сыграй-ка что-нибудь веселое, артист! Анкета заиграл бравурный марш. Вагон сразу наполнился бойцами.

— Продолжай играть, артист, а я пойду. Когда Вилья появился в вагоне 24 часа спустя, артист все еще играл…

Начавшееся 22 июля сражение за Сакатекас длилось сутки. Из 12 тысяч солдат, оборонявших город, только 200 человек спаслись бегством. Остальные были или убиты, или ранены, или попали в плен.

Разгром вражеской армии был полный. 23 июля Северная дивизия вступила в Сакатекас.

Дни диктатуры Уэрты были сочтены.

Глава шестая. В ПРЕЗИДЕНТСКОМ ДВОРЦЕ ТЕСНО И ДУШНО

В мексиканскую столицу,

словно два родные брата,

нынче въехали бок о бок

Панчо Вилья и Сапата.

В мексиканскую столицу

нынче въехали два друга.

Вилья с Севера приехал,

А Сапата прибыл с Юга.

В мексиканскую столицу

нынче два бойца вступили.

На Сапате — шляпа «чарро»,

а техасская — на Вилье.

УЭРТА РАЗГРОМЛЕН, НО ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Узурпатор готовился к бегству. Два года пробыл он в Чапультепекском дворце. За это время он успел ожесточить против себя все слои мексиканского общества. Вначале его приход к власти восторженно приветствовали крупная буржуазия, церковная верхушка, помещики, иностранные дельцы. Для них Узрта был «спасителем общества» от анархии, от социальной революции, которой якобы способствовал Мадеро.

Пьяный диктатор, как многие называли Уэрту из-за его неумеренного пристрастия к спиртному, не только не сумел установить заветный для эксплуататоров «порядок» в стране, но своими действиями способствовал еще большему подъему революционного движения.

Вооруженная до зубов профессиональная армия Уэрты — 200 тысяч солдат — оказалась не в состоянии совладать с крестьянскими вождями Вильей и Сапатой.