Добравшись до шахты, он уже принял решение - уходить лесом. Достал рюкзак и надел за спину. Его беспокоило, что бандиты, если идут по следам, обнаружат выход из штольни, но с этим приходилось смириться. Вовец быстро пошел вниз по склону. На поясе под энцефалиткой у него висел хорошо наточенный нож, под мышкой на боку в брезентовой варежке лежал газовый пистолет с четырьмя патронами. На шее болтался взведенный арбалет, в руке был зажат пучок заостренных стальных прутков, а за спиной в рюкзаке, кроме всего прочего, имелись две пироксилиновых шашки с запальными шнурами. Если каким-то кретинам хочется напиться его крови, пусть рискнут.
* * *
Вовец не бежал, просто шел быстрым шагом. Но все равно скоро весь взмок. Жарким солнечным днем ходить с грузом - удовольствие небольшое. Он пересек долину ручья, уже просохшую после прорыва плотины. Ручей, который все-таки, наверное, следовало именовать речкой, уже выбрал себе русло среди нагромождений гравия и древесного хлама, предпочитая держаться ближе к гранитным валунам, и деловито журчал. Вначале Вовцу пришла мысль пробежаться по воде, чтобы собака потеряла след. Но по всей долине лежали песчаные полосы, и след неизбежно проявился бы. Поэтому Вовец не стал ничего мудрить, а пересек долину и поднялся на лесистый увал, с которого открывался замечательный вид на склон Изумрудной горы. Тут Вовец сбросил рюкзак и присел на поваленное дерево, отдыхая.
Мысль о вероятной погоне тревожила его. Увидев розовый лимузин, подъезжавший к уазику, Вовец сразу понял, что это его тагильские знакомые. Их повадки он уже успел изучить, поэтому испугался не очень сильно, умеренно, скажем так. Конечно же, он испытывал страх, только психи ничего не боятся. Он знал, что пощады от этих ребят не будет, слишком сильно он их обидел при предыдущих встречах, так что прикончат наверняка, да ещё поизмываются напоследок. Но действовали они достаточно бесхитростно, все их ходы можно было угадать и просчитать заранее. И главаря банды Вовец определил с первого взгляда. Кепку с такой помпезной кокардой рядовой "бык" вряд ли посмел бы напялить. И если арбалетная стрела вывела атамана из строя, то погони, скорее всего, не будет. Понадобится время, чтобы в стаде утвердился новый вожак и принял решение о дальнейших действиях. Поэтому Вовец посчитал, что особо суетиться не стоит. Если погоня появится, то он со своего места, имея перед глазами всю долину и противоположный склон, вовремя заметит опасность и примет меры.
На всякий случай Вовец решил приготовить сюрприз для тех, кто вздумает отправиться по его следам. Он вынул из рюкзака пироксилиновую шашку и обрезал бикфордов шнур почти до основания, оставив небольшой пенечек, торчащий в центре взрывчатого кругляка. Достал из-под мышки пистолет, извлек обойму и выщелкнул один патрон, начиненный газом. Вернув пистолет обратно в рукавицу на лямке, Вовец принялся осторожно разряжать патрон. Блестящая латунная гильза была закрыта желтой пластиковой заглушкой. При выстреле заглушка не вылетает, а раскрывается четырьмя лепесточками и затем выкидывается вместе с гильзой. Желтый цвет обозначает слезоточивый газ "си-эс". Сам газ имеет вид сухих кристаллов. Силой выстрела они выбрасываются в противника и, быстро испаряясь, образуют газовое облако. Некоторые любопытные граждане, интересующиеся внутренним устройством патронов для своих газовиков, выковыривают прокладки, а потом долго вытирают слезы, кашляют, сморкаются и проветривают помещение, потому что пресловутый хлорбензилиде... - язык сломаешь, а до конца не выговоришь и не запомнишь, - испаряется и без выстрела.
Вовец лизнул большой палец и выставил вверх. Так в старину моряки парусного флота, а в наше время яхтсмены определяют направление ветра. С какой стороны палец захолодит, оттуда и ветер дует. Вовец сел с наветренной стороны, ножом выкопал ямку в земле, опустил гильзу к самой ямке дульцем вниз и острым кончиком лезвия поддел желтую прокладку. Кристаллы хлорбензил-и-так-далее высыпались в ямку. Вовец каблуком сбросил в неё горсть земли и быстро притоптал. Потом ещё раз тщательно загладил подошвой, рассчитывая, что под землей газ не будет слишком быстро испаряться и просачиваться на поверхность. Теперь в гильзе остался только пороховой заряд, прикрытый круглой картонной прокладкой. Заточенным кончиком металлического прутка, острым, как игла, Вовец выковырял и эту прокладку. Зеленовато-серые гранулы пороха зашуршали, словно сухой песочек, когда он чуть покачал гильзу. Он надел её прямо с порохом на пенек запального шнура, торчащий из пироксилиновой шашки, и примотал липкой лентой. Если теперь достаточно сильно ударить чем-нибудь острым по капсюлю, впрессованному в донышко гильзы, порох воспламенится, пламя мгновенно проберется в сердцевину бикфордова шнура, достигнет детонатора и - бах!
Теперь следовало соорудить ударник. Вовец срезал березовую ветку и сделал из неё маленький лук, натянув как тетиву обрезок капронового шнура. Потом вытесал ножом деревянный клинышек и привязал к нему трехметровый кусок лески. Воткнув в землю короткий колышек, он приладил на него лежащий лук, натянул его и закрепил клином. Осторожно наложил стальной пруток на взведенный лук, набросал сверху сухой хвои и листьев, таким образом хорошо замаскировав, протянул леску в сторону и привязал к сосновому стволу. Прошелся, на ходу зацепив ногой леску. Клин вылетел, лучок распрямился и метнул стальную стрелу. Заостренный конец глубоко вошел в дерево. Удовлетворенный проведенным испытанием, Вовец собрал детали своего минного устройства и сложил на рюкзак. Он не изобрел ничего нового. Примерно так устроена ловушка на соболя, которую уже много сотен лет применяют северные охотники. Только вместо лески в старину использовали конский волос. И стрела имела толстый тупой конец. Это чтобы убить зверька, но не дырявить драгоценную шкурку. Впрочем, охотники настораживали и огромные луки-самострелы на лосей и медведей. А ещё сооружали пасти, давившие пушных зверей тяжелыми деревянными плахами, черканы и кулемки, разбивавшие головы ударом колотушки сверху, натяжные петли, вздергивающие пойманных зверушек или птиц высоко вверх, и тому подобные хитропакости, изобретенные за тысячелетия охотничьего соревнования между зверем и человеком. Все это Вовец тоже знал и умел. В тех суровых краях, где он вырос, ребятишки постигали это ремесло наравне с рыбной ловлей и вязанием сетей как само собой разумеющееся обычное домашнее дело.
За всеми своими хлопотами Вовец и не заметил, как прошло обеденное время. Но желудок - этот враг, который вчерашнего добра не помнит, а время кормежки не забывает, - заявил о себе. Вовец быстро распечатал банку консервов, отпластал от буханки кусок черного хлеба. Достал пластиковый баллон с водой, правда, тепловатой и чуть отдававшей пластмассой. Но для такого спартанца, как Вовец, это был вполне нормальный обед, и вода годилась для питья, а не только для споласкивания рук. Но трапезу пришлось неожиданно прервать.
По ту сторону долины, на склоне Изумрудной горы, замелькали цветные спортивные костюмы. Если бы преследователи оделись как он или как Косарев, в камуфляж, Вовец заметил бы их гораздо позже. Но ярко-красные и желтые вставки на лиловом, зеленом или голубом фоне синтетических тканей горели, как сигнальные ракеты. За версту видать. Вовец торопливо отставил банку с воткнутой ложкой и взялся за бинокль. Погоня двигалась бегом, но не слишком скоро, трусцой. Гораздо неприятней было то, что впереди неслась огромная овчарка, время от времени тычась мордой в землю. Что ж, на нечто подобное Вовец рассчитывал. За овчаркой, отдуваясь и обливаясь потом, торопился пухлобрюхий хозяин, довольно молодой мужик, но, похоже, не привыкший к столь активному образу жизни. Он уже изрядно утомился и дергался на конце длинного собачьего поводка, как ватная кукла. Именно его скорость и задавала темп погони. Надо сказать, темп весьма невысокий. Вовец принялся считать разноцветных врагов, но те бежали кучей, а не цепочкой, постоянно менялись местами, и он это занятие бросил. Да и смысла в пересчете никакого не было. Какая разница: десять или двадцать? Много. И у каждого в руке что-то весомое. Так что незачем время терять.
