Я говорю с ним по телефону, и он говорит мне, что пытается сохранить место

работы, и худшее, что он сейчас может сделать – это отступить.

– Твоя мама ведь рядом с тобой, верно? – спрашивает он.

И да. Она рядом.

Она сидит рядом с моей койкой в отделении неотложной помощи. Все это время

она держала меня за руку и отпустила только тогда, когда меня повезли на томографию.

Мы находимся здесь уже несколько часов, но она продолжает задавать мне один и тот же

вопрос. И говорить одно и то же.

Теперь она знает все. О Nightmare. Об Итане.

О том, что я так четко видела перед собой одну угрозу, что совсем не обратила

внимания на другую.

После того, как она выслушала все это дважды, она надолго задумывается.

– Мне нужно кое-что понять, – говорит она наконец.

Я чувствую себя помятой, сломанной. И только отчасти из-за травмы головы.

– Что?

– Почему ты ничего не сказала мне об этих сообщениях? От этого Nightmare? –

Она делает паузу. – Или... по крайней мере, своему отцу...

– Я пыталась. – Я сглатываю. – Я начала рассказывать папе, но он был слишком

занят...

Она вздыхает, звук полный разочарования.

– Эмма. Мне так жаль.

– Я хотела сама все исправить. Это ведь очень мужская индустрия. – Я отвожу

взгляд. – Я просто... это происходит с каждым. Я не хотела, чтобы это выглядело, будто я

не могу принять удар.

Мама снова вздыхает.

– И, очевидно, я действительно не смогла, – говорю я с отвращением. – Если Итану

пришлось все исправлять ради меня.

Теперь она выпрямляется, и ее лицо выглядит яростным.

– Он ничего не исправлял, Эмма. Он мог тебя убить. Ты даже не знаешь, исправил

ли он твою игру на самом деле. Он просто так тебе сказал.

Она права.

Она так права. Я такая идиотка.

Мама снова вздыхает.

– Позволь мне кое-что сказать тебе о медицинской школе.

Мои глаза наполнились слезами, и я до сих пор зациклена на том, что так легко

доверилась Итану. Это не похоже на прелюдию к нравоучению, и я озадачена.

– Ты... хочешь поговорить о медицинской школе?

– Да. – Она делает паузу. – Мне пришлось пережить то же самое.

– Что-то же самое?

– Сексизм. Женоненавистничество. Мир мужчин.

– Не думаю, что медицинская школа похожа на компьютерную игру.

Она продолжает, будто не слыша меня.

– Однажды, когда я была еще интерном (студент или молодой специалист, работающий в больнице или школе и живущий при ней), там было два врача – мужчины, которые смотрели порнуху прямо в моем присутсвии. Когда же я попросила их

выключить, они начали дразнить меня, что я не способна смотреть на обнаженную натуру.

Я чувствовала себя идиоткой. Я слишком долго это терпела, потому что верила, что это

лишь часть того, через что приходится проходить женщинам.

Я таращусь на нее. Не знаю, что сказать.

– Все в твоей голове, Эмма. – Еще одна пауза. – Тебе позволено играть в игру, не

подвергаясь всему этому. Тебе позволено создать компьютерную игру, и не подвергаться

домогательствам и издевкам. Тебе позволено идти по жизни без необходимости мириться с

этим, не важно, в какой именно сфере. Ты не слабая потому, что не хочешь смотреть порно

или потому, что не хочешь, чтобы тебя называли... тем самым отвратительным словом,

которое он использовал. Я в ужасе от того, что ты думала, что должна мириться со всем

этим.

Я смахиваю новые слезы.

– Прости, мам.

– Нет, ты меня прости. Мне жаль, что твой отец позволил тебе поверить, что все

это приемлемо.

– Он не...

– Эмма, думаю, нам нужно прийти к соглашению.

– Какому?

– Я не стану возражать против игр, – говорит мама.

– Ты – что?

Должно быть, меня слишком сильно накачали обезболивающим, потому что это

вовсе не похоже на мою мать.

– Но мне нужно знать, чем ты занимаешься. И с кем.

– Мам...

– Ты должна согласиться. – Ее глаза тоже наполняются слезами. – Эмма, ты должна

согласиться. Я не могу потерять и тебя тоже.

Я начинаю плакать.

– Ладно, мам. Договорились.

Женщина в полицейской форме стучит в стену, затем осторожно заглядывает за

занавеску. Ей около тридцати, волосы стянуты в строгий хвост.

– Эмма? Я Дженнифер Стоун. Я офицер из Полицейского Департамента Округа

Энн Арундель. Как думаешь, ты сможешь ответить на пару вопросов?

Я быстро тру лицо.

– Да. Да. Я в порядке.

Она входит и пожимает руку моей маме, а потом и мне. Мама предлагает ей стул, но офицер Стоун отмахивается. Она прислоняется к стене между нами и достает блокнот.

– Не расскажешь мне, как ты познакомилась с мистером Нэшем?

У меня уходит мгновение, чтобы понять, что она говорит об Итане. То, что она

называет его «мистер Нэш» делает всю ситуацию более серьезной.

Но, конечно же, все это серьезно.

Я снова прокручиваю все подробности нашего знакомства в голове. OtherLANDS.

Гильдия Воинов. Сообщения Nightmare и то, как Итан помог мне найти его. По мере того, как я говорю, я снова осознаю, что даже не знаю, в самом ли деле Итан нашел Nightmare, или же он по прежнему там, ожидая возможности нанести еще больший урон. Офицер

обещает это проверить.

Мой голос срывается, когда я говорю о разводе и обмене номерами телефонов, особенно когда мама цыкает на меня.

– Он сказал, что его мама с папой тоже разведены, – говорю я. – Он сказал, что

живет с матерью. Мы говорили о том, как это тяжело. Я думала, мы друзья.

Офицер Стоун делает пометку в блокноте.

– А сколько лет мистеру Нэшу? Он не говорил тебе?

– Он сказал, что учится в Олд Милл.

– Значит, он сказал, что учится в старшей школе?

– Это... это было в его профиле на 5Core. – Я сглатываю. – Я думала, он выпускник.

Она делает другую пометку.

– Ты не против, если мы заберем твой телефон, чтобы переснять все сообщения?

– Но... но мне нужен...

– Эмма, – цыкает мама. – Конечно же, они могут его забрать. Все, что понадобится, чтобы запереть этого человека в камере.

Я сглатываю.

– Ладно. Он был в машине Итана. Упал под сидение.

Еще одна пометка в блокноте. Куча пометок.

– Можно мне спросить? – спрашиваю я.

Офицер перестает писать и смотрит на меня. Ее глаза холодные и расчетливые, но в

них сквозит и сострадание.

– Конечно.

– Сколько лет ему на самом деле? Вам можно мне сказать?

Она пролистывает блокнот на пару страниц назад.

– Ему двадцать девять лет.

Мое сердце трепещет. Мне приходится приложить руку к груди. Рядом со мной

мама делает то же самое.

Офицер Стоун снова смотрит в свои записи, затем встречается со мной взглядом.

– Он живет один, в квартире. Без матери. – Пауза. – Он работает в компании

Информационных Технологий Округа Энн Арундель. Вот почему у него был доступ к их

серверам.

«И. Нэш. Информационные Технологии».

Это в буквальном смысле висело прямо передо мной. А я была слишком глупа, чтобы поверить, что речь идет о его матери.

– Ему уже не раз были предъявлены обвинения в домогательствах и

преследовании, – говорит офицер.

– Эмма. – Мама снова начинает плакать.

Я не плачу. Я слишком потрясена.

– Но... но...

Я почти что говорю «Он был слишком добр. Он был моим другом».

Он не был добр. И он не был моим другом.

– Такое часто происходит, – говорит офицер Стоун. – Эти парни умны. Они берут

что-то, что вы сказали, и обставляют дело так, что вы чувствуете связь. Дальше дело за

малым. – Она медлит. – Тебе очень повезло, что все не закончилось иначе.

– Он говорил, что они с его мамой ходят в церковь Святого Патрика, – шепчу я. –

Он говорил, что она его постоянно контролирует и строга с ним.

Мама подавляет всхлип.