Вспыхнуло еще несколько сфер, высветилось еще больше лиц. Все эти люди носили высокие шляпы с фестонами из бусин, говорившими об их высоком положении.

― Он прав, ― сказал один.

― Мы не сдадимся, ― добавил другой. 

В прошлый раз высказывалось меньшинство, а в этот раз, к вящей радости Коракса, несогласных стало еще меньше.

― У Ретрограда—Сорок-Восемь появятся новые семеро владык, и граждане выберут их голосованием, так же, как и много тысячелетий до этого. Так что отсутствие должностных лиц на верховных постах надолго не затянется, ― сообщил Коракс. — А вот в новом князе Головной Оси нужды не будет. И в новом верховном контролере Зенита—Три-Один—Два тоже. — добавил он, назвав тех двух владык, которые громче всех перед этим возражали против Согласия. Оба они пока что не начали собственную трансляцию. — Кстати, новый Верховный Канцлер Тридцатисемиградусного Отклонения тоже не понадобится. Впрочем, вы можете не сомневаться, что во всех этих городах будут новые владыки, если вы не согласитесь. Я полагаю, вы заметили, как легко мы заняли вот эти восемь городов, и понимаете, что мои люди точно так же легко займут и остальные. Спросите жителей, как мы с ними обращаемся, и вы увидите, что вам нечего боятся. Подумайте о своих позициях, подумайте о своих людях. Мы с распростертыми объятиями примем ваши города в Империум. И я бы предпочел, чтобы в руках, которые раскроют вам объятия, не было оружия. Я не хочу проливать еще больше крови.

Коракс поднял левый указательный палец, приказывая приостановить трансляцию.

Голограммы одна за другой погасли.

― Ждем? — спросил Бранн.

Фенк заметил, что примарх всегда обращал особое внимание на слова этого десантника, Бранна, и еще одного, по имени Агапито. Внешнее сходство между этими командорами не заканчивалось на одних только одинаковых чертах, возникавших из–за общего геносемени. К тому же, у них было одинаковое родовое имя, и Фенк заключил, что командоры Невы были кровными братьями.

― Ждем, ― ответил Коракс.

Фенк остался стоять на платформе. Недовольное жужжание работающих гололитических проекторов переплеталось с успокаивающим шепотом адептов Механикум, и в зале висел жутковатый, гипнотический гул. Он как будто норовил выгнать все остальные звуки, и в зале воцарилась почти церковная тишина, нарушавшаяся только тихим бормотанием и мерным гулом электроники.

Три минуты спустя одна из отдельных сияющих сфер вспыхнула ярче и сменилась мрачным лицом человека, прожившего куда дольше отведенного срока благодаря достижениям медицины.

― Я Вондрил, герцог Поляры—Три, ― хмуро сказал он. — Я услышал ваше сообщение. Мы собрали совет, и, учитывая опасения нашего народа, решили принять ваше предложение. Мы сожалеем о том, что поначалу были глухи к вашим доводам рассудка, и смиренно просим у вас прощения.

― Я не могу вас простить, потому что мне не за что вас прощать, ― ответил Коракс, скрывая разочарование за улыбкой.

Конечно, было бы куда лучше, если бы каринейские владыки не умоляли. Принимая предложение о подчинении из одного только страха, они существенно затрудняли примарху задачу. В идеале ему требовался гордый властитель, который принял бы его предложение добровольно. Человек, который сдался с честью и получил взамен уважение, стал бы более наглядным примером для остальных. Подхалимство же, напротив, только усилит их сопротивление.

― Вы сделали верный выбор, ― продолжил Коракс. — Добро пожаловать в Империум Человечества. Я называю вас братом и…

Изображение Вондрила на мгновение распалось, пошло полосами помех, расплылось в стороны, затем трансляция ненадолго восстановилась.

― Что такое? Что случилось? — спросил Вондрил, тревожно оглядываясь. 

А затем трансляция с Поляры‑3 оборвалась.

― Милорд! — крикнул терионский адъютант. — Каринейцы открыли огонь по Поляре—Три!

― Покажите нам, ― велел Фенк.

Офицеры Фенка кинулись исполнять поручение наперегонки с терионскими приспешниками Коракса. Победа осталась за терионцами. Портативный голопроектор передвинули поближе для удобства Коракса. Зернистое изображение Поляры‑3 замерцало на матовой черной поверхности. Высшие офицеры спустились с платформы и столпились вокруг голограммы.

Потоки заряженных частиц вонзались в Поляру‑3 со всех сторон. Их было столько, что космос вокруг был почти не виден. Энергетические щиты уже вышли из строя, и вокруг луны висели тучи осколков и облака вырвавшихся газов. Однако даже такое количество лучей не смогло уничтожить Поляру‑3 сразу. Ее ядро все еще функционировало, но если за лучами последует бомбежка твердотельными снарядами, то от планеты очень быстро останутся одни воспоминая.

― Мы можем их спасти? — спросил Коракс, следя за приближающимися ракетами. Сильно уменьшенные в масштабе, они наползали из голографического космоса. 

― Нет, милорд, ― откликнулся Фенк, сверяясь собственной картой системы, развернутой на инфопланшете, поданном одним из адъютантов.

Остальные города обрушили на Поляру‑3 невероятное количество огня. Массивная луна неспособна к скоростному маневрированию, а значит, большая часть снарядов угодит прямо в нее. 

― Мы могли бы сбить половину снарядов и где–то пятую часть торпед и ракет массового уничтожения. Остальные все равно пройдут. И даже для того, чтобы хоть так сократить их количество, нам пришлось бы сменить местоположение и оставить завоеванные территории без защиты. Любая попытка прикрыть Поляру—Три поставит флот в этом квадранте под смертельную угрозу. Вы позволите? ― спросил Фенк, и, дождавшись от примарха утвердительного кивка, перетащил информацию авто–стилусом со своего экрана на гололит.

Погибающая Поляра‑3 сменилась подробной стратегической картой средней системы, на которой ярко–алым сияла зона перекрестного огня.

― Мы окажемся под прицелом орудий примерно трех сотен городов в этом секторе, а ближе к Поляре‑3 их станет порядка четырехсот.

― То есть, спасательная операция тоже невозможна, ― проговорил Коракс.

― К сожалению, да, милорд, ― ответил Фенк. Он уже просчитал возможный риск, и тот получился поистине ужасающим.

― Как–то гладко у них все получилось, ― заметил Агапито. — Такое ощущение, что это был подготовленный спектакль.

― У каринейцев есть преимущество — они хорошо друг друга знают, ― ответил ему Коракс. — И им наверняка хватило ума предугадать поступок Вондрила. Но скорее всего, они просто были готовы стрелять по любому, кто решит сдаться.

― Вондрил был одним из тех, кто с самого начала всерьез задумался о том, чтобы присоединиться к Империуму, ― добавил Бранн. — И этот расстрел будет наглядным посланием всем остальным.

― Милорд, ― позвал офицер по коммуникациям, ― входящая передача!

― Принимайте, ― кивнул Коракс.

Гололит заискрился. Жужжание аппаратуры стало громче и выше. Тысяча отдельных изображений каринейских владык вспыхнула одновременно, и со стороны множество людей выглядели, как одно единое лицо.

― Верховный контролер Агарт, ― кивнул Коракс.

Трансляции, из которых собиралось лицо Агарта, еще не до конца выровнялись, и по стае трехмерных изображений, складывавшихся в единый образ этого человека, словно пробегала рябь.

― Слушай меня, сын тирана, ― начал Агарт, и его огромное лицо в упор уставилось на Коракса. Его выпученные глаза влажно блестели. Проекционные поля по–прежнему мерцали вразнобой, и изображение контролера скакало из одного поля в другое. — Вот такой будет участь всех, кто склонится перед твоими требованиями. Все остальные назовут их предателями. Ни один город в этой системе не сдастся тебе. Проваливай отсюда. Можешь сколько угодно хвалиться тем, что захватил горстку наших соратников, но это ничего не изменит. Нас осталась почти тысяча. Ты сумеешь выстоять против полной мощи всех наших пушек? А против нашего общего флота? Ты пробрался в наши владения как змея, ухватил парочку побед, но большего ты не получишь. Мы заставим твоих воинов выйти против нас лицом к лицу, как мужчин — и все вы будете убиты. Поэтому я повторяю, сын так называемого «Императора», ― убирайся отсюда. Убирайся или будешь уничтожен.