Болтеры заговорили в двенадцати других местах по всему проспекту.

— Боеприпасы экономить, — велел Коракс. — Уходим. У этих людей больше нет разума, чтобы дар тени мог обмануть их. Отступайте немедленно.

Откуда–то слева раздались глухие стоны. Целая группа зараженных спускалась на мостки из места доступа позади. Заметив Коракса, люди неуклюже заторопились вперед. В их остекленевших глазах не было ничего, кроме животной жажды рвать чужую плоть.

Они не боялись его. Как только они подошли ближе, Коракс принялся рубить их молниевыми когтями. Но звуки борьбы только привлекли внимание остальных, и те хлынули на мостки из ближайших проемов.

Выругавшись, Коракс окончательно перестал прятаться. Он активировал доспехи на полную мощность и открыл стратегический вокс–канал. Из динамика тут же полились сообщения из всех уголков города.

Все население пало жертвой анимафага. Против легиона теперь сражались двести тысяч каринейцев и восемь тысяч солдат Имперской армии, превратившихся из союзников во врагов. Каждый, у кого не было дыхательной маски, заразился, а там, где воздух был отравлен сильнее, не спасала даже она. Одним ударом Агарт обратил против Гвардии Ворона весь город. На смену хирургически точным ударам пришла битва всех против всех. По всему фронту толпы спятивших граждан атаковали воинов Коракса, а за линией фронта, где вместе с космическим десантом располагались отряды смертных солдат, вспыхнули беспорядки — лишившиеся разума люди набросились на своих союзников. Каждый доклад то и дело прерывался грохотом болтерного огня.

Зараженные продолжали валить на мостки через служебный проход. Спустя мгновение они окружили примарха, рыча и царапаясь. Они в ярости обламывали ногти о керамит его доспехов, выворачивали пальцы. Они так отчаянно царапали его, что кожа с их пальцев сдиралась, и вскоре черную броню покрыли мокрые красные разводы. Пробить его броню они были не способны, но утащить вниз вполне могли.

Коракс метался, рассекая когтями одного зараженного за другим, но на их место приходили другие, продолжая наступать. Они с болезненными стонами наваливались на него. Их глаза закатывались, изо рта текла слюна. Зубы тщетно пытались прокусить края брони.

Это могло продолжаться бесконечно, и одолеть их было невозможно. Коракс развернулся, сбрасывая их со спины, и начал пробивать себе путь к краю мостков.

Сбежать помешали кабели, поддерживающие мостки, и Коракс, стряхнув с плеча вгрызшегося в наплечник мужчину, рассек тросы когтями. Пласталь лопнула с мелодичным звоном, мостки покачнулись, но не упали. Коракс отодрал от спины очередного зараженного, пытающегося прокусить доспех, и взмахнул им, как дубиной, отгоняя остальных. Раскинув руки, Коракс снова набросился на боковину мостков, кромсая тросы. Раскаленные обрывки канатов разлетались прочь, отсекая конечности. Но зараженные продолжали сражаться, пока не истекали кровью.

Лишенный половины опор, мостик прогнулся под весом Коракса и толпы нападавших. Но освободиться примарх так и не смог. Как птица, угодившая в силок, он оказался заблокирован в толпе завывавших мужчин и женщин. Конечности тех, кто оказался ближе всех, вяло шарили по его доспеху, раздавленные самим Кораксом и напиравшей толпой. На звуки борьбы стекались сотни новых людей, и примарх понимал, что его вот–вот погребет под кучей безмозглого мяса.

Коракс мазнул когтями, рассекая решетку пола. В воздух взметнулось облако искр, из рассеченных труб повалил пар. Зараженные продолжали напирать, и он едва успевал их сбрасывать. Их руки едва не стащили с него шлем, и он крутанулся на месте, расшвыривая нападавших, и помедлив, раскрыл Корвидиново Оперенье, восхитительные механические крылья. Пласталевые перья распахнулись за его спиной, рассекая на части пол–десятка противников. Но на их место тут же навалились другие. Коракс едва успевал поворачиваться, острые лезвие когтей и перьев сносили головы и отсекали конечности. Но зараженные продолжали напирать.

Взревев от ярости, примарх высвободил руки из неуклюжего захвата и еще раз ударил когями об пол.

Мостик покачнулся и упал, захлопали рвущиеся кабели. Трубы лопались, выплевывая искры. Человеческие тела повалились вниз, клацая зубами, пока удар об землю не убивал их еще раз, теперь — насовсем.

Очередной зараженный бросился ему в лицо, и Коракс увернулся. Его крылья рассекали одно тело за другим. Восстановив на секунду равновесие, он активировал двигатели прыжкового ранца, сжигая тех, кто вцепился ему в ноги.

Он тяжело взлетел по спирали вверх, увешанный прицепившимися безумцами. Он отбивался и стряхивал их, и, освободившись, устремился вверх. Он пролетел над толпой зараженных, тут же кинувшейся следом в тщетной попытке поймать его. Коракс быстро оценил ситуацию. Его воины, обладавшие редким даром повелевать тенями, были окружены. Конечно, они не были легкой добычей, но зараженных это не останавливало — они давили массой, и многих Мор Дейтан уже стащили вниз, содрали доспехи и разорвали их тела на части.

Один за другим болтеры замолкли.

Коракс увидел, как те, кому удалось выбраться, торопились забраться повыше на стропила крыш. Им помогала мощь брони — стоило им вырваться из толпы, как они тут же становились быстрее лишенных разума людей и легко уходили от преследования. Но зараженные были везде, и те, кому удавалось сразить одну группу визжащих людей, тут же нарывались на вторую.

Коракс мог отнести своих сыновей в безопасное место, но только по одному. С кого начать? Он переводил взгляд с одного воина на другого, рассчитывая последовательность и расставляя приоритеты. Поняв, что не сможет спасти всех, он взревел и бросился вниз к Энкерну.

Прежде чем коснуться земли, он резко остановился, и вспышки его двигателей обратили в пепел дюжину нападавших. Взмахом лезвий он уничтожил еще больше. Он приземлился, и его ботинки раздавили несколько тел. Выпустив когти, он начал пробиваться к сыну.

— Ко мне, Энкерн! — заорал он.

Патроны у того давно кончились, а дуло болтера забилось ошметками мяса, пока он отбивался им, как дубинкой. Сунув болтер в набедренное крепление, Энкерн метнулся к протянутой руке Коракса.

Одна керамитовая перчатка сжала другую, и Коракс взмыл вверх. Он оглянулся, выбирая безопасное место. Верхняя терраса дворца отдыха показалась ему подходящей. И не ему одному — туда уже забрался Мор Дейтан Леденнен.

Коракс оттащил Энкерна к его товарищу. Леденнен заблокировал двери, ведущие с балкона во внутренние помещения зоны развлечений. Богатое убранство здания было уничтожено, обломки мебели и осколки стеклянной посуды валялись на полу вперемешку с телами убитых Леденненом. У дальнего окна собралась толпа умалишенных. Они напирали на тех, кто стоял впереди, раздавливая их об стекло. Несчастные были окончательно мертвыми, из их сдавленных легких выходил последний воздух, но они продолжали стоять на ногах.

— В количестве — сила, — проговорил Коракс. — Сражайтесь вместе. Я перенесу сюда остальных.

Он снова унесся прочь, ястребом нырнув к завывающей толпе. Он спас еще одного своего сына, затем еще одного. Четвертого Коракс вытащить не успел, и все, что ему оставалось — в ярости наблюдать, как тот сгинул в лесу дрожащих рук.

С ревом, едва не заглушающим рев двигателей, он взмыл вверх. Сигнум–руны его сыновей одна за другой гасли на ретинальном дисплее. Из двенадцати Мор Дейтан, добравшихся вместе с ним до самого центра города, осталось девять. Пятеро выбрались из парка самостоятельно — трое вместе, два поодиночке. Четверым на верхней террасе отступать было некуда, и Коракс вернулся, чтобы помочь им.

Тротуар под его ногами треснул от тяжелой посадки.

Четверо Мор Дейтан уже были наготове, держа стекло на прицеле. Энкерн успел очистить свой болтер. На четверых у них было едва ли три сотни патронов.

— Стекло не выдержит, — проговорил Леденнен.

Коракс уставился на безмозглую толпу, заполняющую зал.

— Милорд, — позвал Энкерн, — Как мы уже могли убедиться, все выходы заблокированы зараженными, преследующими наших братьев. Я советую вам уходить. Мы останется здесь и постараемся продержаться до прихода помощи.