У меня не было много времени подумать об этом. Персефона повернулась ко мне и посмотрела льдисто-голубыми глазами. — То есть, он выбрал тебя среди миллионов людей…

— Миллиардов, — поправил Джеймс. — Прошло много времени.

Персефона нахмурилась. — Не столь важно. Почему именно ты?

Часть меня хотела избегать этого вопроса как можно дольше, но если она уже спросила, то мне следовало ответить, ведь честность поможет увеличить шансы на то, что она согласится помочь нам. Если ей действительно наскучил Адонис, то возможно нам повезет, и она воспользуется шансом найти кого-то другого. В любом случае, ложь или сокрытие информации делу не помогут.

— Я не первая. За прошедшее столетие испытания проходили еще одиннадцать девушек. Каллиопа убила их всех еще до начала испытаний, и…

— Гера бы никогда этого не сделала, — перебила Персефона. — Возможно, это был Зевс, но…

— Она влюблена в Генри, — сказала я. — После того, как ты ушла, она думала, что у нее появился шанс. Но он не захотел быть с ней, поэтому она убила всех своих конкуренток.

Персефона фыркнула. — Но ты же выжила. Должно быть, ты особенная. Готова поспорить, что Генри тебе ручки целует.

Может от того, как она произнесла его имя, или из-за сарказма, которым сочился ее голос, но внутри меня что-то сломалось. Я не верила своим ушам. Я не собиралась весь день объяснять ей нашу ситуацию, когда она даже не слушала. Я никогда не пойму почему Генри так сильно любил ее. Если она не могла проявить элементарной вежливости, то и я не стану.

— Он со мной только потому, что я твоя сестра, — горячо ответила я. — Диана… Деметра — моя мать. Она решила, что я стану последней попыткой в спасении Генри, потому что чувствовала себя чертовски виноватой за твои поступки, и не хотела, чтобы из-за нее он исчез. Он женился на мне, потому что не мог быть с тобой. Поэтому я стала запасным вариантом. Спасибо, что ткнула меня в это носом.

Слова вышли прежде, чем я могла их остановить. Но сказанного не воротишь. Тем более, что я говорила правду. Было бы глупо осторожничать с ней и притворяться, что она не имеет отношения к моему рождению.

Я была рождена, чтобы стать ее новым воплощением; чтобы стать той, кем она не смогла. Однако сейчас, стоя перед ней, я поняла, что никогда не буду похожей на нее. Она была красивой и грациозной, что устыдит даже самые прекрасные цветы, растущие на луге вокруг ее домика, но в то же время, она могла ранить тех, кто любил ее, ради собственного счастья.

Я не была Персефоной, и впервые, с того времени как год назад встретила Генри, я была рада этому. Я была единственной, кто, захотев Адониса, могла сказать ему «нет».

Комнату заполнила пронзительная тишина. Персефона смотрела на меня глазами, наполненными чем-то, что я не могла разобрать, но я понимала, что в ее взгляде не было ничего хорошего. Ей не нужно было говорить мне уйти, я сама развернулась и вышла за дверь.

На лугу разгулялся легкий ветерок, и я, глубоко вздохнув, уловила запах фрезии, однако мне уже было всё равно. Гнев свел на нет всякую симпатию Персефоне; мне стало плевать, что она была моей сестрой. У меня никогда ее не было, и нет смысла что-либо менять теперь.

Я услышала, как распахнулась входная дверь, а после — чьи-то шаги, идущие за мной. Но я не останавливалась.

— Кейт, — позвала Ава. — Кейт, остановись.

Я уже почти добралась туда, где начинался лес, когда девушка схватила меня за руку. Я развернулась, и хотела накричать на нее, но слова образовали ком в горле.

— Ты знаешь, что это не правда, — мягко сказала она. — Генри женился на тебе не потому, что ты сестра Персефоны.

Я снова попыталась заговорить, но вышел лишь задушенный всхлип, а щеки горели от унижения.

— Она… она единственная причина, по которой мне дали шанс, — я смотрела на нее глазами, полными слез. — Любовь никогда не была частью сделки. Всё, что я должна была сделать — выйти за него замуж — я сделала.

Ава заключила меня в объятия, и я уткнулась лицом в ее плечо, изо всех сил стараясь не разрыдаться еще пуще. Однако плотина уже прорвалась, и я не могла остановиться. Наружу вырвались все те переживания и тревоги, которые я сдерживала с момента прибытия в Подземный мир. Всхлипы накатывались на меня как волны, крадя последние капли достоинства.

Я не подписывалась на это. Не хотела встретить свою сестру и столкнуться с болезненной правдой, которую несло ее существование. Я была счастлива с мамой даже зная, что она больна, ведь еще не понимала, что я — второй ребенок — замена неидеальной сестре. Теперь же, все ее надежды и ожидания легли тяжким грузом на мои плечи, и моя решимость сломалась.

Я не хотела, чтобы мой брак был по обязательству или договоренности. Я любила Генри. Возможно, это была не та бесконечная любовь, о которой пишут поэты и слагают в песнях музыканты, но он сделал меня сильнее, счастливее, и понимание того, что он — часть моей жизни… помогло спасти меня во многих смыслах. Всё хорошо, когда он рядом. Всё реально. Мы могли бы стать большим, если бы только он дал мне шанс. Но вместо этого он решил держать меня на расстоянии вытянутой руки, и я страдала, понимая, что недостаточно хороша для его ответной любви. Понимая, что я — не Персефона.

Мне эти мысли совсем не нравились.

Я услышала, как позади Авы кто-то прочистил горло, и подняв голову, сквозь пелену слез, увидела Джеймса.

— Всё хорошо? — спросил он. Тон голоса выдавал его нежелание находиться здесь. Но я его не винила. Я тоже не хотела быть здесь.

Я покачала головой и шмыгнула носом, вытирая мокрое лицо рукавом свитера. — Простите. Я просто… Не могу сделать этого, если она продолжит вести себя так. Мне и так плохо от того, что приходится просить ее о помощи. Я не могу еще и терпеть ее поведение.

— Ты и сама не подарок, — услышала я голос Персефоны позади Джеймса, и напряглась. Ава стала между нами. Готова поклясться, я услышала ее шипение.

Джеймс выставил руки, будто ожидая, что они набросятся друг на друга или повырывают волосы. — Да хватит вам. Всем вам. Никто не хочет идти к Кроносу, но сейчас наши желания не в приоритете, ведь в противном случае они с Каллиопой выиграют.

Я стала рассматривать полевые цветы у своих ног. Один из них я случайно раздавила каблуком, поэтому осторожно убрала ногу, будто это могло бы вернуть его к жизни. Только после того, как меня охватило разочарование, я поняла, что ищу цветок Генри. Он мог быть рядом со мной везде, кроме этого места. Везде, только не рядом с Персефоной.

Персефона отбросила руку Джеймса в сторону и подошла ко мне. — Мне жаль, — сказала она, ее голос эхом разнесся по всему лугу. — Не за свои слова, а за то, через что тебе пришлось пройти. Джеймс всё объяснил.

Ну конечно объяснил. Грудь сжалась, когда подступила новая волна слез, и я сжала челюсть, чтобы не заплакать. — Всё в порядке. Ты не думала, что так случится.

Ава подошла ко мне и взяла за руку. От этого я почувствовала себя еще большей идиоткой. Кронос мог убить нас, а я расстроилась из-за того, с чем мне никто не мог помочь.

— Я уверена, что мама не хотела подобной жизни для тебя, — продолжила Персефона. — Она устроила наш с Аидом брак только ради меня и моих интересов. Она не виновата, что ничего не получилось.

Да, не виновата, но согласиться с ней вслух казалось глупым.

Джеймс был прав. Эта борьба и ревность ничего не исправит. Сейчас неважно, какие чувства я испытывала по отношению к Персефоне или она ко мне. Важно лишь одно: нужно что-то сделать с Кроносом и спасти остальных.

Мне потребовались все оставшиеся крупицы силы воли, чтобы проглотить гордость.

— Пожалуйста, нам нужна твоя помощь, — сказала я. — Я знаю, ты уже долгое время живешь своей жизнью, но мама, Генри и… Уолтер… Кронос и Каллиопа похитили всю шестерку. Она пытается выяснить как открыть ворота, удерживающие Кроноса, но…

— Но что? — спросила Персефона. Взглянув на нее, я увидела, что от лица девушки отлила вся краска, и мне стало немного лучше. Даже если ее выгнали из совета, она продолжала заботиться о его членах. — Как же я могу помочь?