Я определенно не знала, что сказать Персефоне, чтобы убедить её присоединиться к нам.

***

Мы ни с кем не попрощались. Остальные поняли, что Ава и Джеймс ушли со мной, когда те не вернулись в тронный зал. Пока мы собирали вещи, нас тоже никто не искал. Джеймс, Ава и я, как позже оказалось, могли создавать все необходимые вещи. Еда нам не требовалась ни здесь, ни в Подземном мире, однако Джеймс настоял на том, чтобы мы взяли некоторые припасы, включая сменную одежду и еду на перекус. Я не стала возражать. Джеймс и Ава привыкли бродить по миру в одной лишь одежде. А я никогда прежде не путешествовала.

Я успела захватить с собой подаренный Генри цветок, чьи розовые лепестки были из кварца и украшены жемчугом. Это была единственная вещь, которая у меня осталась от него, помимо гардероба с его вещами.

Тяжелее всего было оставлять Пого. Перед уходом я прижала щенка к своей груди и зарылась носом в его шерсть, а потом положила обратно на кровать. Его влажные глаза разбивали мне сердце.

— Он будет в порядке, — сказала Ава, выводя меня из спальни. — Остальные присмотрят за ним, пока мы не вернемся.

Если удастся спасти Генри, я могла и вовсе не вернуться. Единственный способ борьбы с Каллиопой — сделка, на которую никто, кроме нас троих, пойти не решился. Я была чертовски уверена, что она никогда не сдастся по доброте душевной.

Я отвела взгляд от Пого, и он залаял, когда я закрыла за собой дверь. Сделав глубокий вдох, я пыталась сдержать подступившие слезы, и не дать себе заплакать. С ним все будет хорошо, а если я не вернусь, то о нем позаботится Генри. У него останется что-то в напоминание обо мне, как с садом Персефоны.

Эта мысль была насколько ужасная, что я вытолкнула ее из головы. Я не умру. Я не хотела умирать, а Джеймс и Ава не позволят этому случиться. Должен быть другой способ, и мы обязательно его найдем.

Я не оглядывалась, когда шла по тропе, ведущей прочь от дворца, по бокам которой стояли колонны из черного камня. Пещера была огромной, и к тому времени, когда мы добрались до стены, моя нога разболелась так, будто я шла по раскаленным углям.

— Что теперь? — спросила я. Дальше идти было некуда. И насколько я могла судить, здесь не было других скрытых пещер или туннелей.

— Помнишь наше первое путешествие сюда? — спросил Джеймс, беря меня за руку. Его теплая ладонь превосходила в размерах мою. Я посмотрела на Аву, чтобы понять, заметила ли она этот жест, но девушка пялилась на стену пещеры.

Я не успела даже забеспокоиться о том, что земля снова ушла из-под ног. Джеймс без предупреждения вошел в скалу и потащил меня за собой. Я инстинктивно закрыла глаза и приготовилась к удару, ожидая резкой боли, когда лоб ударится об острый край камня, но в действительности почувствовала лишь слабый ветер в волосах.

— Что за… — я открыла глаза и у меня отвисла челюсть. Мы больше не находились в Подземном мире. Вместо него мы оказались в пышном саду, верхушки деревьев которого касались ярко-синих небес. Нас окружали экзотические цветы, которые при нашем появлении развернулись в нашу сторону.

— Добро пожаловать в Подземный мир, — сказал Джеймс. — Или ту его часть, где остаются души. Пойдемте.

Он повел меня по пыльной дороге, а позади шла Ава, которая, на удивление, не вымолвила и слова, несмотря на царившие вокруг чудеса. Увидев гигантскую растительность, я не могла скрыть свое благоговение. Я будто попала в сказку, или упала в кроличью нору.

— Что это за место? — поинтересовалась я. — Так выглядит весь Подземный мир?

— Нет, — ответил Джеймс. — Смотри.

Он указал через листву деревьев на девушку, которая раскачивалась взад-вперед на веревке из виноградных лоз. Ее длинные волосы развевались, а кожа от солнца приобрела медный оттенок. В пещере солнце заменяли кристаллы.

— Кто она? — прошептала я. — Это Персефона?

Ава фыркнула, и я бросила на нее неодобрительный взгляд.

— Если бы, — сказал Джеймс с оттенком веселья. — Только шестерка и королева Генри могут путешествовать сюда, а так как ты еще не научилась этому, то нас ждет экскурсия. Эта девушка — причина всего, что мы сейчас видим. Генри однажды приводил тебя в Подземное царство, да?

Я кивнула. Он сделал это, чтобы утешить меня, и показать, что с мамой все будет в порядке после того, как рак победит, и она умрет. В тот момент я не знала о бессмертии своей мамы, а было бы неплохо.

— Центральный парк, — вспомнила я. — Вот куда я бы попала после смерти. Летом мы ходили туда с мамой каждый вечер.

— Так мило, — сказала Ава, беря меня за руку. — А моим раем стал бы Париж. Могу прожить там тысячелетие и даже не надоест.

Мы обе ждали ответа Джеймса, но вместо этого он смотрел на девушку. — Это — ее рай. Поскольку мы бессмертны, Подземный мир подстраивается под ближайшую к нам смертную душу. В данном случае под эту девушку. Куда бы она ни пошла, это то, что она будет видеть, но как только мы подойдем достаточно близко к кому-то другому — всё изменится.

Я смотрела, как девушка качалась на веревке, подставив лицо солнечным лучам, и улыбалась. Она выглядела счастливой. Я хотела чувствовать то же счастье. — Она одна? Все души здесь одни?

Джеймс жестом указал нам следовать за ним. — А Генри не… — он умолк и поморщился. Мне хотелось ответить: «Нет, Генри не рассказал мне». — По-разному. Некоторые люди хотят видеть здесь своих любимых, другие нет. Иногда они решают провести половину времени в одиночестве, а другую половину — с родными. Не существует четко установленных правил. Человек живет в том загробном мире, в который верил при жизни, или, по крайней мере, в том, которого, по его мнению, он заслуживает.

О, вот оно что. А если возникают какие-то вопросы или противоречия, то их решает Генри. — Это он объяснил, — ответила я. — Некоторые люди действительно проводят остаток вечности в одиночестве?

Такой исход был для меня вовсе не райским. Ава крепче схватилась за мою руку, и я сжала ее в ответ.

— Тебе нужно забыть о своих ожиданиях, — сказал Джеймс, пока мы шли мимо огромной плачущей ивы цвета сладкой ваты. — Все люди разные. Иногда важна еще и религия человека, а иногда нет. Генри тебе всё объяснит.

Только если мы вернемся в целости.

Я знала, что происходило с обычными людьми после смерти, но если до этого дойдет — если моей смерти хватит, чтобы убедить Каллиопу подчинить Кроноса до его побега — то что случится со мной, с учетом моей бессмертности? Я знала, что исчезну, но что это значило? Я верила в жизнь после смерти еще до того, как встретила Генри и узнала правду. Эта вера поддерживала меня в здравом уме в течение многих лет, которые я провела, наблюдая, как умирает моя мать, и зная, что увижу ее снова, когда всё закончится и для меня. Однако сейчас эта вера испарилась.

Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как небеса снова потемнели. Солнце сменилось стенами пещеры, но в ней не было кристаллов, освещающих путь.

Мы стояли на берегу огненного озера. Возле моих ног вспыхнуло пламя, и пока я поспешно отступала назад, идя по черному песку, Джеймс и Ава стали рассматривать пламя, будто оно было лишь небольшим неудобством.

Я вдруг услышала, как по всей пещере эхом раздались чьи-то крики.

В них чувствовалась такая агония, что я ощутила ее каждой клеточкой своего тела. Мужчина кричал на неизвестном мне языке, и ужаснувшись, я пыталась разглядеть его через полыхающий огонь.

Он висел на цепях, которые уходили вверх и исчезали где-то под потолком. Нижняя часть его тела находилась в озере, а лицо искажала ужасная гримаса боли. Кожа прожигалась до кости, а потом падала в огонь, однако после этого на том же месте сразу появлялась новая плоть.

Он беспощадно сгорал заживо снова и снова. Его измученные крики раз за разом эхом отдавались по пещере, и погружались в мою память, без возможности забыть. Я не могла отвести взгляд, или игнорировать возрастающее желание что-то сделать.