Другим важным фактором, способствовавшим более интенсивному использованию водных ресурсов, стало бурение принадлежащих государству колодцев в пустыне. Это привело к тому, что бедуины более не привязаны к пастбищам, где они имеют традиционное племенное право на водные ресурсы. Наконец, широкое использование автотранспорта для перевозки животных и имущества на новые выгонные места означает, что бедуины стали куда более мобильны, чем раньше.
Следствием этих нововведений стало то, что, когда в какой-либо области идет дождь, большое число бедуинов независимо от их племенной принадлежности направляются в этот район со своими стадами и интенсивно пасут их там, пока не придут вести о дожде в другом районе. Тогда они грузят свои стада и семьи на грузовики (иногда свои, но чаще взятые на прокат) и снимаются с места.
Единственным сохранившимся элементом от прежней практики скотоводства и миграции осталось возвращение большинства семей и стад на свою прежнюю племенную территорию летом, где расположены по традиции принадлежащие их племенам колодцы. Однако они реже, чем раньше, скапливаются вокруг колодцев, а держат свои стада и семьи рассеянными по пастбищам и перевозят им воду [81, с. 27].
В результате таких непланируемых, спонтанных и частичных усилий по модернизации со стороны как правительства, так и бедуинов происходит разрушение пастбищ в результате излишнего выпаса и автомобильного движения, причем страна по-прежнему не получает даже краткосрочных выгод по части роста предложения собственного мяса.
Королевский указ о передаче всех пастбищ в общественное пользование был частью попыток правительства заменить традиционный закон обычного права исламским законом шариата централизующегося государства.
Главной задачей в то время было положить конец вооруженным межплеменным конфликтам, так как права, которые племена предъявляли на пастбищные земли, обычно поддерживались их собственной военной силой и были одной из важнейших причин, лежащих в основе всеобщих стычек, противодействующих консолидации нынешнего государства. Хотя это и не входило в планы законодателей тех времен, данный указ проложил дорогу к открытому и неуправляемому использованию пастбищ по всему королевству. Развитие современных водных ресурсов (бурение артезианских скважин, создание небольших водохранилищ) рассматривалось как правительством, так и самими бедуинами как основной путь улучшения их жизненного уровня и приобщения к плодам современной технологии. Аналогичным образом предоставление субсидий и льготных займов для покупки цистерн рассматривается как распределение части денежных ресурсов королевства среди слоев населения с крайне низким подушевым денежным доходом и одновременно стимулирование населения к увеличению поголовья своих стад [95, с. 45].
Никто, однако, не мог предвидеть в правительстве, что подобные нововведения приведут к резкому повышению интенсивности использования пастбищ бедуинами и связанному с этим падежу скота от болезней. При этом значительного возрастания избыточного поголовья и передачи его в национальную экономику не произошло.
Во время Второй мировой войны, а особенно в период послевоенного широкого ввоза иностранного капитала, возникновение промышленного производства в городах, а также общий кризис кочевого хозяйства, казалось бы, должны были подготовить почву для широкого притока кочевников в города. Однако этот процесс, действительно имевший место вначале, оказался очень болезненным, особенно для бедуинов из верблюдоводческих племен. Причины – принцип их социальной иерархии, идеи особого благородства и превосходства воинственных бедуинов над полуоседлым и оседлым населением, всемерно культивировавшийся на протяжении веков.
Правители Саудовской Аравии понимают, что размыв родоплеменных отношений может стать угрозой для существования династии. Проникновение американского капитала в крупные концессионные платежи предоставили королевскому дому новую возможность для привлечения на свою сторону кочевых племен. Это многочисленные субсидии, распределяемые среди бедуинов при посредничестве шейхов племен. Эти субсидии поставили кочевников в зависимое положение от королевской щедрости. В интересах поддержания спокойствия династии субсидии регулярно увеличиваются. К сожалению, ничего нельзя сказать о размерах этих субсидий, так как правительство Саудовской Аравии никогда не приводило эти цифры в своих документах. Но, по данным Г. Липски (G. Lipsky), в 1954–1955 гг. они составляли 27 млн риалов, а в 1960–1961 гг. – 192 млн риалов, или 12,8 % государственного бюджета того года [96, с. 136, 202].
В этом же духе приобрела иную окраску старая традиция, по которой вокруг Эр-Рияда постоянно разбивали свои палатки большое количество бедуинов, которые прибывали туда для переговоров о своих нуждах с королем и решения своих спорных вопросов. Все они считались гостями короля и снабжались пищей из общественных кухонь. В настоящее же время тысячи семей бедуинов устремляются теперь к Эр-Рияду и другим городам не столько ради решения спорных вопросов, сколько ради получения продовольствия, денежных подачек и иногда подыскания временной работы в городах [96, с. 161].
В этом свете интересно рассмотреть изменение роли и статуса шейхов племен, произошедшее в последние три десятилетия.
Как уже упоминалось, важность племени как социально-политико-экономической единицы Саудовской Аравии в значительной степени была утрачена, уступив место возникающему национальному обществу и культуре. Контроль племен над выгонами и миграцией был в значительной степени подорван королевским декретом 1953 г., который легально открыл все пастбища любому желающему независимо от племенной принадлежности, развитием современной системы водных ресурсов, находящихся в ведении государства, а также приобретением многими бедуинами автотранспорта, что дало им бо́льшую мобильность, чем когда-либо ранее.
Кроме того, племя утратило и политическое значение, потому что правительство управляет районом на основе административных единиц, а не племенного деления. Сельские местности, в которых проживают бедуины, управляются правительственными чиновниками, которые находятся на службе Министерства внутренних дел. Большинство из них – выходцы из племен, но нередко среди них попадаются выходцы из шейхских семей. А уж они во всяком случае являются выходцами из другого племени, нежели то, которое преобладает в управляемом ими округе. Основные их обязанности включают в себя поддержание законности и порядка и редко имеют что-либо общее с модернизаторскими усилиями правопорядка. Роль же самих традиционных племенных вождей резко изменилась и может быть представлена двумя разновидностями [95, с. 36].
Первая и наиболее многочисленная категория племенных вождей образует ныне имущественную и социальную элиту внутри своего племени и больше занимается улучшением своего экономического положения и устройством своих сыновей и племянников на офицерские посты в Национальной гвардии («белой армии») или на работу в полицию, нежели общей политикой и руководством племени или проведением модернизаторской политики среди своих соплеменников.
К другой категории относятся выходцы из самых известных шейхских семей, предки которых были вождями таких наиболее могущественных племен, как бану тамим, аль-мурра и племенных союзов. Еще в конце 40-х – начале 50-х гг. XX в. они вместе с своими семьями перебрались на постоянное жительство в Эр-Рияд и другие города. Авторитет, которым они пользовались, будучи независимыми владельцами в племени, заменяется престижем придворного, поддерживаемым денежными суммами, получаемыми за преданность королю, и иногда назначением на определенный пост в государственном аппарате (так, шейхи племени аль-мурра постоянно занимают высокие посты в Национальной гвардии, основной контингент которой состоит из выходцев того же племени). Эта категория шейхов, так же как и первая, давно уже не имеет отношения к руководству своего племени или племен, но в поддержке правительства они приобрели новый авторитет своей власти. В них бывшие соплеменники видят уже не столько главу своего племени, сколько представителей централизованного государства, при посредничестве которых им перепадают денежные пособия от правительства [95, с. 58].
