“Сердце глубже головного сознания и непонятно для него. Глубина сердечных процессов, недоступны научному исследованию”.
“Сердце, это орган религиозных переживаний человека. Никто не может иметь сердца пустым, либо в нем Бог, либо в нем дьявол”.
- Это малая толика наших изысканий, которые открыли нам путь к поставленной Корпорацией задачи. Были проведены десятки и сотни опытов и экспериментов и когда мы убедились, что в сердце находится воля человека, то родилась концепция пересадки искусственного сердца. А так как я говорил, что сердце является единственным органом независящим от остальных, то проблема отторжения, сама собой разрешилась. Меняем живое сердце на искусственное, и цель достигнута. Одно время я даже не сразу смог оценить величину сделанного нами открытия.
- Помнишь старое выражение - “Сердцу не прикажешь”? Заменив человеку живое сердце на синтетическое, его лишили страстности, свободного волеизъявления и выбора, а в конечном итоге и свободы. Людей лишили сердечного огня или пассионарности, если хочешь. Родион Аркадьевич замолчал.
- Но почему они стали соглашаться на операции, ведь когда это только все начиналось, все было добровольно? - спросил Кирилл Сергеевич взволнованно.
- Ты Кира, просто позабыл некоторые моменты. Когда Корпорация поняла какое теперь в ее руках оружие, они воспользовались старой проверенной технологией внедрения. По сути, “жертва” сама должна прийти за этим искусственным сердцем и попросить о пересадке.
- Неужели они добровольно пошли на это, не может быть?!
- Может, Кира, может…Я очень хорошо помню рекламную компанию “Разбитых сердец”.
- “Разбитые сердца”…Что-то припоминаю - задумчиво произнес Кирилл Сергеевич.
- Это бы грандиозная по своим масштабам компания…лучше сказать операция, с привлечением самых известных людей шоу-бизнеса, политики, искусства и спорта. Всем тем, кто когда то стал жертвой обмана любимого человека, кто пострадал от неразделенной любви или предательства, Корпорация бесплатно предложила уникальное решение этой проблемы. Раз и навсегда забыть боль сердечную, боль предательства и измены, заменив израненное сердце на шедевр технической мысли. По началу народ скептически отнесся к этой идее, но следующим шагом, Корпорация подсунула им душещипательную историю известной певички, которую как раз в это время бросил муж. И когда они увидели, что их любимица сделала себе операцию, то словно лемминги кинулись за ней в клинику, как в пропасть. Дальше уже было делом техники. Спустя тридцать лет, ты сам видишь, каких результатов добилась Корпорация.
- Неужели боль предательства настолько сильна, что способна затмить разум человеческий? - спросил Кирилл Сергеевич.
- Кира, вся история человечества стоит на этих “китах” - любовь и предательство! Иногда кажется, что в целом мире больше и нет ничего существенней, кроме этих извечных вещей.
- А как же остальные? Лишая человечество сердец, целый мир лишают любви…А без любви этот мир обречен?
- Я думаю, когда перестанет биться последнее любящее сердце, планета остановится… И не смотри Кира, на меня таким взглядом, я прекрасно знаю какая на мне вина за то, что я создал, но…Есть одно для меня оправдание…
Кирилл Сергеевич молчал.
- Стоя на самом краю пропасти, человек способен сделать правильный выбор, невзирая ни на какие обстоятельства. Есть боль и есть вера… Когда боль сильнее веры, тогда они приходят к нам и мы облегчаем им страдания. Причина же их страданий не в нас, а в них самих, в их жестоких и циничных сердцах. Зачастую к нам они попадают уже без сердец, вырезанных кем-то до нас. Предательство - это, та же операция на сердце, мы лишь завершаем начатое.
В глубокой задумчивости друзья раскурили еще по сигаре и погрузились в терпкий, обволакивающий, медитативный дым.
Глава IV
Всю следующую неделю после разговора с другом, Кирилл Сергеевич пребывал в глубокой задумчивости. Он пытался проанализировать последние события, но упирался мыслью в какой-то неумолимый рок, который выдернул его из тихой и спокойной жизни пенсионера и окунул, во что-то новое и необычное. Каким-то шестым чувством, Кирилл Сергеевич знал, что будет развитие и от этого был взволнован. Всю свою жизнь он подчинялся логике и формулам, а теперь вдруг приходилось иметь дело с понятиями эфемерными и даже метафизическими.
Кирилл Сергеевич гладил сорочку. Он собирался на свидание с Еленой Викторовной и легкое волнение сбивало мысли.
- Держись Кира! - говорил сам себе с иронией и сарказмом Кирилл Сергеевич, глядя на себя в зеркало, примеряя свой любимый лиловый костюм, - Держись пенсионер, ты еще не очень стар!
Он шутил, отгоняя от себя мысли о том, что он просто влюбился. “Чувства - странные сущности, живут своей собственной жизнью и не поддаются никакому анализу и управлению” - рассуждал Кирилл Сергеевич, начищая черные кожаные туфли воском.
Вдруг зазвенел будильник, Кирилл Сергеевич опомнился от дум и стал обуваться. Они договорились встретиться на набережной, в том месте, где прохожие кормили птиц. По дороге Кирилл Сергеевич купил букет цветов для Елены Викторовны и два белых батона для уток. Он вышел чуть загодя, как и положено джентльмену, чтобы встретить даму на месте, но каково же было его удивление, когда подходя к месту встречи, он увидел Елену Викторовну идущую ему на встречу.
- Интересно, что в наше время большая редкость - женщина с живым сердцем или женщина приходящая на свидание раньше срока? - подумал Кирилл Сергеевич.
- Здравствуй Кира! - улыбаясь, произнесла Елена Викторовна, чуть поравнявшись с ним.
Она светилась тихим, мягким светом и Кирилл Сергеевич вновь смутился, глядя ей в голубые глаза.
- Доброе утро Леночка! - Кирилл Сергеевич поцеловал ее в щеку и протянул букет цветов.
Елена Викторовна прильнула носом к огромным, ярко-желтым бутонам хризантем.
- Спасибо Кира! А это тоже мне? - спросила она, указывая на батоны подмышкой у Кирилл Сергеевича.
- О, нет, это для уток - сконфузился Кирилл Сергеевич, - А что ты голодна? Может пойдем в кафе?
- Я просто так - улыбаясь, ответила Елена Викторовна, - я дома позавтракала, пойдем кормить уток, дай мне один батон.
Кирилл Сергеевич украдкой поглядывал на свою новую знакомую, которая своей женственностью, легкостью нрава и тонкостью юмора, вгоняла его в еще больший ступор. Он чувствовал себя рядом с ней, каким-то неотесанным и нескладным.
- Она скромна и величественна одновременно - думал Кирилл Сергеевич, поглядывая на нее, - Словно грациозная птица, неспешная и царственная.
- Кира, а ты знаешь, что в Китае, утки являются символом верности? - спросила вдруг Елена Викторовна, бросая куски батона в воду, где азартные и шумные птицы, бойко хватали их, отбирая друг у друга.
- Утки? Никогда бы не подумал…По-моему они глуповаты в отличие от гусей и лебедей.
- Не знаю насчет глупости, но вот спутника, они выбирают себе одного на всю жизнь. Вот бы людям хоть немного такой же глупости, неправда ли?
Кирилл Сергеевич улыбнулся. Его волнение стало потихоньку отступать и оцепенение спало.
- Я, Лена, как ученый, привык мерить все и взвешивать, а какой мерой можно измерить верность?
Елена Викторовна посмотрела на него каким-то удивленным взглядом.
- По-моему все просто, хотя я могу ошибаться - верность своему избраннику, это верность своему выбору, а значит самому себе. Это мера твоего собственного достоинства и отражение твоей цельности. А чем ее можно измерить? Вот видишь? - она протянула к нему ладонь наполненную измельченным хлебом и бросила его птицам. Эти крошки как забота, чем их больше и чем они мельче, тем заботливей к тебе твой избранник. А ведь можно бросить сразу целый батон.
