Увиденное так поразило и заинтересовало Большого Быка, что он пошел в направлении, обратном своему недавнему бегу, поскольку очень захотел узнать, что заставило бежать соплеменников, пошел, преодолевая не малый страх, так как понимал, что только что-то чрезвычайно опасное могло вызвать столь сильную панику. Он не заметил, как со стороны пещеры к краю площадки подошла какая-то высокая женщина, и как она стала спускаться по склону, не заметил потому, что в тот момент перестал глядеть туда, а когда вновь поднял взор и посмотрел между верхушками елей и сосен на склон, то она уже спустилась на столько, что скрылась за этими деревьями.
Через некоторое время Большой Бык вышел на одну полянку и вдруг увидел перед собой идущую прямо ему навстречу какую-то незнакомую женщину. Он остановился от неожиданности. Даже оторопел. Женщина тоже остановилась на противоположном конце полянки. Оба были крайне изумлены и трудно сказать кто больше: она, которая ожидала увидеть Лежащего Зубра, или он, увидевший здесь, в самой глубине страны неандертальцев, кроманьонку.
Увидев не выходца с того света, а обычного живого человека, вначале Большелобая ощутила огромное облегчение, но сразу затем - страх и сожаление, что не взяла с собой оружие. Она хотела броситься бежать, но раньше, чем успела это сделать, незнакомец вдруг повернулся и скрылся в зарослях. Крайне изумленная и озадаченная женщина пошла обратно. Она старалась понять кто этот человек и чем так сильно могла напугать его.
Почему же бежал от нее Большой Бык? Да потому, что его вдруг осенила догадка, объяснившая причину бегства собирательниц и охранников. Конечно, те убегали от кроманьонцев. От людей убежать можно - они не звери. А спастись от людей-врагов на деревьях невозможно. Соплеменники бежали в надежде соединиться с теми, кто находился в становище, чтобы совместными усилиями постараться дать отпор чужакам. Однако где же чужаки? Да они уже там, в стойбище: он не видел за деревьями, как они, преследуя его соплеменников, поднялись туда. Там отряд воинов, а остальное племя, наверняка здесь в лесу, поблизости. Наверняка и мужчины в нем тоже есть - не все же бросились в атаку на оставшихся без большинства своих защитников женщин, детей и стариков. Хотя не мало времени прошло после вынужденного знакомства с кроманьонцами, воспоминания у Большого Быка о них остались такие, что он испытал сильнейшее желание оказаться сейчас отсюда как можно дальше. Конечно, он ничуть не испугался женщины, тем более безоружной, но подумал, что чем быстрее начнет движение в обратном направлении, тем больше у него будет шансов избежать встречи с воинами-кроманьонцами.
Но уже на следующий день Большой Бык пошел в сторону родного становища. Он не сомневался в полном разгроме соплеменников. У него появилась надежда покончить со своим тяжким одиночеством, ведь, должно быть, не все сородичи погибли и были пленены. Любой из спасшихся рад будет увидеть живого хоть кого из соплеменников, даже изгнанника, и, конечно, согласится жить с ним вместе, чтобы увеличить свои шансы на выживание.
Большой Бык не собирался приближаться к становищу. Нет, он хотел только побродить по его окрестностям, надеясь встретить спасшихся от разгрома соплеменников. Какого же было его изумление, когда он увидел вдруг перед собой весь отряд воинов-охотников Клана горного барса, не понесший заметных потерь, которые, будь, и в самом деле, столкновение с кроманьонцами - уж это-то Большой Бык знал хорошо - были бы значительны. Он помнил, что в то время, когда покидал родное племя, в нем насчитывалось около тридцати воинов-охотников. Да и у водопоя, тогда с Абом, видел приблизительно столько. Большой Бык неплохо считал в пределах двукратного количества пальцев на руках и ногах. Времени считать сейчас не было, но на взгляд, отряд сохранил свою численность. Причем вся эта численность устремилась прямо к нему и отнюдь не с добрыми намерениями. Большой Бык бросился бежать. При этом вопрос, откуда здесь взялась кроманьонская женщина, его уже не очень волновал. Что было потом, читатель знает. Возможно, читателя интересует, пошло ли на пользу наказание, возложенное сородичами на Большого Быка? Снова начав жить в родном племени, тот был так счастлив, так не хотел повторения пережитых мытарств, что довольно долго не позволял себе даже мысли о возвращении к столь полюбившимся ему донжуанским развлечениям, но потом все же вернулся к ним и снова был изгнан. Он уже не обладал той огромной силой, которая помогла ему выжить в первом изгнании, и беспощадная природа быстро и в полной мере исполнила приговор сородичей: не прошло и двадцати дней, как охотники наткнулись в Еловой долине на его обглоданные хищниками кости. Схожая участь постигла другого донжуана каменного века - Стройного Оленя. Впрочем, чтобы его покарать, хватило одного изгнания - он бесследно сгинул в великом мире дикой природы.
Никто в Клане горного барса не был так долго вожаком, как Ловчее Рыси. Это удалось благодаря "тайной дипломатии" кроманьонки. Она сумела, опять же выражаясь современным языком, "нейтрализовать" самых опасных его соперников. Смогла это сделать, рассорив тех со своими друзьями. Провоцировать же раздоры между претендентами на власть не было необходимости - они и так ненавидели друг друга. Занятым бесконечными ссорами, лишенным поддержки друзей соперникам вожака было не до борьбы с ним. Методы провоцирования мужчин мало отличались от используемых Большелобой против женщин: такие же манипуляции с подстилками, такие же клеветнические приемы. Мужчины, как она убедилась, даже оказались более податливым материалом для подобной обработки. Их легче было обмануть, раззадорить, вызвать в них обиду. Часто Большелобой даже казалось, что они наивны как дети. Достаточно, например, было кому-нибудь сказать, что товарищ его похвалялся перед другими, что, дескать, лучше, чем он, кидает дротик, как тот затаивал на него серьезную обиду, которая постепенно перерастала в злобу.
К столь неблаговидным средствам Большелобая прибегала из-за постоянного страха за мужа и потому, что не могла уже в случае необходимости оказать ему помощь своими бойцовскими навыками, ибо, перестав трудиться вместе с остальными женщинами, быстро потеряла былую физическую форму и располнела (что, впрочем, муж весьма одобрял).
Но как ни была она порой изощрена в интригах, и как бы не недолюбливали ее многие соплеменники, именно благодаря ей люди Клана горного барса получили возможность довольно долго жить под достаточно гуманной властью: никто никогда уже не оставался голодным, если охотники приносили добычи не слишком мало; основываясь на советах жены, Ловчее Рыси отдавал вполне разумные приказы, принимал правильные решения для преодоления проблем, с которыми приходилось сталкиваться племени, справедливо разбирал часто возникающие между сородичами ссоры.
Жизнь вожака и главной женщины племени складывалась вполне благополучно. К тому времени, когда оканчивается наше повествование, они произвели на свет шесть детей, ни один из которых не умер, что в те времена было почти равносильно чуду. Ловчее Рыси и Большелобая по-прежнему сильно любили друг друга. Единственно, что со временем стало омрачать их отношения - необоснованная ревность жены. Она зорко следила за красотками племени, стараясь не пропустить влюбленный взгляд, брошенный в сторону ее мужа. Стоило какой-нибудь из них пойти в лес в то время, когда и он по какой-нибудь надобности отправлялся в заросли, пусть даже в другую сторону, ей уже мерещилась условленная встреча, и она прилагала усилия изобличить изменника и соблазнительницу. Предполагаемых соперниц - реальных быть не могло, потому что все женщины трепетали перед ней - изводила мелкими придирками и посылкой на тяжелые неприятные работы. Однако больше таким образом изводила сама себя. Наконец она не выдержала и прибегла к способу, могущему, по ее мнению, значительно уменьшить вероятность измены мужа. Она попросту решила увести его от женщин, которые могли ему понравиться.
