Как ни поверил наш герой Большелобой, все же полностью преодолеть свой страх перед возможностью того, что Лежащий Зубр, и правда, ожил и вернулся в племя, ему полностью не удалось, и, приближаясь в окружении радостных сородичей к пещере, он невольно бросал по сторонам беспокойные взгляды, ожидая увидеть воскресшего богатыря. Радовался, что не видит его. Но опасался, что тот находится сейчас в пещере и вот-вот выйдет оттуда. Все подошли к ней. Остановились. Оживленный разговор продолжался здесь. Ловчее Рыси невольно с внутренним напряжением всматривался в густой мрак между корявыми краями входа в пещеру, страшась разглядеть в этом мраке могучую фигуру Лежащего Зубра. Наконец наш герой не выдержал и спросил соплеменников:
- Лежащий Зубр здесь?
Едва он это сказал, как все сородичи, только что шумно, весело разговаривавшие, все разом замолчали и уставились на него изумленными, непонимающими взглядами.
- Лежащий Зубр умер. Кто-то убил Лежащего Зубра у реки. Лежащего Зубра хоронили. Ловчее Рыси Забыл? - сказал Белый Ястреб.
Другие сородичи закивали, зашумели, подтверждая слова Белого Ястреба.
- Ну вот, видишь, Лежащего Зубра нет здесь. Большелобая правду сказала, а Ловчее Рыси не верил, - произнесла Большелобая.
- Правда?! Лежащего Зубра нет здесь? - снова спросил соплеменников Ловчее Рыси, словно желая еще более удостовериться в том, что услышал.
- Ловчее Рыси глупый? Почему Ловчее Рыси спрашивает? Разве кто умер, - может вернуться? Крепко очень спит. Не может проснуться. Ловчее Рыси не знает? - спросил Филин, приземистый очень широкий, словно квадратный, молодой охотник. У него было круглое, обрамленное светло-русыми волосами и бородой лицо, с крючковатым длинным носом и огромными серыми близко поставленными глазами.
- Ловчее Рыси видел, Большелобая видела - Лежащий Зубр ходит в лесу. Как живой.
- Да-да, - закивала Большелобая, - Лежащий Зубр ходит в лесу - Большелобая видела.
Сородичи снова замолчали. Лица их вытянулись, глаза с выражением дикого ужаса воззрились на Ловчее Рыси и Большелобую. Затем все перевели взгляды на Синеокого. Это был зрелых лет мужчина - типичный неандерталец, коренастый, с мощной мускулатурой. С большой головы спадали до плеч мелкокудрявые рыжие волосы, заметно поредевшие на макушке. Постриженная огнем борода была короткой. Она почти смыкалась на губах с такими же рыжими усами. Странными казались на этом грубом обветренном лице большие чистейшей голубизны глаза, смотревшие доверчиво-нежным, как у ребенка взглядом. Вдруг его глаза изменились: расширились, открыв большие с красными прожилками белки, зрачки стали беспокойно вращаться. Широкие ноздри начали раздуваться. Казалось, что Синеокий умалишенный, у которого начинается какой-то приступ. На самом деле он был в совершенно здравом уме. Просто, как сейчас бы сказали, играл роль. Впрочем, у многих художественно одаренных людей бывают странные душевные порывы, похожие на поступки невменяемых. У Синеокого, относившегося к числу этих людей, такие порывы выражались в особом состоянии, напоминающем исступление, близкое к трансу. Пару раз в этом состоянии он сумел ответить себе и соплеменникам на очень сложные для их понимания вопросы. При этом заметил, что сильное впечатление на людей произвели не только сами ответы, но и внешний вид, сопровождавший ту внутреннюю игру чувств, которая помогла дать верные, как казалось сородичам, выразительные объяснения. С тех пор всегда, когда соплеменники обращались к нему за подобными разъяснениями, он принимал точно такой же вид. Причем каждый раз убеждался, что вид этот придает особую значимость и большую внушительную силу его высказываниям. Но что же это были за вопросы, с которыми обращались к нему сородичи? Выше уже говорилось, что представления о потустороннем мире, о духах у Племени горного барса находились на самой ранней стадии развития и исчерпывались лишь некоторым количеством легенд и сказок. Как ни страшил людей этот мир, все, что было связано с ним, вызывало у них огромный интерес. Все время возникали новые и новые вопросы, на которые люди ответить не могли. Но был в племени человек, который мог ответить на все такие вопросы и даже добавить интересные комментарии. Это был Синеокий. Он хорошо знал все старинные сказания о потустороннем мире, о духах, дополнил их вымыслом и сочинил не мало новых, не сдерживая свое богатое болезненное воображение, а также много беря из столь же болезненных и беспокойных сновидений. Именно такие, как он, люди и стали первыми шаманами. Самое же удивительное было то, что никто никогда не усомнился в том, что он рассказывал, никто никогда не спросил его, откуда он знает то, что говорит. Благодаря своим знаниям о потустороннем, как видим, в значительной степени мнимым, Синеокий пользовался очень большим авторитетом среди сородичей. Стремление поддерживать этот авторитет и возбуждало в нем желание сообщать сведения, которые чрезвычайно сильно захватывали не только воображение, но и все сознание соплеменников.
Сейчас они смотрели на Синеокого, желая узнать, что скажет он по поводу того, что погибший и похороненный Лежащий Зубр вдруг объявился в лесу. Знаток сказаний о сверхъестественном изрек то, что они и ожидали услышать:
- Это призрак.
О приведениях, духах, как говорилось выше, люди Племени горного барса были достаточно наслышаны.
- Нет, - отрицательно замотал головой Ловчее Рыси. Он сказал:
- У призраков нет следов. Лежащий Зубр ходит по лесу - есть следы. Ловчее Рыси нюхал следы - запах Лежащего Зубра.
- Да-да, - закивала Большелобая. - Лежащий Зубр не призрак.
Сказанное сейчас нашим героем и Большелобой поразило соплеменников даже еще больше, чем сообщение об увиденном в лесу Лежащем Зубре, которому полагалось находиться в могиле. Привыкшие получать ответы на загадки потустороннего мира у Синеокого, они снова, затаив дыхание, смотрели на него в надежде узнать, каким образом у призрака появились следы? Но авторитетный, одержимый, вещающий откровения муж на сей раз молчал, что случалось с ним редко.
Тогда заговорила Большелобая, она подробно изложила свою версию, которую поведала недавно нашему герою. Причем подкрепила ее парой страшных сказок, слышанных в родном племени. Она нагнала на сородичей Ловчее Рыси даже еще больший страх, чем на него. Сказанное ею поразило их воображение сильнейшим образом, и они уже готовы были поверить в выходящих из могил и гуляющих мертвецов, как вдруг один неандерталец сказал:
- Нет. Этого не может быть, - твердым уверенным тоном заявил он. Звали его Чудной, нередко также - Балбес. Он тоже имел типичный неандертальский облик. Но внимательный взгляд заметил бы в его внешности особенность, не свойственную сородичам: у этого человека был несколько больший, чем у них, шишковатый лоб. Но чему же он был обязан своими отнюдь не лестными прозваниями? Долгое время люди Племени горного барса считали самым умным среди них Лежащего Зубра, но понимали, что Большелобая намного умнее его. Поскольку та была чужеземка, то, конечно же, не могли признать ее превосходства над ними. Неандертальцам едва хватало сообразительности смутно догадываться, что самый умный в племени человек - это Чудной (мы будем использовать менее обидное имя). И как было не догадываться об этом, когда он почти безошибочно предсказывал погоду, когда на охоте его советы оказывались более ценными, чем советы самых бывалых охотников. Даже шившим одежды и готовившим пищу женщинам он давал советы, которые те признавали весьма полезными, так как позволяли внести усовершенствования в работу. Тем не менее упомянутые выше имена закрепились за ним. И никому не приходило в голову называть его по-другому. Но почему? По той же причине, по какой имена эти и были даны ему. Получил он их потому, что большинству сородичей казалось слишком странным его поведение. Уже то, что Чудной подолгу наблюдал за недостойными мужчин занятиями женщин, - однако, не вникнув в чью работу, не смог бы, конечно, давать им полезные советы - выглядело уж очень чудно в глазах соплеменников, как и то, что он подолгу любил наблюдать за движением облаков, течением струй воды, внимательно рассматривать насекомых, всевозможные камни, растения, кору, листья деревьев, и т.п. Кроме вполне нормальных, но просто непонятных соплеменникам сторон его поведения были и самые настоящие странности, без которых, наверное, не может обойтись ни один гений, а Чудной был никто иной, как гениальный неандерталец. Единственный человек в племени, который не очень уступал ему в сообразительности, была Большелобая. Поэтому он любил вести с ней беседы. Поскольку цель его в таких разговорах явно была далека от стремления соблазнить ее, Лежащий Зубр никогда не возражал против них. Даже, напротив, охотно становился слушателем, как, впрочем, и другие соплеменники. Они внимали этим беседам буквально с открытыми ртами, потому что речь шла о неведомых им предполагаемых причинах окружающих явлений природы. Почти всегда соплеменникам казалось, что в этих спорах побеждает необычайно умная чужеземка, поскольку она лучше владела речью. В реальности же было с точностью наоборот. И она сама чувствовала, что уступает собеседнику в глубине и доказательности суждений. Поэтому со временем стала уклоняться от споров с ним. Однако сейчас, конечно, уклониться не могла.
