Скрипел прицеп, с шуршанием колеса тащило по земле, и меня, такую хрупкую, тянуло вместе с этой многотонной железной бомбой в лесной массив. Вот теперь остановок не предвещалось. Скорость падения лишь возрастала. Я с воплем вцепилась в дверь, она внезапно распахнулась, мир рванул у меня перед глазами. Если бы не опущенное стекло, я бы уже летела вниз, видя пролетающую перед глазами жизнь, но мне повезло.

Хотя, как, повезло?

Ноги мои тянуло в пропасть гравитацией.

Обняла оконную раму, впилась в нее, как в последнюю надежду, и лишь отстрочила свою гибель. Если бы меня не разбросало по сухим веткам и сырой земле, я бы оказалась придавленной многотонным куском железа. Даже не знала, что, господи, хуже, но перед смертью, не зря говорят, не надышишься. И я ругала себя за свое поведение отборным матом, молитвенно обещала всем возможным и невозможным богам исправиться, перестать быть такой занозой в заднице, стать святой, только лишь бы они протянули с небес могучие руки и затащили эту хрень назад на дорогу.

– Помогите! Помогите, кто-нибудь! – отчаянно кричала я.

Очередной рывок, с которым моя онемевшая душа ушла глубже в пятки, очередной скрип, очередной крик и боль в голосовых связках.

Я не хотела умирать.

Я боялась умирать.

И столько силы испуг перед смертью дал моим дрожащим рукам, что я, казалось, могла переломать ими даже самые крепкие ребра, если бы обняла кого-то так отчаянно, как я вцепилась в эту чертову раму. Что называлось, мертвой хваткой вцепилась, как в тонкую ниточку, брошенную мне в последний момент перед падением в пропасть гибели.

Еще один рывок, и я крикнула так громко, заплакала так горько, что к горлу подступил ком. Я совсем не сразу заметила, что рывок-то получился не вниз, а вверх. Только спустя несколько секунд, расширив от непонимания заплаканные глаза, я ощутила, что грузовик тянуло вверх!

Тянуло вверх!

И еще раз!

И еще!

Вскоре рывковое движение превратилось в плавный подъем, грузовик будто бы подцепили на трос и потащили на дорогу. Я вцепилась в раму еще крепче, как обезьяна, залезшая на дерево. Онемела, побледнела, и надеялась, что неведомая сила продолжила бы воздействовать на машину и вытаскивать меня.

Вскоре передние колеса грузовика, наконец, коснулись земли, и я поспешила разжать онемевшие руки, чтобы свалиться поскорее на камни, врезавшиеся в коленки острыми углами. М-м-м, камни, божественные камни, божественная земля, я была готова целовать эти камни, есть камни, облизывать камни, боготворить камни, ставить алтари камням, делать камни мировыми религиозными идолами, была готова рожать от камней детей. Да что угодно, лишь бы выразить земле благодарность за то, что я сейчас могла валяться на ней, и ржать, как умалишенная, с тирады тех мыслей о камнях, которую я выдала секунду назад.

Перевернувшись на спину, я тяжело дышала, и глядела, лупая огромными удивленными глазами, в звездное небо. Да уж. Сердцу моему еще долго предстояло изводиться на бешеных ритмах от столь чудных воспоминаний. А лес дышал. Дышал, выдыхал звуками природы и цивилизации: ухала отдаленно музыка, стрекотали в кустах сверчки, мерно рокотал дизельный двигатель, но больше ничего.

«Что. За. Чертова. Хрень. Только. Что. Произошла?» – подумала я, медленно протягивая через сознание каждое слово. По всем законам физики меня должно было расплющить тягачом. Я с недоумением оглядела грузовик, масса которого точно превосходила мои вычислительные способности, потому что мне даже вес его вообразить было трудно. Тонна? Две? Да больше, намного больше. Какой неимоверной дурью надо было обладать, чтобы так быстро его вытащить?

Но я не слышала крики роты солдат, доносившиеся сверху, не слышала визга лебедок и рева моторов. Одно я знала точно – голыми руками такую штуку вытащить было практически невозможно, если не связать друг с другом канатами человек сто, но я что-то никого тут не видела.

И ничего. И никого.

Я встала, осторожно обошла грузовик кругом, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, и затем задала самый тупой вопрос, который только можно было задать в подобной ситуации:

– Тут есть кто-нибудь?

Ага, ответили тебе, Скарлет. Всем лесом. Сверчки.

Мне пришлось, так скажем, тяжело.

Потому я захотела каким-то образом компенсировать себе моральный ущерб. Засеменила к кабине, с брезгливым выражением на лице взяла окровавленную сумку за лямку и вытянула ее из-под руки трупа, подумав на него «Поделом тебе, сука». Взялась за язычок молнии, заляпала пальцы кровью, прожужжала замком, закрывая сумку, а потом просто скинула мешок с баблом вниз, в пропасть.

Да. Скинула. Вниз. Мешок. Набитый баблом.

А что?

Я же девочка.

А девочки, в отличие от некоторых глупых мальчиков, способны понять, что подобные вещи лучше было прятать в контексте ситуации, а не в кустах прямо рядом с местом аварии. Сейчас никто не смог бы сказать, из посторонних, по крайней мере, что водитель был при деньгах, а даже если кто-то нашел бы мешок в обрыве, то подумал бы, что так вышло, когда грузовик вылетел за ограду. Ну, открылась дверь, вылетел мешок, упал. С кем не бывало? Но главное во всем этом то, что я могла взять его, оставшись при этом не замеченной. Оставив мешок здесь, я бы неизбежно потеряла деньги, а тащиться с окровавленным куском тряпки по городу затея была так себе. Надо брать кусочками.

Тут уж как повезло бы.

Чем черт не шутил? Кругом сейчас было полно всякой мишуры, искавшей меня и испытывавшей любопытство по отношению к месту аварии. Попасться можно очень просто. В следующий раз пришла бы, да взяла себе пару пачек. Да. За такие аттракционы надо было платить участникам. И, между прочим, моим клятвам о святости это никак не противоречило. Не было ничего плохого в том, чтобы воровать у мудаков. Причем пара пачек – не больше. Все знали о народной мудрости, в которой жадность с фраером ничего хорошего не делала.

Услышав, как мешок грохнулся на землю, я развернулась, и, о боже, так внезапно увидела перед собой Томаса, что чуть не обделалась. Я вскрикнула, вздрогнула, вскинула руки, и, за малым делом, чуть не врезала ему в нос с перепуга, но еле сдержалась, лишь раздраженно топнув ногой и нервно выдохнув.

– Томас! Ты! Придурок мохнатый! Почему нельзя предупредить?!

– Извини, – Томас заботливо взял меня за плечи. С того момента, когда я видела его в баре в Ист-Сити, он почти не изменился. Разве что волосы отпустил чуть. – Ты в порядке?

Так, стоп. Томас. Человек из моих воспоминаний был здесь, причем почти в том же виде, в котором я его помнила. Выходит, у меня были не галлюцинации тогда? Или были? Черт! Я уже сама запуталась!

– Томас? Подожди…. Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказался? Ты же разве не…. Не умер?

– Чего? Скар, – он заботливо посмотрел мне в глаза. Мои слова его искреннее обеспокоили. Я понимала, что он не шутил надо мной и не издевался. – Ты точно головой не ударилась? Что тут случилось?

– Да я…. Ты мне не поверишь, – я стряхнула его руки со своих плеч. Даже померещилась в его глазах какая-то тоска из-за этого, но я внимания не обратила. Я отошла поближе к краю обрыва и уперла руки в бока, пытаясь собраться с мыслями. – Тут какая-то хрень…. Ты же….

– Я переехал сюда из Соулса, недавно. Хотел тебя найти, поздороваться. Слышал, что ты пошла на эту лесную тусовку, ну вот и приехал.

– Меня? – удивилась я. – А меня зачем искать?

– Да просто поздороваться, – невинно улыбнулся Томас. – Сказал же.

– Так, ладно, – я потрусила головой, подошла к Томасу, и схватила его за плечи. – Неважно. Ты видел, что вытащило грузовик из пропасти? А? Или кто? Как?

– Я вообще не видел ничего. Проходил мимо, – он указал на черный спортивный мотоцикл, стоявший у обочины. – Тянул мотоцикл к городу. Бензин закончился. А вижу…. Тут ты, стоишь и в обрыв смотришь, будто прыгнуть собираешься, вот я и хотел подкрасться, чтобы схватить тебя и спасти от глупости.

– Я чуть не наделала глупостей в штаны от твоего внезапного появления, – с укором сказала я. – Предупреждать надо.