- Тысяча благодарений аллаху! - воскликнул, прерывая его, Мирза-Масуд-ага и пришпорил осла.
Один из них повернул вправо, другой влево. Мы же отправились домой.
Темнело. Нина давно уже ждала меня. Не говоря ни слова, она протянула мне копию письма Гаджи-Самед-хана консулу.
"Ваше превосходительство! - писал Самед-хан. Направленный вами список пятнадцати лиц, подлежащих аресту, подписывать воздерживаюсь, ибо, арестовав их, мы тем самым будем содействовать бегству из Тавриза остальных. Я считаю более целесообразным произвести арест этих пятнадцати человек вместе с остальными, потому поручил Махмуд-хану* установить за перечисленными в списке лицами наблюдение и немедленно их задержать, если они вздумают скрыться.
______________ * Двоюродный брат Самед-хана, комендант Тавриза. (Примечание автора).
Сведений о казни Сигатульислама и его единомышленников не имею.
Даст аллах, махаррема четырнадцатого дня буду в Тавризе.
Ваш покорный слуга Самед-хан
Нэйматабад Махаррем".
Нина передала мне также список лиц, подлежащих аресту и казни:
1. Мирза-Ахмед Сухейли.
2. Аптекарь Гаджи-Али
3-5. Старший брат Саттар-хана, Гаджи-Азим и его сыновья.
6. Учитель Мирза-Ага-Бала.
7. Оратор Мир-Керим
8. Мешяди Мамед Ами-оглы.
9. Оратор Мирза-Али
10. Маклер КербалайТашим.
11. Александр, грузин
12. Мнрза-Риза, отеи редактора газеты "Шефек".
13. Тагиев с Кавказа.
14. Крестьянин Мешади-Аббас-Али, начальник арсенала Саттар-хана
15. Гусейн-хан из Марадана.
Предпринять что-либо к их выезду из Тавриза было совершенно немыслимо; в свое время мы неоднократно умоляли их покинуть город, но тогда они отклонили наше предложение. Теперь же все пути были отрезаны, они находились под наблюдением Махмуд-хана. Так или иначе, мы решили как-нибудь сообщить им об этом.
Нина рассказала, что Махмуд-хан, назначенный с согласия царского консульства и Гаджи-Самед-хана комендантом города, обходит по ночам дома тавризцев и требует предъявления охранных удостоверений.
- Сегодня утром, - добавила она, - в сопровождении своих слуг он явился и ко мне. Я показала ему свои документы, тогда он заговорил о вещах, не имеющих никакого отношения к его служебным обязанностям. Наконец, я вынуждена была попросить его оставить меня в покое.
"Как же обращается Махмуд-хан с местным населением, если по отношению к сотруднице консульства допускает такие вольности?" - подумал я.
- Не пускай его в дом, - предупредил я Нину. - Если даже будет ломиться в ворота, не открывай.
Мы сели писать прокламацию.
КРОВАВЫЕ РУКИ ПРИНЯЛИСЬ ЗА РАБОТУ
Жители Тавриза! Не падайте духом. Не забывайте, что в борьбе с контрреволюцией вы одержали победу. Не упускайте же из рук плодов этой победы. Не поддавайтесь лживым уверениям царских лакеев, молл и сеидов, играющих роль шпионов, не предавайте в кровавые руки царя своих сограждан-революционеров, которые ради вас жертвуют жизнью! Расправу с ними царские палачи поручили своему холопу Гаджи Шуджауддовле Самед-хану.
Семь революционеров, боровшихся за дело вашего освобождения, повешены. Их повесили палачи царя-деспота по приговорам, подписанным Гаджи Шуджауддовле.
14-го махаррема Гаджи Шуджауддовле вступит в Тавриз. Тавризские реакционеры и контрреволюционеры готовятся к новому торжеству, к массовым арестам и казням революционеров.
Жители Тавриза! Царская оккупация не может продержаться долго. Самодержавие гниет изнутри. Страна наша вновь будет принадлежать нашим рабочим трудящимся, крестьянам.
Берегитесь, не предавайте своих сынов в руки палачей.
Революция не умерла. В нужный момент она встанет с новой силой. Страшитесь проклятий и мести грядущего.
Долой реакцию!
Долой Гаджи-Самед-хана, готовящего по приказу царя гибель иранцам!
Долой царских холопов в бело-зеленых и синих чалмах!
Долой аристократию, богачей и коммерсантов, принявших царское подданство, чтобы еще легче угнетать иранскую бедноту!
Иранский Революционный комитет.
ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР
В этом году произошло невиданное на протяжении сотен лет событие. Обычно население Тавриза соблюдало траур "Махаррем" в течение сорока дней после ашуры, дня гибели имама Гусейна, но в этом году все траурные сборища, посвященные кончине имама, были прекращены на четырнадцатый день месяца махаррема и на четвертый день после ашуры, так как в этот день в город должен был вступить назначенный царским правительством генерал-губернатор Гаджи-Самед-хан.
Русское консульство и местные реакционеры готовились к торжественной встрече царского ставленника и, радуясь победе колонизаторов, спешно сбросив облегавшие их еще вчера траурные одежды, высыпали на улицы.
Вместо черных траурных флагов с надписью "О, Гусейн, мученик Кербалы!", над воротами домов, на площадях и перекрестках развевались праздничные знамена с лозунгом: "Да здравствует император!"
Из богатого дома, откуда еще вчера раздавались вопли "Ва, Гусейн", сегодня лились звуки кеманчи и певец пел:
Я спросил у эпохи, где Александр Великий?
Кто он? - ответила она, - теперь господство русского падишаха.
Аристократки доставали из-за благоухающего корсажа портрет малолетнего шаха* и, нежно целуя, пели.
______________ * Ахмед-шаха - сына Мамедали-шаха. (Примечание автора).
О, отец дервиш, приди, где твой пояс золотой?
О, отец дервиш, о, отец дервиш!..
Политические проститутки, ежедневно бросавшиеся в объятия то одной, то другой державы, облачившись в праздничные одежды, готовились к выезду на встречу.
Нина и я получили письмо от Сардар-Рашида. Он предлагал и нам отправиться встречать Гаджи-Самед-хана.
Независимо от этого Нину очень интересовала церемония встречи. Не решаясь отпустить ее одну, я собрался с ней. К нам присоединились Мешади-Кязим-ага и Алекпер, которые ехали в другом фаэтоне.
Вся дорога от Нэйматабада до будущей резиденции генерал-губернатора сада Низамуддовле охранялась кавалеристами Марагинского полка, находящегося в личном распоряжении Гаджи-Самед-хана. Этот полк, в течение ряда дней без устали грабивший и убивавший жителей Тавриза, был вооружен выданным накануне из русского консульства новым оружием. Для сопровождения Гаджи-Самед-хана консулом был снаряжен эскадрон казаков.
Ограждение особы генерал-губернатора от всяких неожиданностей и охрана дорог были поручены также казакам.
Триумфальная арка, воздвигнутая на могиле независимости Ирана, была разукрашена цветами и зеленью, выращенными в садах тавризских аристократов и контрреволюционеров.
Следовавший за экипажем Гаджи-Самед-хана казачий военный оркестр исполнял национальный гимн погибшего Ирана, и звуки труб, казалось, издевались над слушателями.
Личный же оркестр Гаджи-Самед-хана играл похоронный марш, посвященный траурным дням махаррема.
В первых рядах встречающих шествовали тавризские моллы. Кто пешком, а кто на белых ослах, в белых и зеленых чалмах и повязках; двигались они во главе процессии, то и дело оборачиваясь и кидая через плечо ответ на приветствия запрудившей всю дорогу толпы:
- Салам алейкум, ве алейкума-салам!
За духовенством - моллами, мучтеидами и сеидами - следовали дервиши. Многие из них в свое время частенько распевали хвалебные оды у ворот Саттар-хана. Присвоенные им по форме секиры образовывали целый лес Все эти величавые нищие в живописных одеждах с перекинутыми через плечо черепашьими чашами, пели самые разнообразные касиды, Нину сильно заинтересовали манеры дервишей, то кружившихся, то подпрыгивавших и производивших ряд смешных телодвижений. Поэтому я приказал кучеру держаться возможно ближе к группе дервишей
Дервиши распевали хвалебные гимны имаму Али, который считается их покровителем.
В пределах возможного я старался разъяснить Нине смысл религиозных песен дервишей.
- А создается ли у вас, в противовес этим религиозным стишкам, новая революционная поэзия? - спросила Нина - Есть ли у вас поэт или писатель, хотя бы отчасти отражающий сегодняшнюю борьбу?
