Плотный туман окутывал город, закручиваясь темно-зелеными воронками вокруг каменных башен. Был вечер; солнце уже почти село, и башни в наступающем мраке походили на какие-то древние фантастические строения, торчащие из примордиального моря. И казалось, что если бы сейчас из тумана вылезла гигантская рептилия и прильнула бы своим страшным глазом к грязному окну, это никого бы не удивило.
Без настенных зеркал комната стала еще мрачнее. Барон, стоя у окна, что-то тихо мурлыкал себе под нос и не обращал на Хокмуна никакого внимания.
Откуда-то из недр города, сквозь туман, донесся неясный крик. Потом все стихло. Барон поднял маску и взглянул на Хокмуна, сейчас уже почти невидимого в сумраке комнаты.
- Подойдите поближе, милорд, - сказал он.
Хокмун подошел, по дороге споткнувшись о край ковра.
- Я разговаривал с бароном Каланом, - начал Мелиадус. - Он говорит о загадке, тайне, которую не в состоянии объяснить. Ему кажется, что какая-то часть вашего мозга отмерла. Хотелось бы мне знать - от чего? От горя? От унижений? От страха? Честно говоря, я не ожидал таких сложностей. Я просто намеревался заключить с вами сделку, как человек с человеком. И хотя мое предложение остается в силе, я сейчас не знаю с чего мне следует начать. Что вы думаете, дорогой герцог?
- Прежде всего, чего вы от меня хотите? - спросил Хокмун, уставившись через грязное стекло на темнеющее небо.
- Вы слышали о графе Брассе?
- Да.
- Он сейчас - Лорд-Хранитель провинции Камарг.
- Я слышал об этом.
- Так вот, этот граф воспротивился воле Короля-Императора и оскорбил Гранбретанию. Мы хотим вернуть ему благоразумие. Один из способов добиться этого - похитить его дочь, которая очень дорога ему, и использовать ее как заложницу. Однако, граф не пустит на порог своего замка ни посланного нами эмиссара, ни просто незнакомца. Но он должен был слышать о ваших подвигах, милорд, и, без сомнения, проникнуться к вам определенной симпатией. Поэтому, если вы прибудете в Камарг, спасаясь от Темной Империи, и попросите убежища, он почти наверняка примет вас. А вы, оказавшись в замке, выберете нужный момент и похитите девушку, что для человека с вашей находчивостью не составит большого труда. За границами Камарга мы, естественно, поможем вам. Камарг - маленькая страна. Вам легко удастся сбежать.
- Это все, что вы от меня хотите?
- Совершенно верно. В свою очередь, мы возвратим вам ваши земли, и вы сможете управлять ими как пожелаете - с условием, конечно, что не будете выступать против Империи.
- Мой народ живет сейчас в страшной нищете под гнетом Гранбретании, с неожиданной откровенностью сказал Хокмун. - Для него было бы лучше, если бы я вернулся.
- Отлично! - воскликнул, улыбаясь, барон. - Я рад, что мое предложение вам показалось разумным.
- Да, хотя я не верю, что вы сдержите слово.
- Почему нет? Для нас же самих лучше, если страной, доставляющей нам столько беспокойства, будет править человек, которому доверяют люди и которому доверяем мы.
- Итак, я отправлюсь в Камарг. Я сделаю все, как вы придумали. Я украду девушку и доставлю ее сюда. - Хокмун вздохнул и посмотрел на барона. - Почему бы и нет?
Сбитый с толку странным поведением герцога, Мелиадус нахмурился. Он не знал как вести себя с этим человеком.
- Мы не можем, дорогой герцог, быть абсолютно уверенными в том, что вы не попытаетесь каким-нибудь хитрым способом провести нас. Хотя работа этой машины до сих пор была абсолютно безупречной, могло оказаться так, что вы, владея определенными колдовскими способностями, сумели обмануть ее.
- Я не разбираюсь в колдовстве.
- Я верю вам. Почти.
Так или иначе, но барон Мелиадус стал более приветлив.
- Правда, нам нет нужды особенно беспокоиться. На случай вашей возможной измены мы предпримем соответствующие меры предосторожности, и они либо приведут вас обратно к нам, либо вы погибнете - лишь только у нас появятся хоть малейшие сомнения в вашей лояльности. Этими мерами послужит одно устройство, недавно созданное бароном Каланом, хотя, насколько я понимаю, принципиальная идея принадлежит не ему. Оно называется "Черный Камень". Но это - завтра. Этой ночью, герцог, вы будете спать во Дворце. И еще. Прежде чем вы покинете Лондру, вам будет дарована честь быть представленным его величеству Королю-Императору. Мало кто из иностранцев удостаивается подобного.
После этих слов Мелиадус позвал стражников и приказал им проводить Хокмуна в отведенные для него покои.
3. ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ
На следующее утро Дориана Хокмуна вновь привели к барону Калану. Барон какое-то время пристально рассматривал его, и Хокмуну казалось, что на змеиной маске лорда застыло циничное выражение. Потом они молча шли, минуя коридоры и комнаты, пока наконец не добрались до железной двери. Когда дверь открылась, за ней оказалась еще одна точно такая же дверь, а за второй - третья. Последняя дверь вела в маленькую тускло освещенную комнату со стенами из белого металла, где была установлена какая-то конструкция дивной красоты и гармонии. Она почти целиком состояла из тонких изящных паутинок, красные, золотые и серебряные нити которых сейчас легко касались лица Хокмуна. Нити плавно раскачивались, словно от ветра, и тихая музыка исходила от них.
- Совсем как живая, - сказал Хокмун.
- Она и есть живая, - с гордостью прошептал барон. - Живая.
- Это какое-нибудь животное?
- Это создано при помощи колдовства. Я и сам толком не знаю, что это. Я сделал ее по описанию, изложенному в одной древнейшей рукописи, купленной мною много лет тому назад у прибывшего с Востока путешественника. Это машина Черного Камня. И очень скоро вы поближе познакомитесь с ней, дорогой герцог.
Где-то в глубине души Хокмун почувствовал слабые ростки паники, но сдержался и позволил красным, золотым и серебряным нитям ласкать его.
- Ближе, - сказал Калан. - Это еще не все. Она должна сплести Черный Камень. Подойдите ближе, милорд. Да. Прямо в нее. Я уверяю вас, вы не почувствуете боли. Она должна сплести Черный Камень.
Хокмун шагнул вперед. Паутинки зашелестели вокруг него и начали петь. Чарующая музыка ласкала слух герцога, и он завороженно смотрел на мелькающие разноцветные нити. Машина Черного Камня нежно гладила его, словно усыпляя, и Хокмуну казалось, что она проникает в него, становясь его плотью, а он становится ею.
Он ощутил сильное давление в голове, и невыразимое чувство теплоты и легкости охватило его. Он плыл абсолютно невесомый, теряя всякое представление о времени. Но он понимал, что машина плетет нечто твердое и плотное и вживляет это в его череп - в самую середину лба. Хокмуну показалось, что во лбу у него появился третий глаз, и мир видится совсем по-иному. Но затем все куда-то пропало, и герцог увидел перед собой барона Калана, даже снявшего маску, чтобы получше рассмотреть его.
Хокмун почувствовал острую боль в голове, но она почти сразу прошла. Он посмотрел на машину - краски ее поблекли и сморщились ажурные паутинки. Он поднес ко лбу руку и с ужасом обнаружил там то, чего не было раньше нечто твердое и гладкое. Сейчас это было частью его самого. Он содрогнулся.
Барон Калан выглядел обеспокоенным.
- Ну? Вы выдержали это? Я был уверен в успехе! Вы ведь не сошли с ума?
- Я не сошел с ума, - ответил Хокмун. - Но я боюсь.
- Со временем вы привыкнете к Камню.
- Значит у меня в голове камень?
- Да. Черный Камень. Подождите.
Калан повернулся и отбросил в сторону занавес из алого бархата, закрывавший овальной формы плоский кусок молочно-белого кварца, около двух футов в длину. На нем стала проступать картинка, и Хокмун увидел множащееся до бесконечности изображение барона Калана, рассматривающего кусок кварца. Экран в точности показывал то, что видел Хокмун. Стоило герцогу слегка повернуть голову, и картинка на экране соответственно изменилась.
- Работает... Потрясающе... - бормотал в восторге Калан. - Камень видит все, что видите вы, дорогой герцог. Куда бы вы не пошли и чтобы вы не сделали, мы будем знать об этом.
