Штаб-контору правления "Сибирской Промышленной Компании" решил совместить с перевалочной базой, откуда на Дальний Восток последуют воинские команды и переселенцы. Недолго думая, в одно из морозных январских воскресений отправился со свитой на место военного городка моей реальности. Вот тут, где пил пиво на улице маршала Малиновского (естественно примерно, плюс-минус двести метров) и указал ставить здание правления СПК.

– Так, пространства вокруг много, казармы, склады, гостиницу ставить не впритык, тесниться незачем, не в европах небось. Огороды непременно разбить, меж строений, чтоб свои овощи. Да и какое-никакое упреждение пожаров. Иван Кириллович, что скажешь?

– Далековато от города, ваше высочество. Но вам, с вашей колокольни, оно конечно, виднее, где огороды городить, – острый на язык Иван Кириллович Кузнецов, почтенный купец и отец легендарного красноярского мецената века девятнадцатого Петра Ивановича Кузнецова, вздохнул. Очевидно, прикидывает, хитрован, во что городу выльются великокняжеские забавы.

– Точно, Иван Кириллович, виднее. А мост через Качу уж поставите городом, чтоб прочный и надёжный. Дорогу же пробьёте на паях. Я здесь полуроту гвардейцев оставляю. Им парадировать ни к чему, вот и поработают, не штыками так кайлом да лопатой с топором. Мужики здоровые, полагаю, и в Красноярске найдутся толковые и ответственные горожане, разве не так, почтеннейший Иван Кириллович?

– Найдутся, как не найтись, коль ваше высочество пожелает.

– Э, нет, достопочтенный! Городу Красноярску прямая выгода и немалая, если здесь, а не в Томске, не в Иркутске устраивается, считай Ставка великого князя! Чиновничье племя хвост подожмёт, попритихнет, деловому человеку работать можно без опаски. А ты всё бурчишь, что тебе не так, Иван Кирилыч?

  Купчина действительно что-то непонятное забурчал, по интонации судя – мы мол люди тёмные, как прикажете так и сделаем. Хитёр, старый чёрт, долго прикидывал, не хотел Константина в пайщики определять. Пока я прямо не намекнул, мило улыбаясь, в присутствии губернатора и местного главжандарма – плевать на то, как они купчиков щемят, главное чтоб "моих" не трогали, ведь это получается, и великого князя ущемляют, а сие – бунт похуже декабря 1825 года. За такое не в каторгу – на плаху. Чиновники ужаснулись свирепому оскалу и цинизму прекрасного юноши и поэта, а хитрюга Кузнецов наконец-то проникся…

  Сын его, Пётр Кузнецов ещё молод годами, но надежды подаёт немалые. Пётр и в моей реальности сумел реализоваться, ну а здесь то, с прямой поддержкой великого князя Константина, ого каких дел наворотим с Кузнецовым младшим.

  Всё-таки полезно почитывать книги по краеведению, тут огромное спасибо знакомым парням из моей прошлой жизни, Андрею и Алексею. Они писали замечательные тома по истории Красноярского края, гранты краевые выигрывали, а я не только принимал в подарок книги с автографами, но и читал весьма внимательно. А с нынешней то памятью, работающей "за двоих", ой как много полезных фактов помню, ой как много.

  То, что представители архангелогородской диаспоры, купцы Латкин и Сидоров здесь покамест никак не проявили себя, – не утвердился один и не приехал ещё в Красноярск другой, так это ерунда. Лейтенанту Забелину не только приисковое золотишко считать поручено, но и курировать экспедиции в низовья Енисея, где и основать порт Проточный, и "попутно" поискать залежи угля и всяческих металлов в Норильском промрайоне нашей реальности. Василий Латкин, Михаил Сидоров, Пётр Кузнецов мимо Павла Артамоновича, моего полномочного представителя, точно не пройдут и как настоящие патриоты родного края и России включатся в исследования Северного морского пути. В чём в чём, а в этом я нисколько не сомневался.

  Встречи, встречи, встречи. Город на Енисее не впечатлил, вполне себе заштатная деревня, "на карте генеральной кружком означенная" исключительно из-за того, что рядом более-менее крупных населённых пунктов не наблюдается. Так что зря ворчит старший Кузнецов, – "княжеский городок" придаст новый импульс развитию Красноярска. Пока на правом берегу строиться мало кто собирается, ну а на левобережье, где по мнению знатоков географии пишущих шлягеры для группы "Любэ" заканчивается "Расея", которая "от Волги и до Енисея", участки надо "застолбить".

  Золотопромышленники из славного города Енисейска прибыли представительной делегацией и просили уделить им отдельно вечер. Уделил, отчего же не пообщаться с достойными гражданами. Вначале попенял их разгульному образу жизни, пообещал пороть принародно особо лихих гулеванов. Повторил свою томскую речь – коль хотят промышленники, разбогатевшие на дарах Божиих, в недрах российских пребывавших, оставить по себе добрую память – больницы пускай ставят, школы, училища. И чтоб непременно из кирпича, чтоб на века, чтоб табличка с упоминанием мецената указывала потомкам на славные дела, чтоб правнуки гордились славными предками.

  Особо указал на церкви тратиться умеренно, мол к Богу молитвы доходят когда от сердца идут а не из-под купола позолоченного. Если уж очень хочется церковь выстроить – чтоб при ней здание школы непременно. Таково моё, великого князя Константина пожелание.

  Купчины вняли, даже пытались повиниться в загуле, случившимся на прошлой неделе. Пришлось указать, что я их не исповедовать собираюсь, а предлагаю включиться в построение кратчайшей дороги до Томска, дабы и Енисейск и Томск не остались на обочине прогресса, не были обойдены Красноярском и городом, который непременно будет построен при мосте через Обь. Хотя таковой нескоро ещё появится, лет через тридцать, но кто предупреждён, тот вооружён. К северным маршрутам я енисейцев намеренно привлекать не стал, и без них энтузиасты найдутся, а вот хороший тракт между двумя старинными сибирскими городами, да который потом на рельсы можно перевести – это же совершенно иное развитие Сибири!

  Город Енисейск не подвёл. Понимание, что разорить и нагнуть золотопромышленника, компаньоном которого является второй сын императора всероссийского – дело абсолютно нереальное, и никакой самый грозный генерал-губернатор или, скажем, жандармский полковник на сей самоубийственный шаг не решится, – "наполнило кассу"…

  В один вечер, после официального "вхождения в пайщики", я стал богаче примерно на семьсот тысяч рублей. Причём не ассигнаций, а рублей по факту золотых – обеспеченных золотым песком. Эх, мне бы ещё возможность монету чеканить. Тем более я представитель царствующей фамилии, а не семейства каких-то там Демидовых…

  И, "вишенка на торте" – владельцы енисейских золотых приисков клятвенно обещали "рубль в рубль" добавить на дорогу Томск-Енисейск. Если учесть, что ранее полмиллиона рублей собрали томичи и сто тысяч выделил великий князь из средств Экспедиции, – сумма впечатляла.

  В Красноярске на меня вышли и старообрядцы. Года полтора как я начал хвалить "раскольников", называя их ревнителями древнего благочестия, людьми подающими пример в быту, трезвенниками и тружениками. Ну а Никон в моей трактовке был великим разрушителем, чей мозг и сердце поражены диавольской гордыней. Дерзнул даже сволочь эдакая встать вровень с государем и указывать Алексею Михайловичу Тишайшему. У, сволота!

  Памятуя, что Константин уже в пятилетнем возрасте прославился своенравием и невероятным упрямством, церковные иерархи никак на дерзкие выпады царского сына не реагировали, совершенно справедливо посчитав, что бесполезно переубеждать характерного великого князя, только озлобить можно. А промолчать – глядишь и успокоится Константин Николаевич, кто ж по молодости не бунтовал, не своевольничал.

  Мудрая, кстати, тактика, но мне на споры и разногласия богословов как тех, так и этих одинаково пофиг. Мне люди на американском континенте нужны! Старообрядцы же с их дисциплиной, большими семьями и умением работать – идеальные колонисты. Осторожно, (но фактически выступая против воли родителя) начал говорить то там, то тут, что в американских владениях Российской империи будут действовать обе церкви на равных условиях. Наверняка императору о своеволии сына доложили, тот же гнида Клейнмихель разве удержится? Но папенька молчал как партизан, видимо не хотел ругаться перед долгой разлукой.