– Фридерика, со смерти твоей сестры прошел год, – неожиданно сказал он. – Пора оставить все это в прошлом.
– Что оставить в прошлом? – растерялась я. – Память о сестре?
– То, что не дает тебе нормально жить. Уверен, ты боишься, что все закончится так же.
– Глупости! – я ужасно разозлилась.
Когда умерла сестра, Кристиан меня очень поддержал, но это не давало ему права на такие разговоры. Пожалуй, он единственный оказался в курсе мельчайших подробностей, поскольку вел почти все переговоры с Сыском и организовывал похороны. А теперь явно намекал на официальную версию смерти – покончила с собой из-за несчастной любви. «Временное умопомешательство, – заявил дознаватель. – Бывает». Но я не верила ни тогда, ни сейчас. Слишком сильной была Марта, чтобы просто так расстаться с жизнью. Но чужой ауры не зафиксировали, магического воздействия тоже, посему решили, что из окна она вышла сама. Иногда я перечитывала ее письма, по ним было очень заметно, что что-то сестру сильно угнетало, и чем дальше – тем больше. Ее увольнение и отъезд из Траттена напоминали бегство. А ведь если бежишь, то не для того, чтобы снять номер в Гаэрре и умереть? Мои доводы в Сыске в расчет не приняли – в письмах не было ничего конкретного, а поговорить я с сестрой не успела. Даже о том, что она в столице, узнала от Сыска.
– Конечно, глупости, – раздосадовано ответил Кристиан. – Фридерика, я столько побегал ради твоей практики, а ты меня даже не поцелуешь?
После этого заявления Центральная гаэррская лечебница стала намного менее привлекательной. Я не просила Кристиана о помощи, поэтому не собиралась оплачивать выставляемый счет, который вырос уже за этот день, а за время до практики мог увеличиться до невероятных размеров.
– Я тебя уже поцеловала, – холодно напомнила я. – Если забыл, Эвелина напомнит.
– Ты такая красивая, когда злишься.
Но меня комплимент не успокоил. Любой намек на смерть сестры выводил меня из равновесия, и надолго выводил.
– Спокойной ночи, Кристиан.
Я была уверена, что он не пойдет провожать до комнаты. Так и получилось: Кристиан разочарованно бросил вслед слова прощания и ушел, по-видимому, решив, что Эвелины ему на сегодня предостаточно. Я было обрадовалась, но рано. В комнате ожидал сюрприз в лице Штрауб. Да еще и в компании военного мага, весьма довольного ее соседством. А вот Эвелина выглядела взвинченной до предела. И то сказать, Штрауб кого хочешь доведет за пять минут непрекращающейся болтовни, а они сидели здесь явно больше, на что указывала пустая коробка из кондитерской.
– Фридерика, наконец-то! – возопила Эвелина.
– А мы уже заждались, – вторила ей Штрауб. – Сидим час, не меньше! Можно подумать, у меня других дел нет, как тебя ждать.
Ее другое дело встало со стула, вежливо поздоровалось и уставилось на меня так, словно ничего прекраснее раньше не видело. Штрауб его представлять не стала. Думаю, не потому, что он – лицо временное в ее жизни, а потому, что мы с Эвелиной для нее были не слишком значимыми персонами.
– Могла бы не ждать. Неужели до завтра не терпело? Или даже до послезавтра?
Я ответила куда более резко, чем обычно в разговоре со Штрауб. Очень уж меня разозлили намеки Кристиана. Одногруппница чуть возмущенно приподнялась на стуле, но потом плюхнулась назад. Видно, слова для ответа оказалось слишком сложно подобрать, а шпаргалки под рукой не нашлось. Ее спутник продолжал смотреть на меня, не обращая внимания на затруднения своей дамы.
– Инорита чем-то расстроена?
– У инориты в планах было позаниматься, а не принимать гостей.
– Возможно, мы как-то компенсируем неудобство?
– Вряд ли.
Я подумала, что он не виноват в моем плохом настроении, и попыталась смягчить ответ улыбкой. Но это не понравилось уже Штрауб.
– Рильке! – отмерла она. – Не флиртуй с Артуром!
– Очень приятно, Артур Кремер, – церемонно поклонился тот. – Леди Штрауб забыла нас друг другу представить, но ее можно понять – она слишком расстроена.
– Расстроена – не то слово, – мрачно заметила его дама. – Я раздавлена. У моего отца точно что-то не то с головой.
– Не думаю, что с такими проблемами он бы оставался на своей должности, – ехидно заметила Эвелина.
– А тебя вообще кто-то спрашивает? – взъярилась Штрауб.
Эвелина ответила ей не менее злым взглядом. Похоже, кавалер Ульрики до моего прихода проявлял галантность по отношению к моей соседке, что не понравилось им обеим. Накаленная до предела обстановка в комнате грозила взорваться в любой момент чем-нибудь нехорошим. Этого допусткать нельзя: в моем положении не разбрасываются дополнительными источниками финансирования. А если Штрауб так долго меня ждала, наверняка хочет, чтобы я опять что-то за нее сделала.
– И что не могло подождать до завтра? – решила я положить конец бесконечным разговорам непонятно о чем. – Может, Ульрика, все-таки расскажешь, зачем пришла. Желательно коротко, в нескольких словах.
– У меня к тебе выгодное предложение. Я хочу, чтобы ты вместо меня поехала на практику.
Я опешила. Эвелина фыркнула, с трудом сдерживая смех.
– Как ты себе это представляешь?
– Что такого сложного? – раздраженно спросила Штрауб. – Берешь мое направление и едешь в Траттен. Там представляешься мной. Отрабатываешь, подписываешь и возвращаешься в Гаэрру, где я тебе выплачиваю круглую сумму. Не мне же тащиться в эту дыру? У меня совсем другие планы.
Боюсь, планы лорда Штрауба сильно отличаются от планов его дочери, а вставать у него на дороге чревато. Даже за очень круглую сумму. К тому же слово «Траттен» вызывало у меня столь сильное отвращение, что его невозможно перебить никакими деньгами. Траттен отнял у меня последнего близкого человека.
– Тебя не смущает, что мы совсем непохожи?
– Да, Ульрика, боюсь, инорита слишком яркая личность, – некстати влез маг. – Ты блондинка, она – рыжая.
Штрауб мрачно посмотрела на меня, потом – на него, и буркнула:
– Перекрасим.
– Нет, – отрезала я. – Ни перекрашиваться, ни ехать в Траттен я не собираюсь.
– Ехать и не придется, я оплачу телепорт. Туда и обратно, – продолжала уговаривать Штрауб. – Пару платьев подброшу. Из своих старых, конечно. Новые в этой дыре все равно показывать некому.
– Дорогая, у тебя формы намного пышнее, чем у инориты, – заметил маг. – Сразу будет заметно, что платье чужое.
Штрауб наверняка хотела сказать: «Подложит в нужных местах», но наткнулась на мой злой взгляд и промолчала. И то сказать – слишком много было этих нужных мест, здесь не подкладывать нужно, а обматываться, и не факт, что на это хватит одного одеяла.
– Можно не перекрашиваться, а иллюзию сделать, – предложила Штрауб, – а платья, так и быть, оплачу новые.
– Иллюзию точно не стоит. То, что она есть, заметят сразу. А это очень подозрительно, – маг отметал идеи на лету, не давая подруге ни на чем настоять.
– И доложат лорду Штраубу. Ульрика, с чего ты взяла, что тебя оставят там без наблюдения?
– Что я, папу не знаю? – отмахнулась она. – Наверняка отправит в Траттен письмо с просьбой присмотреть за дочерью. Кто из телепорта выйдет – за тем и присмотрят.
– А то, что в Гаэрре в телепорт войдет другая, ему без разницы?
– Это Артур берет на себя.
– Да, для меня не составит труда создать сложную иллюзию, которую мало кто сможет выявить. Инорита, мы все продумали. Вам остается только сказать «да» и получить деньги.
– Боюсь, что деньги мне нужны не настолько. Почему бы вам не пойти со столь замечательной идеей к другой?
– По двум причинам, – Артур успокаивающе положил руку на плечо явно разозлившейся Штрауб. – Из вашей группы вы единственная проходите практику позже. И Ульрика считает вас надежным партнером. Инорита, вы столько уже для нее сделали…
И тут он назвал сумму. Эвелина охнула. Я несколько растерялась от неожиданности и даже начала прикидывать, куда потратила бы такую кучу денег, но быстро пришла в себя и отрицательно покрутила головой.