От этой мысли, точнее, от всей гаммы мыслей, эмоций, сказанных слов меня снова бросило в пожар, живот закрутило, вызывая прилив возбуждения.

Дрон провёл руками по внутренней стороне бёдер, чуть сжимая и медленно приближаясь к лону. Огонь струился по телу, изгоняя все мысли. Адран почти невесомо обвёл пёрышком вокруг клитора, опять побуждая выгнуться навстречу. Хотелось сбить его каким-нибудь вопросом… ну например, не против ли это правил. Показать, что я не такая, и весь его опыт и безумное притяжение не помогут выиграть в этом дурацком состязании!

Но горло пересохло, я только и могла тяжело дышать и ловить взгляд, всматриваясь, не растопился ли лёд. Однако мужчина оставался всё так же сосредоточен, едва насмешлив и холоден, словно исполнял самую обычную работу, а не ласкал девушку, всё-таки, надеюсь, симпатичную. При этом не забывая держаться так, чтобы зрителям было хорошо видно.

Слева тяжело дышала нанятая кошка, глянув, я обнаружила, что юнец не выдержал, уже скинул повязку, взобрался сверху и вовсю вбивается в неё с блаженным выражением лица. У добычи справа в лице преобладало отвращение, хотя умелые ласки старшего братца достигали и её. И только я ощущала себя ненормальной и испорченной. Вовсю выгибалась, чувствуя стекающую влагу, желая возненавидеть за унижение и не имея на это сил. Хотелось лишь одного – ощутить внутри этого мужчину, ощутить, как разряжается скопившийся ком. Его руки опускались всё ниже, водили по бёдрам и животу, почти приближались туда, где хотелось чувствовать их сильнее всего, почти касались, заставляя двигаться навстречу. Иногда он озвучивал свои действия мне на ухо, вызывая смесь стыда и нового прилива возбуждения.

– Они видят, как я касаюсь тебя вот здесь, кошка… и тоже хотят. А ты, кошка? Чего хочешь ты?

После нескольких минут дразнящих недокасаний Адран, наконец, нащупал раскалённый клитор, потянул. Из моего горла раздался стон. Палец обвёл вульву. Мысли затмились одним единственным желанием. Я снова застонала, попыталась свести ноги.

– Чего ты хочешь? – будоражащий шёпот, и кроме него вокруг всё перестало существовать. И зрители, и будущее отступили куда-то далеко, а здесь и сейчас оставалось только безумное желание погасить пожар.

– Ты знаешь, – шепнула я в ответ.

– Нет. Скажи, – самоуверенный взгляд человека, знающего себе цену. И мне тоже, наверное, но сейчас это не имело значения. – От этого зависит твоё будущее, – добавил вдруг он. Что я должна делать? Понравиться?

– Тебя, – пробормотала я как в тумане, не вполне понимая, какое именно будущее и от чего зависит.

– Громче. Кричи.

– Не могу больше! – я бы и хотела закричать, да голос срывался в хриплые мяукающие звуки.

– Не понимаю, чего ты хочешь, кошка? – Дрон заставлял меня покориться, произнести это вслух. Наверное, таков ритуал? И если я скажу, он, наконец, даст прожигающему возбуждению выйти?

– Хочу тебя! – я честно попыталась крикнуть, но в последний момент смутилась. Хотя в этом зале и так должно быть всё слышно! Но Адрана такой вариант не устроил:

– Проси.

Если бы я могла встать и уйти, то непременно вскочила бы, не забыв пройтись когтями по нахальному лицу. Но я лежала всё так же привязана, и не имела возможности даже сама к себе прикоснуться, от чего бёдра часто двигались, желая хоть что-то ощутить.

Пожар уже пульсировал по всему телу, я не ощущала ничего, кроме запаха возбуждения. Как он может терпеть, когда я уже не выдерживаю! Но просить?! Обойдётся! Хотя это и будет означать наш выигрыш. А дальше? Я не знала, чего хочу больше – дать Адрану выиграть, получив долгожданную разрядку, или одержать над псом хоть такую победу. И не представляла, что для меня выгоднее.

Дрон снова потянул пальцами за соски, вырывая стон. В тумане вожделения я не заметила, как Вожак поднялся, увидела уже, когда он оказался впереди меня, плотоядно разглядывая.

– Я хочу её, – проговорил огрузлый старик. Я испуганно взглянула на нагнувшегося с другой стороны Адрана. Показалось, в его глазах сверкнула ледяная ненависть, но он тут же склонил голову, отходя. Повёл рукой:

– Конечно, отец.

Нет! Ты не можешь так со мной поступить!

Не знаю, как я не закричала этого вслух. Наверное, сработал инстинкт самосохранения: всем известно, что будет, если заявить такое Вожаку. Говорят, он может потребовать любую женщину стаи, и никто не посмеет отказать.

Я снова заёрзала, принимать вялый стручок пресытившегося старикашки вовсе не хотелось, тем более, что набедренная повязка Адрана недвусмысленно выказывала и его возбуждение.

Сразу же накатило осознание, что я лежу абсолютно беспомощная перед сворой избалованных псов, видимо, повёрнутых на сексуальных развлечениях. И они будут баловаться, развлекаться, а то и пройдутся все по кругу…

Вожак довольно улыбнулся, распахнул халат, под которым ничего из одежды не оказалось. Стручок выглядел не таким уж вялым. Подвинул меня к себе, натянув крепления, и резким толчком вошёл туда, где всё горело в ожидании. Сделал ещё несколько движений в каком-то своём, чуждом мне ритме, скорее раздражая, чем удовлетворяя. Резко вышел.

– Она не девственница!

Конечно, не девственница! В этом году как раз успела побывать на мартовских гуляниях, только никто не удосужился спросить! Может, отпустили бы?!

Он глянул на меня с таким откровенным презрением, что я ощутила себя едва ли не шлюхой. Хотя, а кто я теперь, в их дворце?! И того хуже, вообще рабыня.

– Странно, а пахнет как девственница, – отозвался Адран, заходя спереди и оглядывая моё лоно.

– В казармы её, пусть воинов развлекает! – махнул рукой Вожак, падая обратно в кресло. Одна из наложниц тут же засунула голову ему под халат и принялась ласкать губами обиженный мужской орган.

Двое охранников приблизились, раскрыли крепления, освобождая мои руки и ноги. Внизу живота всё ещё бродили отголоски возбуждения, но страх теперь снова перевешивал.

– Отец, – выступил вперёд Адран. – Я беру её себе.

Вожак брезгливо поднял бровь:

– Зачем она тебе?

– Хочу поиграться.

– Проси, – разрешил старик. Адран подтолкнул меня вперёд и вниз:

– Не слышала? Проси!

Я оказалась на коленях перед Вожаком, его наложница, бросив на меня недовольный, неприязненный взгляд, отодвинулась, освобождая главную ценность стаи. Я, что ли, должна ещё просить дозволения стать игрушкой его сына?!

А что мне остаётся? В казармы мужиков развлекать? Я посмотрела на Адрана, но он был слишком неприступен. У стены предвкушающе скалился охранник, которому досталось от моей пятки. В глазах Берта тоже читались однозначные планы на меня.

Взглянула на Вожака, тот сделал нетерпеливое движение, намереваясь махнуть рукой, и я поспешила склониться. Пёс дери, надеюсь, выбрала меньшее из зол!

– Прошу, – произнесла.

– Жду, – недовольно проговорил Вожак. Я оглянулась на Адрана, тот едва уловимо качнул головой, и я совершенно отчётливо поняла, чего от меня ждут. Пёс дери, я никогда этого не делала!

Пододвинулась ближе, взяла губами вновь затвердевший мужской орган. Лизнула несколько раз. От вожака пахло псиной, самой настоящей, ни с чем не спутать. Одна из причин, по которым наше с псами взаимное притяжение редко перерастает во что-то большее. Воняем мы друг для друга.

Нет, вожаком от него тоже пахло, и силой, и даже остатками сексуальности – наверное, в своё время он был на высоте. Но с пьянящим вкусом Адрана, которого я продолжала желать несмотря ни на что, не шёл ни в малейшее сравнение.

Да только сейчас на кону стояла моя жизнь. И я постаралась сосредоточиться на скудных приятных запахах, которые в нём ещё оставались. Продолжила движения языком, слизала выступившую каплю, лизнула ствол. Взяла в рот головку.

Вожак судорожно вдохнул, похоже, мои неумелые попытки его только сильнее возбудили. Ну хоть не разозлили. Надавил руками на голову. Я сжимала крепче губы, подстраиваясь под его движения и уговаривая себя, что придётся всё проглотить. Главное не принюхиваться. Но он резко вышел, наложница успела сориентироваться и перехватить рукой хозяйство господина, помогая излить семя на моё лицо.