Белые коридоры больницы ослепляют, а от запахов лекарств мутит. Саймон старается привлечь к себе как можно меньше внимания, проходя к единственной нужной палате. Уже прошло полгода с тех пор, как Джейк лежит здесь без движения, без всяких признаков жизни. Если бы можно было вернуть всё назад!

Мальчишка бесшумно проскользнул в палату, садясь на край его постели. Столько времени, а, кажется, будто всё случилось лишь вчера, и сейчас он возьмёт его за руку, улыбнётся, скажет: «я же просто притворялся, котёнок, а ты поверил!».

Не скажет.

Саймон надеялся каждый день, приходя сюда, что вот сегодня, именно сегодня, Джейк услышит и, наконец, откроет глаза, в которых он тонул с первой встречи, даже не пытаясь сопротивляться.

— Я так скучаю по тебе, любимый, — он осторожно сжал прохладную ладонь парня, глядя в застывшее бледное лицо.

Он помнил его в тот день, ярким, смеющимся, счастливым. Джейк целовал его до покрасневших саднящих губ, обнимал, заваливая в высокую летнюю траву. И тогда, в тёплых солнечных лучах, наслаждаясь другом, всё казалось так легко и так навсегда.

— Хочешь прокачу? Отец дал мне машину на все выходные.

— Хочу! А куда?

— Куда пожелаешь!

— А порулить дашь?

— За один страстный поцелуй я готов подумать об этом.

А затем всё разделилось на «до» и «после». Саймон не удержал руль на повороте, и машина вылетела с трассы, перевернувшись. Он смутно помнил, как кричал и звал Джейка, но тот не отвечал, весь в крови и совершенно неподвижный.

С того дня он уже не ответил, ни разу не показал, что слышит и воспринимает хоть что-то. Кома, и аппараты искусственного жизнеобеспечения.

Саймон ненавидел себя за эту детскую выходку, обернувшуюся катастрофой. Он готов был понести наказание, смиренно принимая все обвинения близких Джейка, но судья решил не портить мальчику жизнь. Только вот он сам испортил ее безвозвратно.

— Я бы отдал всё, лишь бы ты жил. — Саймон зажмурился, сильнее сжав ладонь парня.

Он слышал, что с людьми в коме нужно говорить, что они слышат и чувствуют всё. Потому старался не плакать при нём: Джейк ведь всегда так расстраивался, видя его слёзы. Но он оставался всё таким же неподвижным, как изваяние, по злой насмешке судьбы, остающееся живым.

Может быть, Джейк просто не может проснуться? Может, он, как во сне, из которого нет выхода? Пытается, но никак, и он заперт внутри этой застывшей оболочки?

— Ты меня слышишь? Хоть немного слышишь? Ты мне безумно нужен. Знаешь, скоро Рождество. И мне так хочется дарить тебе всякую глупую ерунду, гулять с тобой по городу среди праздничных огней, пить глинтвейн на площадях и целоваться в переулках…

Саймон часто говорил о всякой ерунде, приходя сюда. О событиях в школе и дома, о новых фильмах или музыке, о том, о чём обычно говорят подростки. Только это не было диалогом, как бы Саймону не хотелось верить, что про себя Джейк ему отвечает. Он не отвечал.

Мальчишка зажмурился, глотая слова, просьбу услышать его. И тут холодные пальцы слегка сжали его собственные. Или показалось? Саймон вздрогнул, как от лёгкого удара током, и распахнул глаза, глядя в лицо любимого.

— Джейк?..

Неужели всё-таки ему удалось достучаться, и он снова сможет увидеть эти красивые светлые глаза? Сердце пропустило несколько ударов, а затем заколотилось с бешеной скоростью. Но позвать его ещё раз не удалось: к палате приближались шаги, а с ними голоса. Он узнал их безошибочно: родители Джейка. Те, кому невыносимо смотреть в глаза и кто запретил ему приходить сюда.

Саймон вскочил, прячась за ширму. Будет нехорошо, если он столкнётся с ними.

— Уже полгода… мне очень жаль. Надежды нет. — послышался виноватый голос врача, и мальчик напряжённо прислушался.

Что значит — нет?! Ведь он только что сжал его пальцы, он слышал, он реагировал! Да как можно говорить такое?!

— Вам придётся принять решение. Он не придёт в себя.

Неправда! Он ведь почти! Только что, несколько мгновений назад!

«Джейк, пожалуйста! Открой глаза, скажи им! Пусть они не говорят так!»

— Да, мы согласны, — глухо отозвался отец Джейка, и Саймон ощутил, словно земля ушла из-под ног.

— Вы не можете! Он почти очнулся! Он только что… я видел!..

— Что здесь делает этот убийца? — на вышедшего из своего укрытия мальчишку устремились взгляды убитых горем родителей, и он, на мгновение растерявшись, отступил на шаг.

— Вы не понимаете… он реагировал, он…

— Мы запретили этому выродку приближаться к нашему сыну. Выведите его отсюда! — на громкий возглас тут же явились санитары, выволакивая Саймона в коридор.

Мальчишка кричал, пытаясь вырваться, сделать что угодно, лишь бы они остановились, лишь бы оставили Джейку право жить, но перед его лицом плотно закрылась дверь палаты. Он смутно видел, как они разговаривают, как отец сокрушённо кивает, а мать плачет, закрывая лицо руками.

Саймон не мог поверить, что вот так, когда секунду назад был так счастлив от крошечной надежды, сейчас лишился всего. Они не могут! Они не имеют права так поступать!..

Дверь палаты глухо хлопнула.

— Его больше нет. Это всё твоя вина, — на секунду остановившись напротив, произнёс отец Джейка, и, придержав плачущую супругу за плечи, пошёл прочь.