– Красе, – окликнул я по воксу, раздраженный необходимостью передавать сообщения через его отрядного связиста, – в здании есть ваши люди?

Он начал было что-то отвечать, когда связь с ним внезапно пропала, забитая сообщением, прошедшим по командному каналу. Я достаточно часто проделывал такое, но меня самого уже давненько так нагло не прерывали. С другой стороны, это, скорее всего, означало, что Орелиус вес еще жив и я не приготовил жаркое из верных подданных Императора. Я испытал некоторое облегчение, потому что еще не закончил с писаниной, касающейся причиненного мной ущерба силам планетарной обороны.

Я уже было подумал, что слышанные мною выстрелы были просто взрывами оставленных боеприпасов или что ксенофилы-предатели решили застрелиться, чтобы не гореть заживо, но тут голос Красса снова раздался в моем воксе:

– Комиссар. Отряд инквизитора прижали к стенке там, внутри склада. Он требует немедленной эвакуации.

«Ну, – подумал я, – что он требует и что он получит – две большие разницы». Лезть в этот ад равносильно самоубийству. Пусть Красе попробует, если хочет, но, по моему мнению, Орелиус и его свита скоро будут лично докладывать Императору о текущей обстановке в Империуме, и ни я, ни СПО помешать этому никак не сможем.

И тут меня словно обухом по голове стукнуло. Я же поджег здание. Если Инквизиция решит, что я, пусть и нечаянно, ускорил гибель их коллеги и все это время оставался в стороне, любуясь игрой пламени, я стану – в лучшем случае – трупом. На мгновение, показавшееся вечностью, я застыл в замешательстве, потом принял решение.

– Не вмешивайтесь. Мы справимся, – ответил я Крассу и нагнулся к водительскому отделению, чтобы крикнуть Юргену: – Внутрь здания!

Как обычно, там, где другой на его месте стал бы колебаться или спорить, он просто, не задумываясь, выполнил приказ. Наша «Саламандра», качаясь из стороны в сторону, рванулась к горящему зданию со всей скоростью, на какую только была способна.

– Там! Ворота! – ткнул пальцем я, но мой верный помощник уже был готов, и за секунду до того, как мы влетели в проем, болтерная очередь разорвала створки в клочки.

Из-под гусениц летели куски раздираемого покрытия. Мы нырнули в темное нутро склада, затянутое клубами дыма. Я закашлялся, сорвал свой комиссарский кушак и обмотал им лицо. Большой пользы от этого не было, честно говоря, но мои легкие все же были благодарны.

По лобовой броне нашей «Саламандры» зачиркали лазерные вспышки, что, по крайней мере, подсказало нам, где находится неприятель. Юрген едва не ответил из тяжелого болтера, но я успел задержать его.

– Подожди, – сказал я, – так ты можешь задеть инквизитора.

Это было бы уже верхом иронии. Юрген кивнул и позволил машине пойти юзом. «Саламандра» врезалась в штабеля ящиков, за которыми скрывался враг, и завалила их на мятежников. Вопли оборвались быстро. Я закрутил головой, стараясь найти какой-нибудь ориентир, и тут все просторное помещение затопил яркий оранжевый свет – это крыша разом занялась огнем.

– Варп побери все это! – крикнул я и уже готов был приказать Юргену отступать, как внезапно заметил группку людей, спешащих к нам.

Я ткнул в их сторону пальцем, и Юрген лихо выдернул «Саламандру» из остатков баррикады и направил машину к бегущим. Их было пятеро, и они спасались от преследования неких неясных фигур, сосчитать которые не представлялось возможным. Я сразу же узнал Орелиуса, который на ходу отстреливался из болтерного пистолета. Несколько преследователей упали, но лазерные заряды продолжали рассекать воздух вокруг инквизитора и его свиты. Еще там был мускулистый тип, которого я видел в качестве охранника на приеме губернатора, и он тоже стрелял, пока его не настиг один из лазерных зарядов. Орелиус помедлил, но даже с моего места было видно, что парень скончался раньше, чем его тело рухнуло на пол.

Положение маленькой группы было незавидным, так что, несмотря на мое естественное нежелание работать мишенью, я пробрался к установленному на лафете болтеру. Такие были не на каждой «Саламандре», но мне уже не раз приходилось порадоваться его наличию, так что, в очередной раз благословив свою предусмотрительность и преимущества, которые мне давала машина, я открыл огонь поверх голов инквизиторского отряда, по их преследователям. Их полегло немало, разбежалось еще больше, но, к моему удивлению и облегчению, те, что остались в строю, по-прежнему сосредотачивали огонь на инквизиторе и его людях.

Помощник, которого я видел с Орелиусом, бежал впереди с удивительной для человека его лет сноровкой; длинная седая борода развевалась за его плечом. Только после того, как я увидел, что попавший ему в ногу лазерный заряд всего лишь выбил искры, но не замедлил продвижения, я понял, что нижние конечности у старика – искусственные. За ним бежали две женщины: Рахиль, зеленое платье которой было сейчас сильно запачкано кровью, текущей из раны на груди; ей помогала женщина, закутанная в плащ с капюшоном самого глубокого черного цвета, который я только видел. Этот плащ, казалось, поглощал любой падавший на него свет, размывая ее силуэт. Я заметил, что она вздрогнула, когда лазерный заряд обжег ткань плаща, но не замешкалась ни на секунду, с удивительной легкостью волоча на себе невнятно лепечущую псайкершу.

Я снова выпустил очередь по преследователям, но вместо каждого упавшего, кажется, вставали двое других. Они двигались с жутковатой непреклонностью, которая показалась мне чем-то знакомой. Впрочем, времени, чтобы размышлять об этом, не было. Я потянулся, чтобы ухватить старого писца за руку, которая, как я уже без удивления отметил, тоже оказалась имплантом, и втащить его на борт.

– Премного благодарен,– сказал он, вваливаясь в отсек для экипажа и оглядываясь с заинтересованным видом. – «Саламандра» Имперской Гвардии. Хорошее крепкое оборудование. Изготовлено, если я не ошибаюсь, на Триплекс Вейле…

«Наверное, шок», – подумал я и обернулся к остальным:

– Юрген! Помоги женщинам!

Орелиус схлопотал лазерный заряд в плечо и выронил болт-пистолет. После всего, что я уже сделал, глупо было потерять инквизитора возле траков своей машины, так что я спрыгнул вниз, вытаскивая свой лазерный пистолет, и поспешил ему на помощь.

– Комиссар Каин? – произнес он несколько неуверенно. Я стащил свою импровизированную маску, которая все равно не особо-то помогала от дыма. Вокруг нас все пылало, жар был ужасный, и я внезапно вспомнил о баках с прометием для тяжелого огнемета на борту «Саламандры». Но беспокоится об этом, очевидно, было уже поздно. – Что вы здесь делаете?

– Я прослышал, что вам нужна попутка, – сказал я, поднимая Орелиуса на ноги и наугад стреляя по врагу.

Потом потащил его к машине, где Юрген, как мог, старался подсобить женщинам, хотя Рахиль вовсе не собиралась облегчать ему эту задачу. Он, похоже, наводил на нее ужас, псайкерша отчаянно вырывалась из рук своей напарницы, стараясь сбежать.

– Он ничто! Ничто! – визжала она.

Я счел это несколько невежливым. Конечно, Юргена трудно назвать очаровашкой, но когда привыкнешь к его запаху и коллекции кожных заболеваний, обнаруживаешь, что у него есть хорошие стороны.

Псайкерша внезапно дернулась и отключилась, выпустив пену между стиснутых зубов.

Я запихнул Орелиуса на борт и, будто мешок с картошкой, протянул Рахиль писцу. Он легко поднял ее на борт своими аугметическими руками, и я тоже забрался назад, расположившись рядом с женщиной в черном, в то время как Юрген вернулся на водительское место и завел двигатель.

– Юрген! Убираемся отсюда! – проорал я, хотя он уже вдавил педаль газа до упора.

– С удовольствием, комиссар.

«Саламандра» прыгнула вперед, проскакала по горящим обломкам и высекла фонтан искр, шарахнувшись о дверной проем. Когда мы выбрались наружу, дышать стало легче, хотя краска на бортах нашей машины вся шла пузырями. Я облегченно выдохнул и, хотя меня била нервная дрожь, постарался охватить сознанием то, насколько рискованную вещь только что проделал. В качестве последнего штриха, призванного подчеркнуть, насколько близко мы были к гибели, позади нас обрушилось здание.