Свидетельские показания Альберта Геринга, взятые в Нюрнберге, Германия 11:00— 12:00 3 сентября 1945 года полковником Джоном Э. Аменом
Вопрос: Вы когда-нибудь брали деньги с некоторых из [спасённых вами] людей?
Альберт: Ни одного пенни.
Вопрос: Ни от кого?
Альберт: Всё, что я делал, было продиктовано гуманистическими соображениями и религиозным долгом, и я никогда не получал за это денег. Ни от кого.
...........................
Вопрос: Доводилось ли вам периодически выступать посредником между вашим братом и теми, кто хотел получить от него какие-то милости?
Альберт: Возможно, вы не вполне точно формулируете вопрос, допуская, что я действовал как посредник и связывал тех, кто хочет получить какие-то привилегии, с моим братом. Верно то, что я много раз звонил ему по телефону, когда хотел помочь людям и когда я сам хотел воспользоваться его влиянием для этого.
Вопрос: То есть это чистое совпадение, так?
Альберт: Когда меня допрашивали в центре допросов Седьмой армии в Аугсбурге, я дал им полный список всех своих звонков, которые я делал, и приложил огромную таблицу, которая включает имена тех, кому я помог. К примеру, там есть и евреи, которым я помог выбраться из Дахау и которым помог эмигрировать. Так же, есть имена [канцлера Австрии] Шушнига и [эрцгерцога] Йозефа Фердинанда, которым я также помог бежать. В любом случае, я надеюсь, что эти бумаги окажутся у вас и вы сможете посмотреть их, – и они лучше меня смогут сказать вам то, о чем вы спрашиваете.
Вопрос: А ваш брат всегда выполнял то, о чем вы его просили?
Альберт: Настолько, насколько был в силах. Изначально у него была власть, чтобы делать это. Позже – уже нет, потому что Гиммлер стал более могущественным. Он [Герман Геринг] всегда имел доброе сердце и, когда слышал о какой-то несправедливости, о которой я ему рассказывал, всегда пытался поступать правильно…
Элизабет задумывается:
– Мне кажется, в Нюрнберге Альберт был такой один – человек, не использовавший в отношении Германа Геринга слов вроде «убийца», «чудовище». Оно и понятно, конечно. Но это не могло не вызывать раздражения среди прокуроров и судей: им казалось, что Альберт хочет спасти брата и гнусно лжет, обеляя и себя и Германа.
Мой отец, насколько я знаю, часто поддразнивал своего брата Германа на семейных посиделках и встречах: «Ой, ты такой глупый, что в одной куче с этим Гитлером и нацистами!» При этом Герману приходилось спасать Альберта от тюрьмы много раз. Потому что его регулярно пытались арестовать за протесты против режима. Альберт вообще любил провоцировать нацистов. На улицах. В открытую. Совершенно бессовестно. Без чувства страха. Понимал ли он, что Герман всегда его прикроет?
Как мне рассказывала мама, когда Альберта в который раз посадили в тюрьму в 1944 году, Герман сказал ему: «Я больше не смогу помочь. В следующий раз мне просто не удастся тебя вытащить. У меня у самого из-за этого проблемы».
Много дней спустя после разговора с Элизабет нахожу вот такие строки в протоколах допросов Альберта Геринга от 25 сентября 1945 года:
Альберт: Когда я увидел его [Германа Геринга], он сказал мне, что это действительно последний раз, когда он помогает мне, потому что у него сейчас большие проблемы. Это было 1 февраля или, может быть, 31 января текущего года. Он сказал мне, что у него был невероятно трудный период жизни и что был приказ о моем аресте, который был подготовлен Киллингером, что являлся посланником в Бухаресте, потому что я помог некоторым евреям. Этот последний приказ о моем аресте, о котором я сейчас говорю, был подготовлен в январе этого года и подписан главой гестапо Мюллером, который также был обергруппенфюрером в СС.
Вопрос: Ну а теперь расскажите нам о ваших остальных арестах, где, когда и за что, были ли вы в заключении, или вас кто-то вытащил?
Альберт: Так было в Бухаресте. И случилось прежде всего потому, что я ничего не мог поделать с представителем Германии и тамошними членами партии [в Бухаресте]. Я поддерживал отношения с компанией моих инженеров и югославов. То же самое было в Праге, Софии и в Бухаресте. А Киллингер, который в то время исполнял свои обязанности, приглашал меня несколько раз то на обед, то посетить лекцию, – в общем, что-то в этом роде. Однажды один из советников посольства встретил меня и задал вопрос, почему же я всё время отказываюсь от приглашений? И я ответил, что лучше я буду общаться с водителем такси, чем буду сидеть рядом с убийцей. Потому что Киллингер убил Ратенау5. Спустя некоторое время мой ответ передали Киллингеру, и он был в ярости, и снова и снова доносил на меня в гестапо, а также говорил о том, что я отказываюсь вступать в партию.
Вопрос: Не расскажете ли кратко, где, когда и почему вы были арестованы?
Альберт: Спустя некоторое время меня стало преследовать гестапо в Праге за то, что я защищал чехов на заводах «Шкода» и боролся против немецкого влияния. Потом подготовили ордер на арест от гестапо из Праги. На меня был написан донос, который отправили к Нейрату, а от него – к моему брату. Документ гласил, что я продолжаю помогать евреям и, в частности, помог еврейской семье, и что я хлопотал за них, чтобы помочь получить иностранное гражданство, чтобы они могли эмигрировать. В конце была приписка: «Как долго вы позволите этому гангстеру продолжать его деятельность?» А в следующий раз дело было в Бухаресте, когда я, в разговоре с друзьями, назвал Гитлера самым главным преступником всех времен…
Вопрос: И Герман способствовал вашему освобождению каждый раз, когда вас арестовывали?
Альберт: Меня арестовывали не каждый раз, но когда приходили приказы и ложились ему на стол, он всегда помогал мне. В последний раз, в феврале, он сказал мне, что делает это в последний раз, потому что больше не сможет мне помочь… Ему пришлось помочь мне даже с женитьбой, потому что гестапо нетерпимо относилось к тому, что я собираюсь жениться на чешке…
Вопрос: Ваш брат был довольно жестким человеком, не так ли?
Альберт: Нет, напротив, очень мягким. Он делал всё для наших сестер и кузин, чересчур баловал их, я бы сказал портил. И мне это не нравилось. Я жил своей жизнью и не зависел от него…
Вопрос: А что говорил ваш брат, когда вы говорили ему о том, какие жуткие вещи творят с евреями?
Альберт: Ну, его обычной реакцией были слова о том, что всё слишком преувеличено, потому что у него-то есть точные отчеты обо всем. Он говорил мне, что не стоит смешивать дела государственные с деяниями историческими, потому что у меня не хватает политических знаний. Его обычные слова были такими: «Ты – политический идиот!» И что я создаю ему много трудностей из-за того, что смешиваю все эти вещи, но, вы знаете, он же здесь, в камере номер 5, и сам может рассказать вам об этом. Я также знаю, что в другом протоколе допроса он назвал меня «белой вороной в семье». Он назвал меня аутсайдером.
Элизабет Геринг никогда не читала протоколов допроса своего отца. Но в целом согласна с дядей: он вообще ей ближе по духу, чем отец. Она говорит:
– Герман-то добился всего, чего только мог добиться в своей жизни: достиг пика военной карьеры, правда, при наличии Гитлера он не мог прыгнуть выше, чем прыгнул. А Альберт – он был бонвиваном. Эдаким красавцем-бабником. Он никогда не демонстрировал своих амбиций, никогда не желал иметь больше, чем необходимо: был счастлив тем, что имеет. После войны он не пытался биться за улучшение жилищных условий, что-то делать для своей семьи, может, просто время было не такое хорошее и неправильно было бы вообще думать о покупке и приобретении каких-либо вещей для своей семьи. Наверное, в лучшие времена он бы проявил какие-то свои амбиции – не знаю. Зато знаю, что он действительно работал до войны в киноиндустрии и был дружен со многими евреями в Австрии. У него было очень много друзей-евреев: доктора, директора, продюсеры…
