– Мог бы уже этого не говорить! – процедила я сквозь зубы.– Твой дикий хохот поведал мне об этом более чем красноречиво.
– Ну прости. Я лишь хотел, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.
– Я в восторге от твоей честности!
Влад мягко улыбнулся:
– Арина, Арина, твой лоб вполне оправдывает мое суждение о нем. Но я действительно не пытаюсь обмануть тебя. Почему бы тебе просто не поверить мне?
– Да уж, похоже, ничего другого не остается,– мрачно заметила я.
– Впрочем, можешь и не верить,– неожиданно заявил Влад.– По крайней мере, сейчас. Я не хочу, чтобы ты ломала себя, переступала через свои привычки и убеждения. Со временем ты сама поймешь, что мне можно доверять, и тогда все образуется само собой.
– Не знаю, может, ты и прав,– сказала я все также хмуро,– но пока я в этом далеко не уверена. И еще хочу сразу сказать кое-что, чтобы потом не возникло никаких претензий. Дело в том, что у меня очень строгие нравственные принципы. Что бы ты там не думал, знай – до брака я не даю! Можешь на это даже не рассчитывать.
Ну вот и все, теперь он точно покажет свое истинное лицо – решила я и отвернулась, абсолютно уверенная в том, что его настойчивость в эту самую минуту переживает неизбежную кончину.
Мне было страшно тяжело, и мое сердце билось так, словно отстукивало последние секунды, но я все же не сомневалась в правильности своих действий. Я не могла позволить себе быть безрассудной – довериться безоглядно человеку, о котором решительно ничего не знала. Он уже обрел надо мной власть, которая просто приводила меня в ужас (и это всего-то за несколько часов после первой встречи), так что я обязана была проявлять максимальную осторожность в общении с ним.
Я всегда была такой. Какие бы чувства меня не одолевали, я никогда не забывала о разуме. И сейчас я также помнила о нем, хотя и знала, что мне будет невыносимо больно увидеть на лице Влада презрение или разочарование, которые, как мне казалось, были неминуемы. Мне будет больно, даже несмотря на то, что в таком случае оправдается мое изначально недоверчивое отношение к нему.
Я упорно буравила глазами край столешницы, выглядывавший из-под цветастой скатерти, мучительно боясь взглянуть на Влада, но он, по-видимому, и не думал прерывать молчание, так что, в конце концов, не выдержав гнетущей тишины, я бросила на него быстрый, несмелый взгляд. Его лицо не показалось мне ни презрительным, ни разочарованным, так что спустя несколько секунд я решилась взглянуть на него снова.
Нет, он определенно не насмехался надо мной. Хотя я не смогла бы определить с полной точностью, о чем именно он думал, глядя на меня в этот момент, но явно не о моей отсталости, старомодности или о чем-то подобном. Он был серьезен и задумчив, хотя его взгляд показался мне несколько странным. Помимо безграничного уважения, в нем также был виден острый интерес, которого прежде я не замечала.
Я вдруг с изумлением догадалась, что Влад проверял меня, хотел убедиться в том, что я сказала правду. И если бы ему пришлось обнаружить, что я лгу, тогда бы его и постигло столь пугавшее меня разочарование.
– Знаешь, Арина,– прервал он наконец затянувшуюся тишину,– я вижу, что ты считаешь меня очень странным парнем, но, поверь, для меня ты самая странная девушка из всех, кого я знаю.
Я сделала вид, будто меня очень развеселили эти слова:
– Странная в том смысле, что веду себя словно девушка из девятнадцатого века?
– Не совсем. В тебе есть абсолютно все, что я хотел видеть в своей спутнице жизни. Вот что мне кажется невероятным.
– Этого ты еще не знаешь,– возразила я.– Мы всего два часа беседуем. Вполне возможно, недостатков во мне куда больше, чем достоинств.
– Главный твой недостаток я уже обнаружил,– сказал Влад с усмешкой.– Ты чересчур упряма и недоверчива. Кроме того, у тебя есть склонность делать поспешные выводы. Это довольно серьезный минус.
– Вот видишь, какая я твердолобая истеричка! – воскликнула я с невольной обидой.– Тебе надо поискать более податливую и уравновешенную девушку.
– Какая же ты глупышка! – сказал он, снисходительно качая головой.– Во-первых, у меня нет выбора, а во-вторых, даже если б и был, я бы ни за что от тебя не отвязался. Потому что твои достоинства настолько велики, что многократно превосходят ничтожные недостатки. В то время как обычно бывает совсем наоборот. Повторяю: ты лучшая из всех, кого я когда-либо знал. Другой такой, как ты, больше нет, я знаю это также верно, как и то, что меня зовут Влад Рахманов, и поэтому я ни за что тебя не оставлю.
– Так чего же ты от меня хочешь? – спросила я, чувствуя себя разбитой об утес беспомощной лодчонкой.
– А разве ты еще не догадалась?
– Ты думаешь, у меня еще есть силы о чем-то догадываться? – хмуро поинтересовалась я.
Влад виновато улыбнулся:
– Да, действительно: за последние два часа тебе пришлось пережить немало потрясений. Но никакой тайны тут нет. Я хочу от тебя лишь одного: чтобы ты стала моей женой.
Хотя вам, читатель, наверное, кажется, что к этому все и шло с самого начала, но для меня такой ответ стал настоящим шоком. Я даже не попыталась как-либо на него отреагировать. Я только молча и тупо смотрела на Влада, еще не вполне осознавая всю серьезность его заявления.
– Естественно,– поспешно заговорил он, увидев мою осоловелую физиономию,– я не собираюсь делать тебе предложение прямо сейчас. Я отлично знаю, что ты мне на это ответишь. «Я совсем тебя не знаю!» или «Мы ведь только встретились!», но уж точно не скажешь «Да, я согласна». Поэтому я не буду торопить события. Дождусь более благоприятного случая. А теперь хватит о серьезном! Я не могу допустить, чтобы ты посчитала меня занудой и вышла отсюда с чувством неимоверного облегчения. Больше ни слова о нас! Пришло время говорить о чем-то отвлеченном, что одинаково нравится и тебе, и мне.
По правде говоря, я совсем не верила, что что-то могло отвлечь меня от всех тех шокирующих заявлений, которые я только что услышала, но Влад умел управлять разговором так, как ему было угодно, и очень скоро я убедилась в этом в полной мере.
Он заговорил о книгах – предмете, которым было очень легко соблазнить меня. Не прошло и десяти минут, как я уже с огромным энтузиазмом рассказывала ему о своих любимых героях и с удовольствием слушала его ответы, которые при всей своей оригинальности удивительно совпадали с моими собственными суждениями.
Впоследствии я не могла понять, каким образом ему удалось так легко отвлечь меня от всех моих страхов и подозрений, которые были так сильны во мне, что собственными силами я бы никогда не смогла их усмирить. Тем не менее, он сделал это и, по-видимому, без малейшего труда.
Никогда еще в моей жизни время не шло так быстро, как в разговоре с ним. Мне казалось, что проходят минуты, но в действительности часы, громыхая, уносились в прошлое, пока я в восторженном самозабвении упивалась своей излюбленной темой. Но хотя этот разговор был совершенно невинен, я смутно чувствовала, что и он каким-то неведомым образом все крепче и крепче привязывает меня к Владу. Да что там говорить, каждая минута, проведенная с ним, являлась своего рода нитью, приковывавшей мое сердце к нему все сильнее и сильнее. Но я не особо тревожилась по этому поводу. Мне было слишком хорошо в его обществе и, что скрывать, я уже была не в силах относиться к нему с недоверием. Во всяком случае, не этим вечером.
Как я нашла в себе силы заявить, что уже слишком поздно, и мне пора домой – этого я, наверно, никогда понять не смогу. Но я это сделала, и Влад, нисколько не возражая (хотя мне на секунду показалось, будто он очень расстроился), предложил подвезти меня. После минутного спора, в течение которого я старалась убедить его в том, что могу без всяких затруднений добраться до дома пешком, чего он не пожелал даже слушать, я была вынуждена принять его предложение.
Ехали мы в основном молча, только я время от времени указывала, куда нужно повернуть. Но напряжения не было ни малейшего. Я чувствовала себя такой взволнованной и возбужденной всем случившимся, что даже не обратила особого внимания на роскошный интерьер роллс-ройса, в котором ехала. Я даже не заметила, какого цвета были сиденья! Думаю, если бы Влад ездил на какой-нибудь облезлой, дребезжащей шестерке, и тогда бы я не обратила на нее никакого внимания.
