Сейчас он поморгал и кивнул, продолжая смотреть на Элен в ожидании ответа и явно не собираясь отступать, пока не получит его.

Элен подумала о том, как она проводит время, и о своих ежедневных поездках по пригородному пейзажу, состоявшему из аптек, ресторанов, стрип-клубов, автомоек и прачечных. Много света и шума, множество людей, спешащих по своим делам, покупающих занавески, лекарства от изжоги или забирающих белье из прачечной перед тем, как отправиться на работу. Все это казалось совершенно бессмысленным.

«Что делает меня счастливой?» – подумала она.

В последнее время она чувствовала себя лучше всего во время бесплатных экскурсий по выходным, которые она время от времени водила в музее Гринсборо – крошечном историческом музее, воссоздававшем быт и нравы середины XIX века. Одетая в плотное длинное платье со старинным капором, она делала маканые свечи и сбивала сливочное масло под любопытными взглядами посетителей. Она с удовольствием отвечала на вопросы о том, какой была жизнь в то время и как мужчины и женщины проводили свои дни. Элен была историком, и становление Америки было областью ее профессиональных интересов. Подобно Нату, игравшему роль ученого мужа, ей нравилось делиться своими знаниями. Но больше всего она любила минуты тишины в музее, в промежутках между экскурсионными группами, когда она действительно могла представить, что вернулась в прошлое, где жизнь была спокойной и осмысленной. Нужно было доить коров, ухаживать за садом, сбивать масло, топить печь и готовить ужин.

Нат продолжал смотреть на нее, Элен сделала большой глоток вина, закрыла глаза и углубилась в свою память в поисках старейшей мечты, появившейся в детстве, когда она читала о маленьком доме в прерии, – мечты, подкрепленной ее студенческими и научными исследованиями о жизни колониальной Новой Англии и американских первопроходцев.

Элен не могла прямо сказать Нату, что ее сделало бы счастливой путешествие в прошлое, поэтому выбрала самое близкое к этому.

– Дом в сельской глуши, – наконец сказала она.

Нат удивленно повернулся к ней.

– В глуши? Ты серьезно?

– Да, – ответила она. – С хорошим земельным участком, где есть место для большого сада; возможно, для кур и коз. И с кладовой. Я хочу научиться консервировать овощи, которые буду сама выращивать. Я хочу вести простую жизнь, подальше от шума и уличного движения.

Когда она произнесла эти слова, то почувствовала их подлинность: это была ее мечта, ее неизменное тайное желание. Она посмотрела на жалкий огонек газового камина и добавила:

– Еще я хочу иметь настоящий камин, где горят настоящие дрова.

Нат с улыбкой поставил свой бокал и взял жену за руку.

– Эти желания легко выполнимы, – сказал он, целуя ее пальцы.

В тот момент Элен не придала особого значения его замечанию.

Как подступиться к такой грандиозной перемене? Их жизнь казалась высеченной в камне: приятная новая квартира, которой им пришлось дожидаться, новенькая «тойота приус», ежемесячные счета, после оплаты которых оставалось лишь немного денег. У обоих имелась завидная преподавательская работа в академии Палмера, частной школе с полным пансионом для богатых детей со всей Новой Англии. Нат преподавал курс естественных наук, а Элен – историю. С учетом времени на дорогу, школьные уроки, проверку домашних заданий, письменных тестов и составление учебных планов по вечерам, они работали по шестьдесят часов в неделю, а то и больше. Все это никак не сочеталось со спокойной жизнью в глубинке.

Но Нат уже строил планы.

– Мы не так глубоко застряли здесь, как ты думаешь, – сказал он спустя пару дней и указал на стопку конвертов, которые начали поступать через несколько недель после смерти ее отца.

Элен понимающе кивнула. Она была единственным ребенком, и ее отец – простой человек, проживший на своем ранчо более пятидесяти лет, водивший старый пикап «форд» и покупавший одежду в «Уолмарте», – оставил дочери большой сюрприз. Она была слишком поглощена горем, чтобы все правильно понять в первые дни после похорон, когда его юрист впервые поднял этот вопрос, но когда она наконец заставила себя разобрать отцовские архивы, то испытала настоящее потрясение. Элен понятия не имела, что все эти годы он копил деньги на вкладах и делал разумные капиталовложения, что он имел два полиса страхования жизни с щедрыми выплатами и что его скромный дом, который он выкупил за двадцать лет, из-за своего выгодного расположения стоил каждого доллара, потраченного на ипотечные выплаты. Это было непредвиденное наследство, и, хотя Элен была скорее ошеломлена, нежели обрадована, Нат был совершенно прав. С такими деньгами можно было решить почти любые проблемы.

Все остальное промелькнуло, как в тумане. Однажды Нат купил ей книгу о домашнем консервировании. В субботу рано утром он разбудил ее поцелуем и улыбкой.

– Пойдем собирать яблоки, – предложил он за чашкой кофе.

Элен очень понравилось гулять в саду, дыша чистым и прохладным осенним воздухом. Она вернулась домой с новой энергией и, следуя инструкциям в своей новой книге, приготовила шесть банок яблочного соуса и шесть банок яблочного мармелада. В течение следующих нескольких недель Нат с головой погрузился в интернет-поиск и проводил долгие часы на сайтах по продаже недвижимости в Новой Англии.

Они просматривали дома в Коннектикуте и Массачусетсе, но потом сузили свой поиск до Вермонта и Нью-Гэмпшира. Ни один из домов не выглядел по-настоящему привлекательно. Элен нравились старые колониальные особняки и дома в фермерском стиле, но все это было построено более ста лет назад и требовало огромной работы: они видели потрескавшиеся фундаменты, грязные подвалы, старинную электропроводку на трубках и роликах, протекающие трубы, гнилые балки, просевшие крыши. Элен увлеклась мыслью о находке дома с историей, который можно было вернуть к жизни. Ей очень понравился дом, он был одним из первых, которые они осмотрели: старинный дом с мезонином в крошечном поселке неподалеку от Кина в Нью-Гэмпшире. Там почти в каждой комнате были вытесанные вручную открытые балки и половицы из широких сосновых досок. Элен стояла перед глубокой кухонной раковиной из мыльного камня и смотрела на передний двор, чувствуя себя как дома. Но Нат, вооруженный неделями исследований, указал на сухую гниль, древнюю проводку, грозившую пожаром, и на выщербленную шиферную крышу.

– Мы можем спасти его, – с надеждой сказала Элен.

Нат покачал головой. Элен была уверена, что он уже провел мысленные расчеты.

– Не думаю, что нам хватит денег на это. Бедный дом нужно разобрать и собрать заново. – Он беспомощно оглянулся по сторонам и пробормотал: – Мы могли бы просто построить новый дом.

Хотя эта мысль и пришла в голову, понадобилось еще несколько недель на просмотр полутора десятков заброшенных домов (некоторые из них восхитили Элен, но Нат объявил их недостойными спасения), прежде чем идея укоренилась.

Они обедали в комнате мотеля, перекусывая заказанной пиццей после очередного долгого дня поездок по проселочным дорогам Вермонта.

– Наверное, нам стоит подумать об этом, – сказал Нат. – Новый дом, построенный с нуля. Так мы получим именно то, чего хотим.

– Но новый дом выглядит таким холодным и безжизненным, – возразила Элен. Она снова вспомнила о маленьком доме в прерии и подумала о своем отце – о бесчисленных домах, где он работал, и о том, как он изучал дом и выносил суждение о его «здоровых костях» или о его характере. Он говорил о старых домах, как о людях.

– Не обязательно, – сказал Нат. – Дом будет таким, каким мы его построим.

– Но в нем не будет ощущения истории, – сказала Элен.

– Если хочешь, мы можем отделать его в старом колониальном стиле, – предложил Нат. – Только подумай: мы можем взять лучшее от двух миров! Мы можем взять классический образец и приспособить его под свои нужды. Энергоэффективный, экологичный, с солнечными батареями… как угодно.

Элен улыбнулась:

– Кто-то снова побывал в кроличьей норе Google?