Мистер Сэмюэлс взял другой набросок, который я сделал в Центральном парке вечером, прямо перед грозой.

- Настроение этого наброска вызывает особое чувство и довольно зрелое для вашего возраста.

Моё настроение улучшается. Я пытаюсь успокоить себя, потому что обязательно последует "но". Я также заметил, что он кладёт рисунки и цветные наброски в разные стопки.

Он осматривает рисунки и улыбается мне.

Но...

- Скажите мне, Картер, как долго вы рисуете?

И вот время пришло.

- В действительности я работал только с акрилом около шести месяцев.

Он кивает.

- Вижу, что вы еще не особо владеете кисточкой. Это приходит со временем, так что возможно захотите взять вводные уроки рисования. Но главная проблема в отсутствии идентичности.

И не говорите.

Он откладывает четыре моих рисунка.

- У нас тут два абстрактных рисунка, реализм и пуантилизм. Разные стили от одного художника. Пока я вижу много универсальности - и поймите меня правильно, это может даже хорошо - нет системности. Что-то, что расскажет мне о вас. Я не вижу вас в этих набросках. Какое заявление вы хотите сделать? Что вы пытаетесь рассказать своими работами?

Полагаю, в этом и состоит самый главный вопрос.

- Пока вы не научитесь правильной технике рисования и теории цвета, то не сможете выучиться тому, что хотите творить. Некоторые художники проводят всю жизнь в поисках идентичности, так что не позволяйте это умерить ваш пыл. Потому что талант есть, настоящий талант. И этому, мистер Харрисон, не научат даже в самой лучшей школе.

Я ощущаю себя истощенным. Мистер Сэмюэлс продолжает давать мне советы, а я автоматически делаю заметки, но одна мысль проносится в голове: Я, наконец-то, на правильном пути.

Я долго смотрю на разные голубые краски, которые выглядят одинаково. После встречи с мистером Сэмюэлсом, ко мне пришло вдохновение. Не то чтобы мне не над чем было работать, но теперь у меня есть перспектива. Этого я и искал. Шанс попасть в школу искусств.

Я осматриваю секцию с акрилом в моем любимом магазине. Мне хочется больше поработать над живописью.

Знакомый голос зовёт меня. Я поворачиваюсь и вижу последнего человека, которого ожидаю здесь увидеть.

- Софи?

Она приветствует меня и выглядит усталой. Я не видел её с тех пор, как мы расстались и всего того, что случилось между ней и Эммой.

- Эй, я бы спросила тебя, что ты тут делаешь, но... - Она смотрит на полную корзинку акриловых красок и кисточек. - Я просто подбираю некоторые материалы для костюма на прослушивание.

Она держит пакет с блестящими звёздами.

- Это не бродвейское шоу. Я многое отдала СРА. Не могу дождаться выпуска.

Я киваю. Полагаю после всего, у нас еще осталось нечто общее.

- Что ж, удачи. Я полагаю...

В моей голове роятся мысли, чтобы сказать нечто стоящее, той, кто занимала большую часть моей жизни, но ничего не получается.

- Да, спасибо...

Она поворачивается и колеблется. Секунду, я не уверен, собирается ли она уйти или закатить импровизированный концерт, как это было на открытии магазина во время нашего первого свидания. Софи поворачивается на каблуках и смотрит на меня.

- Мне просто нужно знать... Как ты смог всё отбросить?

- Софи, мы не работали вместе.

- Я не говорю о нас.

- Что ж, и с СРА у меня не сложились отношения.

Она качает головой.

- Не про это, о карьере. У тебя было всё. Большинство бы убило за то, чтобы оказаться на твоём месте. Деньги, слава... и ты от всего этого отвернулся. Хоть представляешь, как тебе невероятно повезло?

Я некоторое время обдумываю её слова. Наверное, со стороны кому-то моя жизнь кажется сборником рассказов (по крайней мере, тем, кто думает, что достигнутый пик в десятилетнем возрасте - это завидное положение). Но Софи должна понимать - она видела, как часами я работал и каким сильным может быть давление. И да, мне повезло. Но это и тяжелая работа - всё, что у меня было. Никакого таланта. Никакой страсти.

И вдруг меня осенило. Софи обладала успехом в СРА, даже если она сама так не считает. Она была частью каждого мероприятия. Надо отметить, в большинстве случаев её роль была на втором плане, но всё же не оставалась в стороне. Софи не была счастлива, пока не стала главной звездой. Думаю, Эмме понравилось бы просто сыграть на заднем плане.

- Софи, я когда-нибудь рассказывал об актере второго плана, с которым подружился на съемках фильма "Дети Кавальеров"?

Она безучастно смотрит на меня.

- Его звали Билл и он отличный парень. Каждый день приходил, садился с остальной массовкой и никогда не жаловался. Им мало платили, они не получали никакого гламура, не было никаких заметных реплик. Массовка работала часами без славы. А Билл всегда улыбался. - Вижу, что Софи стало скучно. Но мне все равно; думаю, это сможет ей помочь. - Так однажды я пошёл к нему, чтобы услышать его историю. И узнал, что он работает в продуктовом магазине, чтобы помогать платить по счетам, но ребенком ему всегда нравилось кино. Его мечтой было проводить время на съемочной площадке. Билл не смотрел на работу, как на не соответствующую его достоинству; он был счастлив просто там находиться.

- И что, он отказался стать известным актером? Или ты хочешь сказать, что мне стоит считать подпевку вполне достойным меня делом?

- Я просто говорю, что если твоя цель деньги и слава, ты никогда не будешь счастлива. Ни разу ты не интересовалась сутью моей работы - тебя привлекал только свет софитов. Ты была счастлива, если получала знаки внимания, но вряд ли ты доберёшься до вершины. Не многие достигают этого, уверяю, что недолго такое продлится. Но если ты собираешься провести всю жизнь в погоне за славой, то станешь очень несчастным человеком. После всего, через что прошел, я понял одну вещь: слава и деньги не стоят того, если в жизни нет ничего другого.

Я поворачиваюсь к ней спиной и направляюсь к кассе. Возможно, с моей стороны легко говорить, что деньги не важны. У меня их в избытке, но знаю, несмотря на финансовое положение, я бы рисовал. Даже если бы жил в грязной квартире и ел суп быстрого приготовления, я рисовал. Но дело за каждым выбирать свой собственный путь.

Я чувствую себя доктором Джекилом и мистером Хайдом. Я утро за утром провожу в изучении языка искусства, обществознания и науки. Днем занимаюсь математикой. Но ночью я рисую.

Я считаю, что любые знания наполняют мое рисование, встреча с мистером Сэмюэлсом подарила мне уверенность в том, что я двигаюсь в правильном направлении. Я больше не зацикливаюсь на том, чтобы сделать всё "правильно" или быть аккуратным. Полагаю, проведение дней напролет, уткнувшись в учебник, странным образом, дает мне свободу.

Я вспоминаю все мои роли в жизни: ребенок-актер, вышедший в тираж, подросток-актер полу-сердцеед, студент школы... Но с кисточкой в руке голова проясняется, впервые я ощущаю себя Картером Харрисоном: Художник. И этот факт не смущает и не пугает меня.

Я окунаю кисточку в красную краску и даю ей растечься по холсту.

Не уверен, в каком направлении идет мой рисунок, но в каком-то смысле, моя жизнь идет в правильном.

Работа идет.

И возможности бесконечны.

ЭММА

После недель - ладно, месяцев, вероятно даже лет - практики, наконец, наступил тот самый момент.

Сначала по плану идет прослушивание в Беркли. Я рада, что проходной балл туда составляет тридцать пять процентов против восьми в Джуллиард. Вполне вероятно кому-то пойдёт это на пользу.

Я решила пройти прослушивание в Нью-Йорке вместо того, чтобы отправиться в Бостон. Пока я сижу в ожидании, что меня позовут, волнуюсь куда сильнее, чем когда-либо в СРА.

Думаю о том, что было бы проще, если парни находились рядом.

Думаю о Бене, которому теперь нет необходимости ходить на прослушивания.

Думаю о Джеке, который сегодня проходит прослушивание в Калифорнийский институт искусств.