Дедушка. (опускаясь на четвереньки с ружьем, направленным под диван). Темно, черт побери!
Внук. Может быть, отодвинуть диван?
Окулист. Я ничего не хочу! Я даже не требую очки, пожалуйста, Дедушка может оставить их у себя! Но я прошу справедливости, я требую ее! Не в меня, а в Кароля!
Дедушка. Ну-ка, посвети мне спичкой, я в него пальну. (Внук зажигает спичку и подносит ее к дивану. Появляется голова Окулиста, который дует на спичку, гасит ее и снова прячется под диваном.)
Окулист. Господа! Вот теперь я позволю себе воскликнуть: да здравствует стрельба! Но я не могу согласиться с тем, чтобы прекрасная и благородная идея стрельбы была искажена фатальной стрельбищной ошибкой. Господа, я не тот, в кого надо стрелять.
Дедушка. Ничего не поделаешь, бью в темную.
Внук. (отодвигаясь в сторону). Дедушка, целься больше в середину.
Дедушка. Теперь ему крышка (наклонился и целится -- пауза. Из-под дивана показывается рука Окулиста, размахивающая белым платком).
Внук. Это хорошо. Значит, он скоро выйдет.
Дедушка. (вздыхая). Ох уж эта молодежь!
Окулист. (вылезает из-под дивана, становится напротив Дедушки и Внука). Хорошо. Я все скажу.
Внук. Ну?
Окулист. Он должен сюда прийти.
Внук. Кто?
Окулист. Кароль. Настоящий Кароль.
Внук. Когда?
Окулист. С минуты на минуту. Он уже должен быть здесь.
Дедушка. (Внуку). Стрелять?
Внук. Сейчас, Дедушка. (Окулисту.) а как вы докажете, что тот, кто придет, больше Кароль чем вы?
Окулист. О, потому что он рассказывал разные вещи про вас.
Внук. Какие вещи?
Окулист. Ну всякие.
Внук. Какие всякие?
Окулист. Повторить?
Внук. Да.
Окулист. Он сказал, что вы бандиты.
Внук. Так и сказал? А что еще?
Окулист. Что старик -- кровожадный старый кретин...
Внук. Что?
Окулист. Я только повторяю. А о вас он сказал, что вы редкий дурак, извращенец и незаконнорожденный. Говорить дальше?
Внук. Все как есть.
Окулист. Он сказал, что один факт вашего существования является достаточным доказательством бессмысленности и зла мира до такой степени, что даже быть замученным вами -- это огромное облегчение и великолепный способ не разделять с вами дальше того, что является для людей общим.
Внук. Дедушка, ты слышишь?
Дедушка. Кароль! Как будто это я его слышал! Это Кароль!
Внук. А что еще?
Окулист. А еще он сказал... но я не знаю, правда ли это, что у вас... у меня язык не поворачивается...
Внук. Я приказываю ничего не скрывать!
Окулист. Но, право, я не могу...
Внук. Говорите сейчас же! Он мне за все заплатит.
Окулист. Он сказал, что отобьется от вас (пауза).
Внук. Негодяй! А почему вы только сейчас мне об этом рассказали?
Окулист. Потому что я прозрел. Признаюсь, что до вашего прихода идея каролизма была мне чужда. Но в ходе дискуссии у меня открылись глаза. Я не Кароль, вы мне не поверили, что поделать. Но мне невыносима мысль, что я погибну, а настоящий Кароль будет разгуливать живой и смеяться над вами. Потому что у меня нет гарантий, что если однажды вы по ошибке приняли меня за Кароля, вы не ошибетесь снова и не примете Кароля за меня, то есть невинного человека. Тут дело идет не только о моей жизни, но и о справедливости. Вы сами сказали, что какая-то справедливость все-таки должна быть, нельзя стрелять в каждого встречного. Так вот, когда я лежал под диваном, я думал: боже мой, как жаль, что эти два господина вместо того чтобы отдыхать, преследуют Кароля и не знают что их усилия напрасны. Вот почему все во мне взбунтовалось, я переломил в себе остатки псевдоморали и решил обо всем рассказать...
Внук. Послушайте! То, что вы Кароль, это вопрос решенный. Дедушка вас узнал, а Дедушка ошибиться не может. Но то, что Каролей может быть несколько, это точно. Подождем здесь. Если он не придет, то мы пристукнем вас и пойдем. Если придет -- пристукнем его, а потом посмотрим. Не исключено, что вам известна целая организация. Ну, так зачем он сюда приходил? А?
Окулист. Это мой пациент. Как и вы.
Внук. Дедушка, возьмем его из засады. (Внук ставит стул напротив двери. За стулом становится на колени Дедушка с ружьем, направленным на дверь. Внук стоит в глубине сцены, за шкафом. Окулист, подавленный, садится на диван и вытирает лоб платком. Закрывает лицо руками. Дедушка и Внук занимают позицию. Сцена слегка затемняется).
Внук. Что-то его не видно.
Окулист. Это уже не молодой человек. Он медленно ходит. (Пауза, тишина.)
Внук. Он должен быть уже здесь.
Окулист. Будет, обязательно будет. Он всегда приходил аккуратно, такой вежливый господин (пауза, тишина).
Внук. Что-то мне не нравиться все это.
Окулист. Что именно? Погода сегодня хорошая... так красиво заходит солнце...
Дедушка. Мне надоело.
Окулист. Может быть, что-нибудь почитать? (Не ожидая ответа, открывает книгу, читает, держа книгу очень близко у глазам.) "...Путника, который войдет в долину с юго-восточной стороны, встречает великолепная панорама. Склоны, покрытые виноградниками, обещают, что не только чудесный пейзажи, свежий воздух и краски разнообразных цветов будут на пиршестве, на которое все окружающее приглашает пришельца. Действительно, как духовные, так и прочие блага в изобилии ожидают здесь каждого, кто не чужд красоте и добру. Здешние жители хоть и среднего роста, но стройны..."
Внук. Хватит!
Окулист. Как вам будет угодно (закрывает книгу).
Внук. Долго мы еще будем ждать?
Окулист. В ожидании вся прелесть охоты (стараясь отвлечь). Может быть, сварить кофе?
Внук. Не надо. Мы кофе не пьем (пауза, тишина. Окулист застывает, но вдруг срывается с места и начинает красться по комнате. На сцене продолжает темнеть).
Внук. Что это?
Окулист. Муха. (Окулист крадется, делает характерные движения рукой, как будто ловит муху. Но муха все время улетает.)
Внук. (с интересом). Есть?
Окулист. Улетела. Вон там! (Пауза. Дедушка перестает всматриваться в дверь. Невольно втянутый в погоню за мухой.)
Внук. С левой ее! (Длительная пауза, которую Окулист заполняет пантомимой. Он ожесточен, сосредоточен, абсолютно сконцентрирован на преследовании. Он то крадется, то бросается вперед. Лишенный очков, он больше руководствуется слухом. Был момент, когда муха села на ружье Дедушки, продолжающего стоять на коленях и следить за охотой. Внук, выглядывающий из-за шкафа, тоже напряженно следит за этой сценой. Окулист приближается к ружью. Застывает перед ним. Это момент наивысшего напряжения. Потом Окулист внезапно делает молниеносное движение рукой вдоль ствола и застывает со сжатым кулаком. Окулист смотрит то на Дедушку, то на Внука, потом очень медленно разжимает кулак и говорит: "Улетела". За дверями раздаются шаги. Становится еще темнее.)
