— Да, но вряд ли я смогу сделать много.

И она ушла.

Мы ждали. Зеб предложил, чтобы мы с ним вернулись и продолжали «быть на виду», но, к моему облегчению, Ван Эйк запретил.

— Мы не совсем уверены, что гипнотическая защита сестры Юдифи достаточна и она выдержит испытание. К счастью, она может выдать только вас двоих и сестру Магдалину, и потому я хочу, чтобы вы оставались в безопасности, пока Магдалина не выяснит все, что сможет.

Я почти выкрикнул:

— Юдифь нас никогда не выдаст!

Он печально покачал головой:

— Сынок, любой человек может выдать всех на допросе, если он не подвергся предварительно гипнотической защите.

Я не смотрел на Зеба, погруженный в собственные эгоистические мысли. Он удивил меня, заявив гневно:

— Мастер, вы держите нас здесь, как наседка цыплят, а в то же время послали Магги сунуть голову в мышеловку. А что, если Юдифь сломлена? Они же сразу схватят Магдалину!

Ван Эйк кивнул:

— Разумеется. Но это наш единственный шанс. У нас нет другого лазутчика. Но они ее не арестуют — она раньше покончит с собой.

Его заявление меня не потрясло. Я был слишком погружен в мысли о Юдифи. Но Зеб возмутился:

— Скотина! Вы не смели ее посылать!

Ван Эйк ответил мягко:

— Вспомни о дисциплине, сынок. Возьми себя в руки. Мы на войне, и она — солдат.

Он отвернулся.

Итак, мы ждали… и ждали… и ждали. Трудно понять кому-нибудь, кто не жил под тенью инквизиции, каково нам было ждать. Мы не знали деталей, но нам приходилось видеть людей, которые имели несчастье выжить после допроса. Если даже инквизиторы не требовали аутодафе[56], разум жертвы был обычно поврежден или даже полностью разрушен.

Наконец Питер приказал одному из офицеров проэкзаменовать нас в том, что мы заучили вчера. Мы с Зебом тупо делали все, что от нас требовали, но только сверхчеловеческие усилия преподавателя заставляли нас сосредоточиться. Так прошло почти два часа.

Наконец в дверь постучали, и Тайлер впустил Магдалину. Я вскочил и бросился к ней.

— Ну? — требовал я. — Ну?

— Спокойствие, Джон, — ответила она устало. — Я ее видела.

— Ну и как она?

— Она себя чувствует лучше, чем можно было ожидать. Разум ее не тронут, и она, очевидно, еще никого не выдала. А что касается остального, — может, останется шрам или два. Но она молода и здорова, она оправится.

Я начал было требовать подробностей, но капитан оборвал меня.

— Значит, они уже начали допрос. Если так, то как же тебе удалось ее увидеть?

— Да так, — и Магдалина пожала плечами, будто именно это и не стоило упоминания. — Инквизитор, который ведет следствие, оказался моим знакомым. Мы условились обменяться любезностями.

Зеб хотел вмешаться, но Ван Эйк крикнул:

— Молчать! — И затем добавил резко: — Значит, Великий инквизитор препоручил допрос другому и сам им заниматься не стал! В таком случае я полагаю, что арест не связан с Каббалой.

Магги покачала головой:

— Не знаю. Ясно одно: Юдифь лишилась чувств в самом начале допроса. Они даже не успели заняться ею как следует. Я умолила прервать допрос под предлогом, что ей необходимо окрепнуть. Они примутся за нее снова с раннего утра.

Ван Эйк постучал кулаком по ладони.

— Они не должны начать снова — мы не можем этим рисковать. Старший офицер, останьтесь. Остальные все идите. Кроме тебя, Магги.

Я ушел с чувством, будто не сказал чего-то важного. Я хотел сказать Магги, что она может использовать меня в качестве подстилки у двери в любой момент, когда ей этого захочется. Достаточно будет шевельнуть пальцем.

Ужин в тот день казался мне пыткой. Когда капеллан выбрался наконец из молитвенных дебрей, я попытался есть и даже присоединился к общей болтовне, но мне все время казалось, что горло мое перехвачено стальным кольцом, которое мешает глотать. Рядом со мной сидел Хвала-Богу Биирпе, наполовину шотландец, наполовину индеец. Хвала учился со мной на одном курсе, но никогда не был моим товарищем; мы редко разговаривали, и в этот вечер он был, как всегда, молчалив и тактичен.

Во время ужина он наступил мне на сапог. Я с раздражением отдернул ногу. Но вскоре снова почувствовал прикосновение его сапога. Он принялся выстукивать:

— Голову выше ты был выбран сегодня ночью во время твоего поста детали позже поешь и принимайся разговаривать захвати клейкую ленту с собой на пост шесть дюймов на фут повтори.

Я кое-как выстукал «понимаю», продолжая делать вид, что ем.

Мы заступили на пост в полночь. Как только разводящий отошел, я рассказал Зебу все, что узнал от Хвалы, и спросил, знает ли он что-нибудь еще. Он не знал. Я хотел поговорить, но он оборвал меня. Мне показалось, что он нервничает даже больше, чем я.

Так что я встал на пост и постарался выглядеть бдительным и бодрым. Мы стояли на северном конце западного укрепления. Тут же находился один из входов во Дворец. Прошел час, и я уловил движение в дверях. Это была женщина. Она была ростом ниже Магдалины, и я так никогда и не узнал, кто была та, что протянула мне клочок бумаги и исчезла снова в коридоре.

Я подошел к Зебу.

— Что делать? Прочесть с фонариком? Это рискованно.

— Разверни ее.

Я развернул записку и обнаружил, что надпись светится в темноте. Я мог прочесть ее, но для Глаза свет ее был слишком слаб, чтобы он мог что-либо различить.

«В середине дежурства, в момент, когда пробьют часы, войдите во Дворец через дверь, из которой вы получили эту записку. Через сорок шагов будет лестница налево. Поднимитесь на два пролета. Пройдите еще пятьдесят шагов по коридору на север. Освещенный коридор направо ведет к кельям девственниц. У дверей будет стоять часовой. Он не будет сопротивляться, но вы должны взорвать парализующую бомбу, чтобы у него было алиби. Келья, которая вам нужна, находится в дальнем конце центрального коридора, идущего с запада на восток. Над дверью горит свет, и у дверей сторожит дежурная девственница. Она не из наших. Вы должны нейтрализовать ее, но ни в коем случае не убивать и не причинять ей вреда. Заклейте ей рот и глаза лентой и свяжите ее же одеждой. Возьмите ключи, войдите в келью и вынесите сестру Юдифь. Она, возможно, будет без сознания. Принесите ее на пост и передайте дежурному офицеру. Действуйте быстро, особенно с того момента, как парализуете часового, так как Глаз может заметить вас в освещенном коридоре, и тогда начнется тревога. Не глотайте записку — чернила ядовиты. Бросьте ее в дезинтегратор наверху лестницы. Желаем успеха».

Зеб прочел записку через мое плечо.

— Все, что тебе понадобится, — мрачно сказал он, — так это способность творить чудеса. Боишься?

— Да.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, думаю, нам лучше выполнять все, как приказано.

— Да, насколько я знаю нашего Мастера. А кроме того, может случиться, что мне придется кого-нибудь срочно пристукнуть, пока тебя не будет. Я буду прикрывать тыл.

— Правильно.

— Ну, теперь давай помолчим и вернемся на пост.

Как только часы прозвенели середину дежурства, я прислонил к стене копье, снял меч, кирасу и шлем — всю церемониальную чепуху, которую положено было носить, но которая не помогла бы мне в моем деле. Зеб пожал мне руку. И я пошел.

Два, четыре, шесть, сорок шагов. Я пошарил рукой по темной стене и обнаружил вход. Вот и ступеньки! Я уже оказался в той части Дворца, в которой до этого не бывал. Я передвигался в абсолютной темноте, надеясь только на правильность инструкции. Один пролет, второй… Я чуть не грохнулся, наступив на «верхнюю» ступеньку, которой не было.

Где же теперь дезинтегратор? Он должен находиться, как обычно, на уровне пояса наверху лестницы. Я лихорадочно размышлял, не зажечь ли свет, когда неожиданно нащупал крышку и запор. Со вздохом облегчения я выкинул улику, которая могла подвести стольких людей. Я уже было отошел, как вдруг меня охватила паника. Действительно ли это дезинтегратор? Может быть, грузовой лифт? Я снова нащупал в темноте задвижку и сунул внутрь руку. Руку прожгло даже сквозь перчатку. Я с облегчением выдернул ее и дал себе слово доверяться инструкции. Но через сорок шагов коридор раздвоился, о чем в инструкции не было ни слова. Я присмотрелся. И тут увидел в шагах двадцати слабо освещенный проем и стражника перед ним. Стражник был один из наших, но я решил не рисковать. Я достал парализующую бомбу, поставил указатель на минимум, сорвал кольцо и подождал пять секунд. Потом кинул ее и нырнул за угол.