Дверь с грохотом распахнулась и, игнорируя робкое: «Туда пока нельзя», — от служанки, вошел встрепанный Орлайн.

— О, Великие Истинные! — на этом его словарный запас иссяк.

Муж брякнулся на колени у моей кровати. Хорошо, что тут все уже убрали и царила первозданная белизна. А-то помню я первые роды, когда пришлось к этому ретивому супругу применять нюхательные соли, стоило ему ворвался в родильную, услышав первый крик младенца. И ведь говорили ему, что надо немного подождать. Нет! Перепугал меня, перепугался сам, вызвал переполох среди слуг. И кому после этого лучше стало? Правильно, никому. Поэтому мы с повитухой, она, кстати, и старшего у меня принимала, решили, что лучше, если будет возможность его куда-то отправить подальше на время родов. Но упертый Орлайн, плюнув на дела государства, упорно не хотел покидать дворец. Мы уже и так, и эдак, даже Жуалина подключили. Но он был непреклонен. Мы — единственные его родные люди, и он беспокоится о нашем благополучии и никому не может это перепоручить. Так он отвечал каждый раз, когда я просила уехать его или уехать самой. Как же вовремя начался парад, посвященный поддраконам. Мы отправили руководить парадом Жуалина, а сами хотели понаблюдать со стороны и послушать, что говорят простые граждане. Судьба, как всегда, распорядилась совершенно иначе. Но я не жалуюсь, наоборот, я бесконечно рада ей за такую возможность.

— Я же обещала сюрприз. Надеюсь, дочка — это достойный подарок? — слабо улыбнулась я.

— Ты — невероятная женщина! Я безумно люблю тебя… и нашу дочь… и сына! — а потом серьезно на меня посмотрел: — Ты ведь специально меня отослала на праздник, зная, что я тут раненым зверем метаться буду и мешаться под ногами?

— Какой ты проницательный! — улыбнулась я и поймала теплую любящую ответную улыбку супруга.

Дочку он тронуть не посмел под строгим взглядом повитухи и замечанием о немытых грязных лапах, а вот мое лицо было все зацеловано.