– Двигаем, Сержик, нам до хаты, в этот миг между прошлым и будущим, без задержки. Не отвлекайся и не оборачивайся, чревато, – и подтолкнул юного предателя Родины к выходу.

Честные граждане, стараясь не смотреть на рвущегося с поводка бешеного пса и ошарашенных стражей границы, бочком по стеночке, выбрались из ресторана, поднялись в сопровождении калашей на верхнюю палубу, спустились мимо ошалевшего от такой картины вахтенного, и вернулись в серо-ледяную кашу и пронизываемую зимними ветрами безнадегу.

За ними, с трапа ведущего в другую жизнь, сошла пара служак провожая неудавшихся Миклухо Маклаев зловещими зрачками стволов и потоками благословлений.

Все мы знаем те благословления с детства. На зубок.

Но не пальнули, пальцем не тронули, и псу не позволили. Полковник КГБ – фигура слишком крупная, чтобы рисковать своей шкурой. Даже липовый. А вдруг?

Белый теплоход с шумом отошел от пирса, поднял пенную волну и смыл розовые надежды, мечты, тропические острова и перспективы, оставив несостоявшихся изменников в глубокой, промозглой ночи.

В представлении замороженной страны, Город V перманентно нежился под южными звездами, а несогласные дружно лязгали зубами от пронизывающего до костей стылого ветра.

– Уплыли ништяки, – шмыгнул носом вслед лайнеру Серега. Его заметно потряхивало.

– Мы никуда не уходим, Родина-мать. Чуть не вхряпались, и не обмочили совсем новые брюки, – признался Леха, как только они встали на родную, промерзлую землю.

– Чуть? Тебе повезло. Откуда ты все это знаешь? «Допросытелкипроку» – кто? Полковник КГБ? У тебя же отец – инженер? – приятель постепенно приходил в себя понимая, что никогда более он не попадет на другую планету.

– Нет ничего важнее для холопа, чем барин. Про остальное – потом. Могли бы наверху, в шлюпках спасательных спрятаться и люк задраить. Там минус, но никто б толком не искал, задницы б не морозил. Нам бы только ночь продержаться, да день просидеть, а завтра уже все, тю-тю. И все: мы – за границей, сбежали бы в порту, хоть вплавь, вот она – жизнь, все ворота открыты! Наши личности забздели, потому и вляпались. Духу не хватило. Не хватает решимости идти до цели, не поднимай пыль на дороге. К чему возня, если дрожишь от страха, больше чем от мороза? Можно было и не пылить. Пошлепали до дому, студеный декабрь портового города шуток не приемлет – пока дойдем, заледенеем насквозь. Да и предки, наверняка распереживались до упора. Знаешь, а лучше я у тебя в сарайчике переночую, а с утра домой явлюсь. Иначе, нам не позволят заскучать, засунут Японию, Лемурию и лайнер Приамурье вместе взятые, в то самое место. Замучимся выковыривать.

Через час две закоченелые мумии догремели костями до маленького домика на сопке Гайдамака. Леха спрятался в сарайчике под кучей одеял, а блудный сын познал чудо благодатного огня – мамин веник передавал заиндевевшим чреслам локальное тепло до тех пор, пока не разлетелся в щепки. Родительская любовь, она такая – коварная, и временами, болезненная штука.

В два часа ночи за вторым беглецом явились обезумевшие от переживаний его мампап.

Нашли сами. Без подсказок – материнское сердце не обманешь.

Чем лечили Лешкины заблуждения, я так и не узнал.

Так мы и разошлись. По домам и развилкам судьбы. А через неделю, послушные воле своих создателей, по разным школам, чтобы вместе у нас, никакие взрывоопасные мысли, более, не возникали.

– Тебе надо держаться подальше от этого сорванца, – между уроками музыки наговаривала Лехина мама, – он тебя только плохому научить может.

Оторванные на всю голову романтики, схожие характерами как близнецы-братья, (а характер, как известно, и есть судьба) но каждый со своей дорогой.

Сумасброды-затейники, сначала разведенные родителями, испугавшимися гремучей смеси креативной дружбы, а после, разбросанные самой судьбой по разным уголкам планеты.

И слишком рано, на своей шкуре выяснившие – будущее многовариантно...

И каждый поступок или бездействие ведет нас к определенной ситуации, повороту, и следующей развилке определяющей дальнейшую жизнь. И при всей схожести стремлений, характеров-двойников, каждый, тогда, отправился по своему вектору.

*Мистера Случай мы, конечно, не забудем, но сейчас не про него. Он-то приходит как раз тогда, когда его упорно долбишь.

Или...

В нужном месте, в нужное время...

Нажимаешь нужную кнопочку, говоришь волшебное слово, и... понеслось... Закручиваются маховики, меняются обстоятельства, поворачиваются в нужную сторону ситуации и складываются те самые события.

Герою нашему, по жизни, гораздо ближе было второе или.

Но пришло это много позже...

***

Алексей, вылетев с филфака универа, стал командиром танка, а позже и взвода, и, спасая десятки своих пацанов, воевал, горел и тонул, и неизвестным героем умудрился спасти взвод от тотального лишения молодых жизней в Афгане. По сей день его добром вспоминают те мальчишки и их матери.

Серега бился с гопниками, вызволял девчонок от насильников и братков на своих дискотеках. Публично критиковал Совок за стремление к «сильному государству» которое бы все боялись, но человек не имел никакой ценности.

Моментально изгнанный с истфака того же универа (не подозревая, что его лучший друг бродит по соседним коридорам) лишался бесчисленных работ по звонку сверху за антисоветскую пропаганду. С трудом спасал свою задницу от КГБ, отделов культуры и пропаганды, крайкомов, обкомов, горкомов и прочих держиморд, жаждущих отправить выскочку поправлять здоровье на целебном воздухе заледеневшей Колымы.

Смутьян, обитающий внутри его неспокойной зад... дорной груди, толкал в заморские дали, в поисках знаний тайных, понимания смысла скрытого и немногим известного.

В погоне за миражами искатель объехал всю суверенную, затем Европу и заокеанскую территорию «потенциального ворога» и причину всех бед наших.

Пожил в десятках монастырей от православных, буддистских, до закрытых японских, и, страшно сказать, китайских (к азиатским чертям пробраться было труднее всего)! В финале блужданий по различным конфессиям, до заблудшей головы дошло, что спасением хрупкой, наивной субстанции, под названием Душа, заниматься следует от служителей алтаря подальше, к природе поближе.

А может, не повезло с попами, но всегда, почти всегда, видел он за молитвами, ритуалами и картинками святых на стенах – желание тебя чуток ощипать. Как курицу перед варкой.

Не получился с него раб Божий, как не старались церковники. И нередко, во времена нелегкие, когда и есть было нечего, и ночевать негде, и деваться куда - непонятно, повторял он, себя убеждая:

– Я не тварь божья, а Создание. По образу и подобию. Его нейрон, равная частица. Он и состоит из множества таких частиц, а не из рабов. Вездесущий абсолют пронизывающий все и вся.

Справедливости ради, надо признаться – в путешествиях тех, попадались и настоящие священники.

Редко, но случалось.

И глаза светлы и помыслы чисты.

Так что не прав я, и не слушайте.

Есть еще люди.

Пройдет много лет, и постаревшая интеллигентная Лешина мама, скажет:

– А может, лучше бы вы тогда сбежали? Или уехал бы ты к своему безбашенному Сержику? Нет здесь жизни нормальным людям, и не будет. А так, были бы тебе острова. Друг-то твой, добрался же до вашей Лемурии! И неплохо себя там чувствует! Пусть научит тебя плохому!

Но точка поворотная у обоих была тогда одна.

Просто каждый выбрал свой поворот.

P.S. Сегодня не занимают очередь за молоком и мослами слегка покрытыми мясом в 5 утра, не стирают презервативы и полиэтиленовые пакеты для «еще разок», и растворяется в пластах нашей памяти день вчерашний.

Но…

Недавно, на полках супермаркета мне на глаза попался тот самый джин Бифитер. Вечером, при свечах, выпил за ушедших родных, с духами поделился и поведал детям свою историю. Нашим родителям и не снилось пожить в человеческих условиях. А мы – смогли. Пусть и потомки наши живут лучше нас и добиваются того, о чем мы даже мечтать не можем.