Спустились на самую нижнюю палубу, и в панике оглянулись – бежать дальше некуда!

Дерг, дерг…

Закрыто!

Тупик!!!

Дерг, щелк!

До блеска отполированная бронзовая ручка как по волшебству повернула замок, и тяжелая дверь из красного дерева бесшумно отворилась.

Тишина.

Люблю тишину после бега.

Они забились в угол, ловили дыхание и всматривались в темные глубины каюты: может там маньяк, вампир, или хуже того – мент?

Вдалеке раздался звук, который ни с чем не спутаешь – жесткие каблуки долбили ступени стальной лестницы и приближались неумолимо.

Дерг, дерг…

Тихий говор, поворот ключа, отпирается дверь, глухое шушуканье внутри.

Тяжелый хлопок закрытой двери.

Дерг, дерг…

Поворот ключа, отворяется следующая.

Сорванцы растерянно переглянулись.

Дерг, дерг…

Поочередно открываются двери, и осматривается каждый закоулок.

Тихие переговоры, визг овчарки.

–. Как только зайдут в следующую, нам налево, там вертикальная лестница на верхнюю палубу! – сообразил блондин Леха.

Они прислонились к дверной щели и превратились в слух.

Дерг, дерг.

Поворот ключа и стук открывшейся двери.

– Быстрее! – малолетки понеслись к спасительной лестнице, и услышали как за спиной, в каюте, взвизгнул от нетерпения почувствовавший врагов овчар. Толкаясь поднялись и оказавшись уровнем выше, побежали на запах.

Шум и волнение на корабле усиливались. Засуетился экипаж. Динамики передавали отрывистые команды, гудели дизеля в машинном отделении, заработали кондиционеры освежая воздух, заструился липкий пот страха по спинам потенциальных нарушителей Государственной Границы и Уголовного Кодекса.

Коридоры наполнились гвалтом пассажиров, шумом катящихся по полу чемоданов, предотпускными волнениями и ожиданиями чуда.

Беглецы ворвались в музыкальный салон с приглушенным светом, рядами столов и сценой.

– Давай сюда, за барабаны. Они большие, может, не засекут?

– Не засекут? У них собаня. Она и в темноте видит.

– Тс-ссс. Опять шаги. Может, пронесет.

– Не сомневаюсь ни секунды. Пронесет точно. Подходят. Не дыши...

Поиски нарушителей госграницы и контрабанды продолжались.

Бьется сердце пытаясь вырваться из груди.

Страшно.

Путешественники решившие открыть мир, сжались в комок за барабанной установкой и тихо потели.

Бдящие защитники рубежей, грубо топча чужие мечты и нервы кирзачами, нежданно, как ангелы смерти, добрались до убежища.

Грохот шагов и решительные команды загромыхали опасностью, казалось, над головой, и двери резко, со скрипом распахнулись.

– Где тут свет? – загавкали хриплые голоса у порога.

– А я знаю?

– Шо-то Абдул нервничает, отпустим кобелька, оторвемся? – второму, кажется, хотелось повеселиться.

– Тарас, ты за «оторвемся» к Рыжей обращайся: она по выходным приходит, и шустреньких, любит целый день по очереди. Две банки сгущенки, и она твоя королева на полчаса. А тута – рэ-сто-ран, понимаешь? Еда значит. Со-си-со-ны, Са-ло-о... А не грязь с нечищеной бульбой, которой нас два раза на день пичкают. А где еда – там коты водятся. Спусти Абдулу и будет всему кораблю праздник пока коты не закончатся. Лучше глянь, может на столах есть шо свинтить? Иль пузырек?

– Та не-е, я те ховорю. Дергается Абдул, надо все проверить. Включай светилку, – настаивал напарник.

– Сам включай. Я лучше пошукаю. Может шо и найду для настроения.

Шаги приближались, били лакированный пол и надежды на новую жизнь жесткими каблуками.

Страж границы остановился в паре метров от беглецов, оглянулся, определил застеленные скатертями столы с приборами и на ощупь начал там рыскать.

Отроки затаили дыхание.

Повизгивал от нетерпения собакин.

– Опаньки! – раздалось в углу, и через мгновение помещение залил ровный теплый свет. – Искать, Абдул!

Рвущийся с повадка кобель волоком дотащил хозяина до барабанов, и тут же, одним хватом попытался оторвать коки Лешке.

– Эй, вы чего? Уберите невоспитанного пса! Гражданин Карацупа, что за зверюга у вас малокультурная: вместо «здрасьте вам» – сразу за фаберже! – возмутился Леха.

– Это у нас шо? – обомлели погранцы с трудом сдерживая овчара клацающего зубами неприлично близко к самому дорогому.

– Бехлецы? Предатели? В Японию? Вы знаете, шо вам светит за незаконное пересечение границы? Пятнадцать годков как с куста, долгогрёбы!

– Где вы предателей увидели? Покажите нам – мы первые доложим куда надо. Скажи, Серега? – обратился он к ошалевшему от новых перспектив другу. –Я думал вы – служащие Пограничных войск, а вы, видимо, доктор? По глазам диагноз ставите? Или немножко не в себе будете? Температура есть? Когда последний раз обследовались? Справку предъявите, пожалуйста! – чубатый требовательно выставил ладонь, но успел отдернуть перед тем, как там клацнула собачья челюсть.

Служаки оторопели, кажется, происходящее выходило за рамки устава, наставлений командира и понимания.

Леха прищурился, как доктор всматриваясь в глубины солдатской души:

– Повернитесь в профиль, пожалуйста, и посмотрите налево. Та-а-аа-к, –протянул он с видом профессора. – Давно вам враги мерещатся? Мания преследования на почве хронического недоедания? Ставили в известность командование? Признавайтесь! Клянись, Серега, – обратился он ко второму предателю, – мы, пять минут назад, вас совсем не знали, и еще не знали бы всю свою юную жизнь. Какие вы, товарищ незнаюкто, говорите глупости за заграницу! Мы только минуточку как заблудились, выбраться очень хотим, да не можем, а вы, монстром своим пугаете! Мы и сдрейфили сразу за всех!!! Это вы нас сюда и загнали. Вы нам расскажете за Японию? Она где? Как бы, между прочим, мы матросами хотим стать. На экскурсию, на исторический корабль пришли. А вы?

– Я, млять, вот спущу ща Абдулу, он те покажет экскурсию, матрос, мать ё! Он вас в хамно уделает! – пришел в себя первый.

– Мы, вапще, стрельнуть вас можем как нарушителей границы, и нам с вас – медалька. Ты понял, шпак, бля? – злобно добавил второй судорожно дергая калаш.

– Рядовой, спустите кобелька и ваша хамнявая армейская жизнь, опосля покажется повидлом. Чего вы кипятитесь? Не дай бог, лопнет мочевой пузырь и ошпарит вам драгоценные ноги. А новые, когда еще вырастут? У вас есть справка, что вы умеете пользоваться автоматом не нанося вреда окружающим? А она не просрочена? А дата какая? Только не говорите, что не помните. Вы не маньяк случаем? Что вы на меня смотрите как на ожившего Феликса Эдмундовича? Слушайте здесь, мосье! Вы коварны как Мюллер и уже нас волнуете, а папа у меня полковник КГБ. Вам с нас никакой выгоды, одни проблемы. Они вам к чему? А нам сейчас не до скандалов – экскурсия подошла к концу, и нам пора домой, к маме. Вы же здесь не заработаете даже на пару пустяков, одну головную боль. Вам на дембель, домой побыстрее, к телкам, а не следствия разные, прокуроры, допросыкамеры. После ведь, стройбат там, или тюрьма. Оно вам надо? – по-взрослому рассуждал Лешка, а Серега открывал для себя самообладание товарища.

– Ну-ка, Тарас, дай я им пенделя, кирзачом, в очко, хородским умникам, пропишу ща, прости меня, Хосподи.

– Слушайте сюда еще раз, боец с детскими попами. И слушайте внимательно: мой папа – полковник КГБ, вы нас пальцем тронете, он вас в асфальт закатает, катком переедет, свернет фарш в трубочку, и свиньям скормит. Затем ваши папмамы получат письмо с благодарностью от командования и уведомлением, что вы с честью погибли на боевом посту. Придержите пса и свои эмоции, гражданин. Вам до трибунала полшага, – он повернулся ко второму пограничнику и доброжелательно спросил:

– У вас вызывающе торчит чубчик, вы не Тараса Бульбы родственник? Вы уже знаете, что письмо вашей родни признано вредным для линии партии, а его позиция с запорожцами – чистой воды антисоветская? Вы ведь оттуда, так? Западэнец, самой чистой Днэпровской воды! Не боитесь, что разжалуют? Мы тут слышали, что вы в Японию собираетесь, а за это, срок, знаете ли: статья 58-ая – измена Родине, да еще и с отягчающими: с оружием в руках, сговор, группа – светит до пятнадцати, а то и… расстрел… Трибунал у нас гуманный, но не до такой степени. А замполит знает? Чего вы нас пинками и псом своим шугаете? Мы здесь – инородное тело, из-за вас полдня боком бродим, никак выход не найдем. Мы за так сойдем. Совершенно даром и за ничего. Будете себя прилично вести – отцу не скажу, считайте – второй день рождения у вас сегодня. Отодвиньтесь в сторону, неблагонадежные, дайте честным гражданам дойти, куда с самого полудня стремились пионеры-ленинцы, дома нас усталый после важной, государственной работы, папа ждет. Домой, пора домой! – Леха повернулся спиной к клацающему зубами кобелю, сделал Сереге страшные глаза и одними губами прошептал: