Похлопав по карманам, адмирал извлек сигареты, двинув на крыло мостика, на ходу чиркая, нервно ломая спички.

Снаружи чуть посвежело. Духота сошла. Море было сравнительно спокойно, смолянистую черноту его глади немного рябило легким, загулявшим ветром. Но, похоже, где-то в океане основательно отштормило, докатившись зыбью и сюда – до западной части Южно-Китайского бассейна.

Ночь при полной луне была почти прозрачна, и черный абрис впередиидущего мателота просматривался все еще четко – корабль продолжал удаляться, выбирая необходимый интервал в эскадренном порядке. Это был «подопечный» ТАРКР. Справа от него по траверзу маячил много меньший силуэт СКРа «Грозящий», который в составе еще трех «сторожевиков» входил в ближний «круг-коробочку» обороны тяжелого крейсера.

Ночью все кошки серы, но эта загадочная подлунная полувидимость придавала обоим кораблям какую-то странную противоречивую гармонию, скрыв детали, братая их общей боевой сутью, но и подчеркивая величие одного перед другим.

– Какой же он все-таки здоровенный! – вырвалось у кого-то из сигнальщиков, не заметившего появления командующего и тут же получившего в бок от старшины.

– Да уж, – усмехнулся адмирал, докрошив последнюю отсыревшую спичечную серку. – Огонька не найдется?

Руководство по тактическому маневрированию эскадры предписывало каждой боевой единице свое место в системе обороны, с назначенным сектором ответственности – для наблюдения, оповещения при обнаружении противника, огневого и других воздействий.

Естественно, ордер был хоть и «походный», но не «парадный». Пожалуй, наиболее плотно держались СКРы, опекающие «главный объект» – тяжелый крейсер. Эсминцы дальнего рубежа, как и положено, были «вынесены» на несколько миль.

Тем не менее эскадренных сил и средств было более чем достаточно, чтобы корабли помимо своего сектора ПВО и ПЛО прикрывали соседний, обеспечивая так называемый «перекрыш», исключая «мертвые зоны» в обороне.

Основной противолодочный рубеж в курсовых и фланговых секторах соединения поддерживали БПК. Дополнительно каждый корабль, оснащенный активно-пассивными гидроакустическими системами, вел свою индивидуальную работу, не забывая «сбрасывать» данные на флагман.

Ночь – ее остаток – обещала быть напряженной, но начиналось как-то без сюрпризов, даже томительно…

…за первый обозначенный командующим час и пройденных 12 миль вьетнамских террвод…

– Что супостат? – Сам того не замечая, контр-адмирал успел спуститься на ГКП[46] флагмана, отлучиться и снова вернуться.

Сначала оперативный дежурный по эскадре дал конкретные цифры – пеленги, удаление, курсовые углы. Затем уже командир корабля, когда Анохин перешел на более неформальный тон прокомментировал:

– Интересно и смешно было наблюдать, как поначалу ближний «восточный» фрегат, бортовой номер 1050, задергался, что тот Промокашка в «месте встрече»[47]. Сейчас уже медленно смещается по пеленгу к северу, строчит шифром как оглашенный донесение на «Папу». Второй дозорный – фрегат типа «Нокс», определившись с нашим курсом, маячит впереди в тридцати милях.

– Акустики?

– Минимум трижды ловили шумы подлодок, но это всякий раз оказывались наши.

Второй час согласно графику похода.

Среднюю оперативно-экономическую скорость по эскадре подняли до восемнадцати узлов.

Крейсер управления «Адмирал Сенявин» – на ГКП атмосфера постепенно накаляется, то и дело слышатся доклады операторов и флагманских специалистов:

– СКР «Летучий»! Северо-западный сектор. Контакт с неопознанной подводной лодкой! Координаты… курс… интенсивность! Сопровождает ее в акустическом контакте! К преследованию подключилась поисково-ударная группа малых кораблей!

Параллельно проходит освещение воздушной, надводной обстановки. Успевает смениться вахта.

Третий неполный час, и оперативный дежурный снова рапортует:

– С «Летучего»! Капитан 3-го ранга Хорьков, доклад: «Условно отработали РГБ[48] глубинными реактивными бомбами и торпедами. Лодка условно уничтожена!»

– Условно, – ворчит, бормочет контр-адмирал, поглядывая на зама по политической.

– У нас пока не война, – тот в ответ словно оправдывается.

Четвертый час. За голосами офицеров, жужжанием, попискиванием, пощелкиванием приборов, сквозь стенки-переборки командного пункта проникает восьмикратный бой склянок – четыре ночи по местному.

– Шумы винтов ПЛ внутри ордера!

– Проворонили! – Анохин в полумраке «вспружиненного» комплекса флагманских постов командного пункта сверкает глазами почище аварийных лампочек.

– Контакт потерян!

– Может, это наша? – надеется старший вахты.

– Это какой же ж долбоклюй тогда там? – Контр-адмиралу тесно на КП! Из его сцепленных зубов «же ж» звучит, как пчелинно-жалящее. – Накануне ж расчертили сектора́ для каждой ПЛ, расписали график прохода эскадры, скорость, курс!.. В конце концов, у них свои «кусты» есть – мы шумим, как стадо, должны ж мать их так-растак держать дистанции![49]

– В место обнаружения брошена третья поисково-ударная группа: эскадренный миноносец «Вызывающий», СКР-3, МПК-145!

Наглядность всех движений подавалась на оперативный планшет. Обстановку освещал и обзорный радар, что заведенно крутил светящую палочку, «подсекая» точки-огонечки надводных единиц-целей… пока своих – в трех милях на «вест» три кораблика рассыпались фронтом, веером, словно растягивая… затягивая поисковую цепь.

– Докладывают! Слышат шум винтов! Классифицируют – атомная! Акустик явно слышал шум реактора.

– Не-е-ет, – ощерился Анохин, – не наша! У нас все дизель-электрические.

Чужая лодка быстро уходила, набрав полный ход, выпуская имитаторы, экстренным погружением безуспешно выискивая термоклин[50].

– Уйдет, сукина сволочь!

– БПК «Строгий» запрашивает разрешение на перехват!

– Добро!

На «Строгом» держал вымпел «бригадный» – капитан 1-ранга Сергеев.

Оценив на оперативном планшете эскадренное местоположение БПК, оптимальный курс перехвата, зная боксера Сергеева[51], Анохин не сомневался, что тот подрежет «хвост» флагману, пройдя впритирку по раковине.

Луна нареза́ла тени, отсвечивая, поблескивая на волнах, контрастно очерчивая угловатое железо корабля.

БПК появился из-за кормы, быстро приближаясь, уже успев набрать форсированные обороты – как бы не все 35 узлов! Нагнав флагман, он прошел всего в кабельтове, подняв бурун, волну, раздирая воздух высоким, по-самолетному визжащим тоном газовых турбин, оправдывая свое название, данное натовцами этому классу кораблей – «поющие фрегаты»!

В течение получаса американскую лодку обрабатывали условными атаками, хлестая акустическими «плетками», окончательно выгнав за линейный барьер – назначенно-условную границу периметр ордера.

Где дальне-рубежный эсминец получил приказ продолжить прессинг.

К делу дополнительно подключился «камов», покидывая буи, долго не отпуская субмарину с «крючка».

Порезвились!

Восток просыпался, начав розоветь. Еще трижды акустики баламутили приемные посты ложными сообщениями о контакте с неустановленными подлодками.

– Подводный рубеж прошли, – предположил флагманский оперативный дежурный, – мы держим «семнадцать», чтобы нагнать нас, а лучше обогнать, субмарине надо дать как минимум узла на три-четыре больше, что вызовет повышенный шум и сразу ее выдаст.