Аннотация : В статье подводятся итоги изучения интеллектуальной биографии В.И. Герье в научной литературе последнего десятилетия. Особый акцент сделан на роль конференций МПГУ как месте встреч и выработки программ изучения наследия историка.

Ключевые слова: школа В.И. Герье, сообщество московских историков, Московский университет, Московские высшие женские курсы.

Abstract: A look at the research made available in the past several years shaping Vladimir Guerrier’s intellectual biography. MPSU conferences are given a special mention serving as a forum for Guerrier scholars to discuss outcomes and develop research strategies.

Keywords: Guerrier school, Moscow historians community, Moscow University, Moscow Higher Courses for Women

Нынешний 180-летний юбилей со дня рождения Владимира Ивановича Герье подводит определенную черту в изучении биографии этого крупного ученого, профессора Московского университета и основателя Московских высших женских курсов.

До 2007 г., когда в рамках МПГУ состоялась первая конференция памяти ученого, объединившего всех заинтересованных специалистов, занимавшихся вопросами, связанными с интеллектуальной биографией Герье, его имя не часто встречалось в исследованиях ученых [16, с. 20– 62]. Так, выступавший в 2005 г. на Вторых Санкт-Петербургских чтениях по теории, методологии и философии истории С.Н. Погодин даже заявил, что «изучение творчества Герье переживает только начальный этап» [18, с. 249].

Во многом такая ситуация была связана с инерцией, вызванной влиянием общих трудов по историографии в СССР. Так, в «Очерках истории исторической науки» научные взгляды Герье оценивались как отсталые, особенно в сравнении с историческими взглядами Т.Н. Грановского. «По своим методологическим взглядам Герье был крайний идеалист, он решительно возражал даже против стремления позитивистов использовать в интересах идеализма выводы естественных наук, считая это «позитивистским оскуднением русской науки»; «несмотря на весь культ, которым Герье окружил память своих учителей всеобщих историков, не следует переоценивать реальное влияние на него Грановского и Кудрявцева, сохранивших до конца своих дней, особенно в лице первого из них, “просветительские черты раннего этапа своей деятельности”», – считали авторы «Очерков» [17, с. 310–313, 345, 415– 424, 445–460]. Подобный взгляд нашел свое логичное завершение в статье Б.Г. Вебера «Образование русской либеральной традиции в историографии Великой французской революции». Автор был склонен рассматривать исторические взгляды Герье как «антидемократические», «антиреволюционные», «открыто реакционные», хотя и признавал его первенство в деле изучения Французской революции в России [2, с. 201– 256].

В позднесоветскую эпоху появились две диссертации – Е.С. Кирсановой в Томске [12] и Т.Н. Ивановой – в Ленинграде [7], в которых высоко оценивались конкретно-исторические достижения Герье в области изучения западного средневековья и Великой французской революции, однако общего настороженного взгляда по отношению к историку они не преодолели.

Весьма показательной выглядела дискуссия на первой конференции 16–17 мая 2007 г. в МПГУ, организованной этим учебным заведением совместно с Обществом интеллектуальной истории (Л.П. Репина), между профессором Московского университета Л.П. Лаптевой и тогда еще доцентом Чувашского университета Т.Н. Ивановой по поводу доклада последней о личности В.И. Герье. В этом докладе [6, с. 37–44] Герье оказался совсем непохожим на того профессора из студенческих анекдотов, капризного и язвительного, каким он запечатлен в воспоминаниях П.Н. Милюкова [14, с. 104, 133] и А.А. Кизеветтера [10, с. 56]. Окруженный любящими людьми – учениками и семьей, испытывающий трагические разочарования, он перестал быть «лезвием ножа», немцем, не понимающим нецивилизованную «русскую душу», как утверждал Ю.В. Готье [3, с. 559]. После доклада Ивановой Герье обретал черты «глубоко нравственного человека, требовательного к себе и окружающим», «ранимого и рационального», скрывавшего за внешней холодностью душевную теплоту, которую он дарил близким людям [6, с. 43–44].

Такой образ, конечно, был несовместим со всем тем, что имелось в исследовательской литературе предшествующих эпох, дававшей подчас ложные ориентиры для понимания Герье. Это и отметила Людмила Павловна Лаптева, бывшая очень внимательной к выходящим работам о русских историках, заявив, что новый образ Герье, построенный Ивановой на материалах личного характера, оторван от традиции изображения Герье, имеющейся в научной литературе. Герье, по мнению оппонента, в докладе Ивановой получился слишком идеальным. Между тем, указывала Лаптева, Герье был очень сложным и неприятным человеком, которого за непримиримость наказала жизнь. Людмила Павловна напомнила, что Владимир Иванович начал свою университетскую карьеру с обструкции собственным преподавателям в 1850-е гг., а закончил университетское преподавание в 1904 г. после адреса наоборот, поданного студентами университета, в котором молодое поколение призывало профессора покинуть университет. Из замечаний Лаптевой выходило, что университет – конфликтная территория, где нет места только положительным и отрицательным героям. Не до конца было понятно, относит ли Лаптева Герье к крупным ученым своего времени сравнимым, например, с В.О. Ключевским, или отдает ему место среди усердных, но не первостепенных деятелей науки.

Несмотря на критику со стороны Лаптевой, тенденцией в современной историографии, постепенно вводившей в обиход новые материалы личного происхождения о Герье, стала попытка нового прочтения интеллектуальной биографии профессора Московского университета и организатора Московских высших женских курсов. Из этого посыла в своих работах исходили А.В. Антощенко, И.Г. Воробьева, Е.С. Кирсанова, Г.П. Мягков, Л.П. Репина, Д.А. Цыганков и др. исследователи жизни и творчества Герье.

В 2011 г. Ивановой в Казани была защищена докторская диссертация «Владимир Иванович Герье и формирование науки всеобщей истории в России» [8], представлению которой предшествовали публикации двух монографий Т.Н Ивановой [5, с. 5–39; 9. с. 4 –322]. В целом эти работы исследовательницы подытожили тот круг новых идей относительно значения личности Герье в истории российского университетского образования, которые имелись в литературе последнего десятилетия (работы Кирсановой, Мягкова, Антощенко, Цыганкова). Введя в научный оборот новые источники, используя материалы писем учеников Герье, в том числе опубликованные Цыганковым [22, с. 10–419], Иванова выделила три этапа в жизни Герье: этап формирования мировоззрения (1837–1869), этап плодотворной деятельности (1870–1891), кризисный этап (1892–1919), совпавший с переосмыслением жизненных ценностей ученым. В заключение первой книги исследовательница отметила, что «Герье был ни либеральным героем, ни реакционным злодеем, он был тружеником, всю жизнь неустанно радевшим о просвещении России и благе своей Родины» [5, с. 349], назвав при этом Владимира Ивановича «выдающимся историком». В книге Ивановой появились главы, посвященные профессорской деятельности Герье в Московском университете, его научной школе, работе на пользу города в Московской Думе. Во второй монографии был подробно проанализирован вклад Герье в развитие теоретических идей и практических задач истории как науки в 1830-е гг. XIX в. – начале XX в. Наконец, в тексте докторской диссертации были показаны коммуникации Герье с учениками. Таким образом, Герье был помещен в центр сообщества московских всеобщих историков, формировавших повестку дня развития науки в обеих столицах и университетских городах, в результате чего масштаб его фигуры среди историков первой величины Московского университета (Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, П.Г. Виноградов) стал видеться по-другому.