Tove Jansson

FARLIG MIDSOMMAR

Copyright © Tove Jansson 1954 Moomin Characters ™

All rights reserved

Иллюстрации в тексте и на обложке Туве Янссон

Перевод со шведского Марии Людковской под общей редакцией Натальи Калошиной и Евгении Канищевой

Стихи в переводе Евгении Канищевой

© М. Людковская, перевод, 2018

© Е. Канищева, стихотворный перевод, 2018

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа ”Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

Муми-мама сидела на крыльце, залитом солнцем, и снаряжала в плаванье кораблик из сосновой коры.

– Если я ничего не путаю, – рассуждала она, – у галеаса должно быть два больших паруса сзади и несколько маленьких треугольных впереди, над бушпритом.

Труднее всего ей дался руль, зато мастерить трюм было одно удовольствие! Муми-мама выстрогала из коры крошечную крышку люка, и крышка подошла точь-в-точь, так что тонкие края плотно сомкнулись с палубой.

– Мало ли, вдруг шторм, – сказала Муми-мама себе под нос и счастливо вздохнула.

Рядом сидела дочь Мюмлы и, подтянув колени к подбородку, смотрела, как Муми-мама закрепляет штаги – цепляет их булавками с разноцветными стеклянными головками. Верхушки мачт Муми-мама украсила алыми вымпелами.

– Кому ты его подаришь? – с замиранием сердца спросила дочь Мюмлы.

– Муми-троллю, – ответила Муми-мама, ища в корзинке для шитья подходящий якорный конец.

– Не толкайся! – пропищал из корзинки тоненький голосок.

– Дорогая, – сказала Муми-мама Мюмлиной дочери, – твоя сестрица опять залезла в мою корзинку. Как бы она не поранилась булавками.

– Мю! – грозно прикрикнула дочь Мюмлы, пытаясь выковырнуть сестру из клубка пряжи. – Вылезай немедленно!

Но Мю только глубже зарылась в клубок.

– Надо же ей было уродиться такой малюткой, – пожаловалась дочь Мюмлы. – Вечно я её ищу. Может, вырежешь и для неё кораблик? Я посажу её в бочку с дождевой водой – пусть плавает. А мне не придётся всякий раз за ней бегать.

Муми-мама рассмеялась и достала из сумки обломок коры.

– Думаешь, такой кусочек её выдержит? – спросила она.

– Выдержит, – сказала дочь Мюмлы. – Только на всякий случай сделай ей, пожалуйста, маленький спасательный пояс.

– Можно я искромсаю твой клубок на мелкие кусочки? – крикнула малышка Мю из корзинки.

– Конечно, – разрешила Муми-мама.

Она любовалась галеасом и думала, не забыла ли чего. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетел большой клочок сажи и чёрным пятном накрыл палубу.

– Фу, какая гадость, – сказала Муми-мама и сдула его. Но на нос ей тут же опустился новый клочок, такой же чёрный, как и первый. В воздухе их было полным-полно.

Муми-мама вздохнула и встала.

– Как мне надоела эта огнедышащая гора! – сказала она.

– Огнедышащая гора? – заинтересовалась малышка Мю и высунула мордочку из корзинки.

– Да, у нас тут одна гора неподалёку извергает пламя, – объяснила Муми-мама. – И сажу. Все эти годы, с тех пор, как я вышла замуж, она вела себя вполне пристойно, а теперь вот расчихалась, причём как раз когда я вывесила бельё на просушку. Всё мне перепачкала…

– Ура, будет пожар! – радостно заверещала малышка Мю. – Всё сгорит дотла! Все дома, сады, игрушки, младшие братья и сёстры и их игрушки тоже!

– Глупости, – добродушно сказала Муми-мама, смахнув сажу с носа.

И пошла искать Муми-тролля.

В низинке, справа от дерева, где висел гамак Муми-папы, было озерцо, наполненное прозрачной коричневатой водой. Дочь Мюмлы любила повторять, что в середине оно – бездонное. Возможно, так оно и было. У берегов росли цветы с широкими блестящими листьями, на которых отдыхали стрекозы и водяные пауки, под водой с важным видом скользили длинноногие насекомые. Ещё глубже поблёскивали золотом глаза лягушки, а в иле порой мелькали её загадочные сородичи, проживающие на самом дне.

Муми-тролль лежал на своём любимом месте (точнее, на одном из своих любимых мест), свернувшись калачиком в жёлто-зелёном мху, аккуратно подобрав хвост.

Серьёзный и счастливый, он смотрел в воду и слушал шелест крыльев и сонное жужжание пчёл.

«Этот кораблик – мне, – думал он. – Наверняка мне. Мама всегда дарит свой первый летний кораблик тому, кого она любит больше всех. А потом старается чем-нибудь отвлечь остальных, чтобы никто не расстраивался. Если этот водяной паук побежит на восток, шлюпки на кораблике не будет. Если на запад – значит, мама сделала шлюпку, да такую маленькую, что её и в лапы взять боязно».

Паук медленно пополз на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слёзы.

Вдруг трава зашуршала, и между метёлками выглянула Муми-мама.

– Привет, – сказала она. – У меня для тебя кое-что есть.

Муми-мама осторожно спустила галеас на воду. Он красиво покачался над своим отражением и поплыл – так уверенно, будто всегда только это и делал.

Муми-тролль сразу заметил, что мама забыла шлюпку.

Он нежно потёрся носом о мамину мордочку (шёрстка у муми-троллей мягкая, как белый бархат) и сказал:

– Из всех твоих корабликов этот – самый красивый!

Они сидели рядом на мшистом берегу и смотрели на галеас. Тот пересёк озерцо и ткнулся в листок.

Где-то рядом с домом дочь Мюмлы звала свою сестру.

– Мю! Мю! – кричала она. – Несносное дитя! Мю-у-у! Только вернись домой, я тебя за волосы оттаскаю!

– Опять спряталась, – сказал Муми-тролль. – Помнишь, как мы нашли её в твоей сумке?

Муми-мама кивнула. Она сидела, склонившись над водным зеркалом, и разглядывала дно.

– Там что-то светится, – проговорила она.

– Это твой золотой браслет, – сказал Муми-тролль. – А рядом тот, который носит на щиколотке Снорочка. Правда, неплохая идея?

– Просто отличная! – обрадовалась Муми-мама. – Теперь всегда будем хранить драгоценности в коричневой озёрной воде. Так они выглядят куда красивее.

На крыльце Муми-дома стояла дочь Мюмлы и вопила во всё горло. Она знала, что малышка Мю сидит в одном из своих многочисленных укромных местечек и хихикает, слушая, как надрывается сестра.

«Взяла бы лучше и подманила меня мёдом, – думала Мю. – А потом отшлёпала».

– Послушай, мюмла, – сказал Муми-папа, не вставая с кресла-качалки. – Если ты будешь так орать, она никогда не выйдет.

– Я ору для очистки собственной совести, – важно объяснила дочь Мюмлы. – Уезжая, мама сказала: «Оставляю Мю на тебя. Если ты не сможешь её воспитать, то и никто не сможет – сама-то я сдалась сразу, как только она появилась на свет».

– А, понятно, – сказал Муми-папа. – Тогда, конечно, кричи, если тебе так легче. – Он взял со стола кусочек пирога, опасливо огляделся по сторонам и макнул его в кувшинчик со сливками.

Завтрак был накрыт на пятерых, шестая тарелка стояла под столом: дочь Мюмлы утверждала, что там она чувствует себя более независимо.

Тарелочка Мю – разумеется, совсем маленькая – скрывалась в тени вазы с цветами посередине стола.

Муми-мама галопом неслась к дому по садовой дорожке.

– Не волнуйся, дорогая, – сказал Муми-папа. – Мы поели в кладовке.

Мама, запыхавшись, влетела на веранду и остановилась, глядя на стол. Скатерть была чёрная от сажи.