После того, как мы попрощались в ее прихожей, я вышла на улицу, где стояла уже глубокая ночь. Понимая, что мне все равно получать от Нины выговор, я поехала домой, решив забрать Гретту завтра утром.

И впервые за несколько месяцев я легла спать счастливой. Конечно, у нас с Мариной еще ничего не было. Мы даже не обсуждали, что у нас теперь за отношения и отношения ли вообще, но мне было плевать. Я целовала девушку своей мечты. Разве может быть что-то лучше? Я была уверена, что у нас все впереди – и жаркие ночи, и страстные объятия. Мне не хотелось с этим спешить. Я так долго ждала ее, что можно потерпеть еще немного.

***

Марина лежала передо мной в тонкой кофте мятного цвета на пуговицах, а ее ноги, в стильных потертых джинсах, обнимали мои бедра. Руки гладили нежную кожу ее живота, осторожно поднимаясь вверх, к груди, и, так и не дойдя до цели, возвращались обратно. Я двигалась осторожно, словно спрашивая разрешения, и когда в очередной раз моя рука поползла вниз, Марина остановила ее, требовательно вернув наверх. Приняв это за разрешение, я скользнула ладонью выше и впервые прикоснулась к ее груди. Я думала, моя голова взорвется от нахлынувших эмоций. Даже в юности я не чувствовала такого бешеного возбуждения. А когда я слегка сжала правой ладонью ее грудь и услышала стон девушки, стало ясно, что есть вероятность дойти до финала быстрее нее. От одних только ощущений и звуков.

Продолжая целовать девушку, я расстегнула ее кофту, и моему взору предстал белый кружевной лифчик, который поддерживал полную красивую грудь. Я оторвалась от губ Марины, потому что хотела впитать в себя это видение. Хотела запомнить каждый сантиметр ее тела. К моему удивлению, девушка покраснела от моего пытливого взгляда, и снова притянула меня к себе с тихой просьбой:

— Не останавливайся.

Меня не нужно было об этом просить. Даже если бы в тот момент мне оторвало ногу не пойми откуда взявшейся гранатой, я вряд ли бы остановилась. Ну, фигурально выражаясь, конечно.

Не в силах больше сдерживать себя, я оттянула одну из чашечек бюстгальтера и накрыла освобожденную из плена ткани грудь губами. Марина всхлипнула. Мне было мало. Я хотела ее всю. Хотела почувствовать всю ее, везде. Поэтому смелым движением руки я провела вниз, расстегнула пуговицу на джинсах, молнию, и просунула ладонь под тесную ткань.

— Ты че делаешь?!

Громкий, возмущенный голос, совсем не похожий на Маринин, мигом привел меня в чувство. Я испуганно вскинула голову и увидела… Женьку. Черт побери, Федорова лежала подо мной с совершенно ополоумевшим лицом. Заорав: «Какого черта?!», я соскочила с кровати.

Часы показывали 10:27. Я несколько раз встряхнула головой, прогоняя остатки сна, который так приятно начинался.

Реальность стала накатывать волнами. Осознание того, что было вчера, того, что мне приснилось, и того, что все это за Женькиной спиной. Да, они расстались. Но я знаю, почему они расстались. И также знаю, что все это начало зарождаться еще во время их отношений.

Мы вчера говорили об этом с Мариной. Также я спросила, почему она сначала сказала мне уйти, а потом ответила на мой поцелуй. Как выяснилось, да, я — та самая, кто ей нравится. Но ее аналогично смущала ситуация с Женькой, поэтому когда Марина поняла, что ее чувства ко мне носят более, чем дружеский характер, (хотя девушка до последнего надеялась, что это не так), она и разорвала их с Федоровой отношения. А потом заявилась я. Со своим признанием. А потом она узнала обо мне и Наташе. А потом снова приперлась я с песнями о любви. У кого бы не пошла голова кругом от этих качелей?

Но вчера мне даже в голову не приходила мысль о Женьке. Я была настолько поглощена своей подростковой эйфорией, что даже не вспомнила о ней ни разу. Хорош друг, что тут скажешь. И что теперь делать – было совершенно не понятно. Очевидно, отказаться от Марины я теперь точно не смогу. Только не после того, как вкусила ее тепло, как ощутила ее прикосновения, как почувствовала ее губы на своих губах. Только не после этого. Значит, нужно как-то поговорить с Женькой, объяснить ей все. Может, даже позволить надрать мне задницу. Но лишь бы донести до нее, что это не просто интрижка, что дело не в похоти или физическом желании, а в том, что я люблю эту девушку. Только как объяснить своему лучшему другу, что я столько уже натворила за ее спиной?

***

Забрав Гретту и выслушав от Нины около часа нравоучений о моей безответственности, я поехала обратно домой. Собака обижалась на меня. Честное слово, она не «разговаривала» со мной всю дорогу. Смотрела в окно и не поворачивалась ко мне, даже когда я, стоя на светофорах, гладила ее за ухом. Только оказавшись дома, после того, как я пообещала Гретте больше не оставлять ее одну, собака сменила гнев на милость и облизала мое лицо. Кажется, Нина на нее плохо влияет.

Просидев почти до двух часов, я поняла, что мне нужно поговорить с Женькой. Да, пока не ясно, какие у нас отношения с Мариной, да, мы ничего не обсудили по сути дела, но я должна была поставить в известность Федорову о том, что происходит. Но как только я собиралась ей позвонить, как тонкий мерзкий голосок звучал в моей голове: «Она не поймет. Она не простит. Ты предала ее». И после этого бормотания я убирала телефон обратно. Вместе с этим меня смущало то, что и от Марины не было ни звонка, ни сообщения. Может, она провела ночь, размышляя о том, что случилось, и поняла, что овчинка не стоит выделки? Что, если она передумала? Передумала что? Мы ничего не обещали друг другу. Да, мы полночи целовались и обнимались, но разве это что-то значит во взрослом мире? Да ладно, я провела всю ночь с ее подругой, и мне было плевать. А тут не было ничего кроме нескольких часов поцелуев. Да, самых сладких, да, самых приятных, но тем не менее.

Липкий, панический ужас начал окутывать мое сознание. И я, даже не соображая, что делаю, набрала номер. Очнулась, только когда услышала в трубке приятный голос:

— Привет.

— Привет, — я тихо выдохнула, стараясь не выдать своего волнения. Но, серьезно, я от охватившего меня страха так вцепилась в шерсть собаки, что Гретта даже сердито тявкнула.

— Я ждала твоего звонка, — я слышала, что Марина улыбается. Не прошло и пары секунд, как и на моей физиономии расплылась идиотская улыбка.

— Правда?

— Да. Я хотела тебе позвонить, но потом подумала… — девушка замолчала, не закончив фразу. Я напряженно прислушивалась.

— Подумала что?

— Ну… Может, ты… Не знаю. Жалеешь, о том, что произошло вчера.

Я глупо и с облегчением усмехнулась. Было приятно осознавать, что ее это тоже волнует. Что у нас были одни страхи на двоих.

— Я думала то же самое о тебе, — призналась я, наморщив нос.

— Правда? – я представила, как бровь Марины приподнимается в этот момент.

— Да.

— Что ж, в таком случае, я рада, что это не так, — усмехнулась она. – Чем ты занимаешься? – я была рада перевести тему на что-то более спокойное и не терзающее мою душу.

— Забрала Гретту. Еле вымолила у нее прощение. Мне кажется, Нина научила ее обижаться.

— Серьезно? – хихикнула Марина.

— Ага. Она не смотрела на меня всю дорогу. Потом, правда, оттаяла. Но я пообещала ей долгую прогулку с беготней за палкой и все такое.

— О, это здорово. Так у вас что, будет что-то вроде девичника?

— Ну, скажем, вечеринка в честь примирения. Надеюсь, обойдемся без стриптизеров-пуделей и без танцующих у шеста лаек, — усмехнулась я.

— Может, тогда вы не будете против компании? – мне даже показалось, что голос Марины звучал как-то неуверенно.

— Ты шутишь? Чем больше народу – тем веселее. Тем более, кто-то должен меня подменить, когда я выдохнусь.

— На это я не подписываюсь, но прогуляться с вами, девочки, я не против.

— Отлично, — я думала, мой рот треснет от улыбки. – Тогда ждем тебя у нас в парке к пяти.

— Хорошо. До встречи.

Я отключила телефон и еще минут десять просто улыбалась, как дура, думая о том, как же мне повезло.