— Не была, — уклончиво ответила я.

— Ну, так что? Что тогда?

— Просто… Не знаю. Я думаю, у каждого человека есть «тот самый» или «та самая».

— О, понятно. Подожди, — Женька залезла в холодильник и достала нарезанные фрукты. – Так слушать эту ванильную ересь будет интереснее. Продолжай. Итак, у каждого человека есть «тот самый» или «та самая».

— Иди в задницу, — усмехнулась я, глядя на Женькино лицо, что выглядело как лицо семиклассника, слушающего про пестики и тычинки.

— Нет, правда, расскажи, что ты думаешь. Мне интересно, — уже серьезнее добавила Женька, отправляя в рот виноградину. – Только если ты начнешь мне впаривать про «Это когда ее глаза освещают твой мир» или «Ее смех – лучшая музыка для ушей» — я кину в тебя бутылку, — сказала Женька и угрожающе пошевелила бровями.

— Нет, так я говорить не буду, — засмеялась я.

— Прекрасно. А то я не смогла дочитать один лесбийский роман из-за такой херни, — проворчала Федорова. – Ну так что? Какая она, «та самая»?

— Ну… — я уселась поудобнее, и невольно перед моими глазами всплыл образ Марины. –Помнишь Сашку Иванова? Из твоей группы?

— Ботаник тот? В пиджаке замызганном ходил все пять лет? – удивилась Женька. – Ты что, влюблена в него была? С ним не получилось, и ты стала по девочкам?

— Федорова, ты дура? – скептично вздёрнула я бровь. – Я не об этом. Помнишь, на четвертом курсе он операцию на глазах сделал? Потом все еще удивлялись, что он на самом деле очень даже симпатичный без этих уродских огромных окуляров.

— Ну? – недоверчиво протянула Женька.

— Вот когда ты не с теми, ты будто в этих уродских очках. Вроде бы и видишь все, а не так как-то. И неудобно, и ты в них как дурак выглядишь… А когда появляется «она», то… Все меняется. Все вообще по-другому. Будто рождаешься заново. Видишь по-другому, чувствуешь по-другому, даже, кажется, что дышишь по-другому. Будто впервые полной грудью.

— Э-э-э, батенька, да вы романтик, — нараспев сказала Женька, качая головой. – И что, ты это все испытывала? К кому? Кто она? Почему ты мне не говорила? – тут же устроила мне допрос подруга.

— Ну, это так, мысли вслух. Ничего конкретного. Просто мне так кажется, — слукавила я. Ну не говорить же ей правду!

— Ну, если все действительно так, тогда да, к Марине у меня ничего такого не было. Она мне, конечно, нравилась, да и секс был хорош, но… Вот этих очков и всего такого не было.

— Значит, все впереди, — насильно вытянула я из себя улыбку, стараясь не думать про Женю, Марину и секс.

Женька молчала несколько минут, потом спросила, не переводя на меня невидящего взгляда:

— А если нет?

— Что именно? – не поняла я, чувствуя, как тепло от выпитого заполняет все мои внутренности.

— Ну, если не встретится никогда той самой? Что, если всегда будут такие… одноразовые? – Женька посмотрела на меня, и я впервые увидела это в ее глазах. Страх. Там был страх одиночества.

— Жень, я уверена, что ты встретишь свою «ту самую». Просто, может, нужно выбирать девушек не по обложке?

— Что ты имеешь в виду? – постепенно хмелеющая Федорова серьёзно смотрела на меня.

— Ну ты всех своих девушек выбираешь чисто по внешним параметрам, — начала я пояснять. – Тебя цепляет только картинка.

— Ну, мне же должна девушка нравиться внешне, — начала протестовать Женька.

— Никто и не спорит, — согласилась я. – Но дальше что? Ты не узнаешь о них ничего. Не хочешь понять их, узнать лучше, как людей, понимаешь?

— Не очень, — призналась Женька.

— Блин. Ну… Например, что ты знаешь о Марине? — скрепя сердце, спросила я.

— В смысле?

— Помимо того, сколько ей лет, кем она работает и когда у нее день рождения. Что ты о ней знаешь?

— Ну… У нее отец художник.

— Хорошо, что еще?

— Эм-м-м… Она… готовить любит.

— Ладно. Дальше. Любимый цвет? Книга? Чай? Блюдо?

— Боже, мы же не десять лет с ней прожили! – возмутилась Федорова. – Откуда мне знать такие подробности?

— Цвет зеленый, точнее, изумрудный. Книга «Мастер и Маргарита». Черный листовой чай со вкусом жасмина. Любимое блюдо – то, где есть рыба. Определенного нет.

Федорова смотрела на меня вытаращенными глазами.

— Черт, Лера, ты встречалась с ней тоже?

— Нет, — грустно усмехнулась я. – Просто мы разговаривали. И многое из этого она упоминала при тебе. О чем я и говорю – ты не узнаешь их. Как людей, как личности.

— Да… Возможно, будь я, как ты, она бы не ушла. Это тебе надо было с ней встречаться, — усмехнулась Женька.

— Наверное, — в тон ей отшутилась я, совершенно не чувствуя веселья.

— Ладно, я поняла тебя. Буду теперь узнавать у девушек все их анкетные данные и их генеалогическое древо до восьмого колена, — оставаясь верной себе, засмеялась Женька.

— Лучше до десятого, а то мало ли, — засмеялась я в ответ и наполнила наши бокалы.

Примечание к части

Двадцатая, двадцать первая и двадцать вторая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

20

Придя на работу в понедельник, мучаясь от жуткого похмелья, и с ощущением, что мне снова двадцать, я получила великолепную новость от начальства – меня ждала почти недельная командировка в самую жопу области. Так как главбух того филиала неожиданно уволилась, а налаживать документацию перед проверкой больше некому. Поэтому, позвонив Нине и упросив ее приглядеть за Греттой, а еще лучше переселить ее на неделю к себе, я укатила в отдаленный город, чтобы налаживать работу отделения. Спустя три дня я поняла, что это «неожиданное путешествие» мне даже на руку. У меня появилось время подумать обо всем. Обо всем, кроме Марины. Я понимала, что с Наташей мне нужно расставить все точки над «i». Еще в то пьяное воскресенье я написала ей, объяснив свое внезапное и невежливое исчезновение неотложными делами. И еще я понимала, что не могу расстаться с ней по смс. Хотя бы потому, что мне не пятнадцать.

Я старалась не думать о том, что рассказала мне Женька. Я и так себя еле удерживала, чтобы не бросить все и не сорваться к Марине с предложением руки и сердца. Да, конечно, вероятно, она говорила не про меня, но, а вдруг? Неужели я не могу допустить хотя бы мысль, что девушка мечты может ответить мне взаимностью? Пока я не знала правды, я могла надеяться. Но чем больше я «не думала» про Марину, тем больше я хотела к ней.

***

В город я вернулась в пятницу вечером. Предварительно договорилась о встрече с Наташей. Нужно было закончить эту игру.

Я приехала к ней, позвонила в домофон и уже через пару минут девушка открывала мне дверь, широко улыбаясь. Я старалась держать себя довольно прохладно, но не грубо. Я чувствовала вину и меня опять стала напрягать ее настойчивость. Она чуть до желудка мне не достала, когда у порога накинулась с поцелуями. Я вежливо отстранилась, пробормотав что-то про усталость.

— Проходи, малыш, ты, наверное, голодна? Мы как раз ужинаем, — прощебетала Наташа, исчезая в стороне кухни.

Я еле подавила рвотный рефлекс от слова «малыш», но заставила себя глубоко вдохнуть и отправиться вслед за хозяйкой. Где-то на краю сознания вертелся вопрос «кто это – мы?», но, зайдя в кухню, я смогла лишь открыть рот. За столом сидела… Марина. Мы уставились друг на друга так, будто видели впервые. Она буквально сканировала меня взглядом, а я тупо на нее пялилась. Я слишком давно ее не видела. Почти неделю. Это было слишком долго. Мне тут же захотелось упасть к ее ногам и просить, умолять дать мне шанс. Рассказать ей, как сильно я люблю ее, как эти чувства мучают меня уже который месяц, но когда я почувствовала теплую руку на своем плече, я вспомнила, где я нахожусь, и зачем, собственно, пришла.

— Присаживайся, малыш, поужинай с нами, — Наташа подтолкнула меня к табуретке.