– Твоя задница никогда не принимала душ?

Джереми хихикнул.

– Я один раз пробовал, – признался Томас. – Это заставило меня понервничать. Ты прав – это было странно. А ещё отчасти классно. Это Франция. Невозможно сказать, что сделают эти французы. Если к тебе на стол приземлится птица, ты откусишь ей голову и назовёшь это деликатесом. Или вытащишь улитку из раковины, нальёшь на неё масла и продашь людям за сотню долларов. Это Париж. Я удивлён, что они не изобрели раковину, которая чистит за тебя зубы и выдавливает прыщи. Хочешь завтракать?

Джереми кивнул.

– Давай приступим.

Томас занял стул в конце стола, тогда как Джереми сел на барный стул справа от него. Джереми поднял правую ногу, пальцами схватил кусочек бекона и поднес тот к губам.

– Давай помолимся, – предложил Томас.

С виноватым видом Джереми положил бекон на тарелку.

– Я не самый религиозный человек в мире – мы с Богом давно не виделись с глазу на глаз и, честно говоря, мне не терпится умереть, чтобы задать этому ублюдку пару вопросов. Как раз перед тем, как он бросит меня в пучины ада, я такой скажу: "Бог, насчёт Левита... какого чёрта?" И всё же. Думаю, нам следует быть благодарными за еду и крышу над головой... и то, что мы есть друг у друга. Что думаешь?

Джереми пожал плечами.

Томас потянулся, положил руку на ногу Джереми и просто сказал:

– За все хорошее, что есть в нашей жизни, и за то, что мы есть друг у друга, пожалуйста, помоги нам быть благодарными. Аминь.

Он ждал, пока Джереми добавит "аминь", но этого не произошло.

– Могу я услышать "аминь"? – спросил Томас.

– Аминь, – тихо произнёс Джереми.

– Спасибо. Теперь давай приступим. Тебе нравится бекон?

Джереми кивнул, когда бекон исчез у него во рту, после чего быстро последовал ещё кусочек.

Томас наблюдал за тем, как худая нога мальчика мечется вперёд-назад, внутренне вздрагивая, когда думал, что Джереми что-нибудь собьёт. Но... он не сбивал.

– Ты смотришь на меня, – сказал Джереми, замирая с кусочком тоста между пальцев на полпути к губам. – Почему ты на меня смотришь?

– Я просто думаю, что ты удивительный. Прости. Я не хотел пялиться.

– Всё в порядке, – сказал Джереми. – Ты думаешь, что я странный.

– Вовсе нет, – парировал Томас. – Не знаю, что бы я делал, не будь у меня рук, но тебя, кажется, это совсем не беспокоит.

– У меня никогда не было рук.

– Я знаю... Я не это имел в виду. Ты другой, и мне потребуется время, чтобы привыкнуть.

– Ты тоже другой, – ответил Джереми. – Тебе нравятся мальчики, а не девочки. Это странно.

– Тебя это беспокоит?

Джереми пожал плечами, откусил тост, отложил его в сторону, а затем обеими ногами взял стакан апельсинового сока. Томас снова вздрогнул, наблюдая, беспомощно и зачарованно, боясь, что Джереми уронит стакан, устроит беспорядок. Но... нет. Он согнулся своим маленьким, тонким телом, поднёс стакан к губам, сделал грациозный глоток, вернул стакан на стол.

– Почему тебе нравятся мальчики? – спросил Джереми, поднимая на него взгляд.

– Я не знаю. Раньше я думал, что со мной что-то не так, но теперь я знаю, что я просто другой.

– Как я?

– Как ты, – согласился Томас.

– Ты не против, что у меня нет рук?

– Почему я должен быть против?

– Ты не считаешь меня уродом?

– Не говори глупостей. Думаю, ты удивительный ребёнок. Хотел бы я быть таким же смелым и талантливым, как ты.

– Я – урод, – отмахнулся Джереми.

– Нет, это не так.

Джереми не стал комментировать.

Томас, сбитый с толку и неуверенный, что ответить, оставил всё как есть.

Глава 13

– Мисс Дженис, это Джереми, – сказал Томас.

Его соседка, Дженис Хорват, посмотрела на Джереми, нахмурилась, улыбнулась и снова нахмурилась. Её старые, похожие на ястребиные глаза метнулись от одного плеча Джереми к другому, как будто задаваясь вопросом, куда подевались его руки. Её пухлые губы искривились в беспокойстве.

– Джереми – мой приёмный сын, – добавил Томас, чтобы прояснить и напомнить ей его намерение усыновить ребёнка, что они обсуждали время от времени, когда он выходил забрать свою почту. Мисс Дженис жила по соседству и часто пользовалась такими случаями, чтобы поболтать, пока занималась своими собаками, которых было четыре. Или уже пять?

– Что ж, приятно познакомиться, – наконец сказала мисс Дженис, её лицо выдало тревогу. – Но, Боже мой, у него нет... В смысле, я бы пожала ему руку, но... В смысле... ну, вы должны извинить меня, не так ли?

– У Джереми особые потребности, – сказал Томас. – Но я думаю, что он может делать все, что захочет. Я хотел познакомить вас, потому что вы будете видеть нас время от времени.

Джереми не обращал внимания на разговор. Вместо этого он отвернулся и начал прыгать – довольно странно – по подъездной дорожке. Он был похож на кенгуру.

Томас улыбнулся.

Дженис нахмурилась.

– Как Молли? – спросил Томас.

– Молли?

– На прошлой неделе вы возили её к ветеринару.

– Оу! Её рвало на ковер. Доктор предположил, что она съела одно из комнатных растений. Что странно.

– Странно?

– У меня всегда были растения, а теперь доктор говорит, что они ядовитые! Уверена, он не знает, о чём говорит. Молли сейчас в порядке, так что всё хорошо. Терпеть не могу больных собак. – Она смерила скачущего Джереми очередным взглядом. – Так... он ходит в школу?

– Мы запишемся сегодня, чтобы он мог начать с понедельника.

– У них есть занятия для...?

Томас невольно вздохнул. Дженис Хорват была милейшей, приятнейшей старушкой и хорошей соседкой, но, казалось, она никак не могла понять, что не все на свете одинаковые.

– Он может писать ногами, – сказал Томас, пытаясь сгладить момент.

– Ногами?

– Да.

– И он будет жить с тобой... и ты...?

– ДСО дали мне лицензию. У меня столько же прав на опеку или усыновление, как и у всех остальных.

– Конечно, сладкий. Ты знаешь, мисс Бетти Клэнси в церкви сказала мне, что её племянница – та самая лесбиянка, знаешь, та старая добрая лесбиянка, которая жила в Мемфисе, та, с бородой, о которой я тебе говорила – помнишь? – что ж... её племянница не только сбежала и вышла замуж за свою... партнёршу... другую лесбиянку... и мне не нравится говорить это, но она... знаешь... из чернокожих... так что, они не просто поженились, а сейчас хотят развестись. Не понимаю, в чём смысл жениться, если вы потом разведётесь. А я ненавижу разводы. И ради Бога, сбежать и жениться на... чёрной... уверена, она милый человек, но... понимаешь?

– Что ж, мы лучше пойдём, – сказал Томас. Он понял, что бороться с мисс Дженис не нужно, как и ожидать от её слов смысла. У него закрадывалось подозрение, что до маразма не так уж далеко.

– Да, конечно, – сказала она. – Очень приятно познакомиться... Джеральд, да?

– Его зовут Джереми, – сказал Томас.

– Да, конечно. Джереми. У меня был двоюродный дед по имени Джереми. Я никогда не была с ним знакома, но слышала, что его укусил водяной щитомордник, когда ему было двенадцать, и он опух, как шарик, а через три дня умер.

– Я не знал, что щитомордники такие ядовитые, – сказал Томас.

– Ну, обычно это не так, но его папаша-дурак отрезал ему руку. Видишь ли, его укусили в руку, и они не смогли отвезти его к доктору, так что папаша-дурак отрезал ему руку, потому что думал, что это остановит распространение яда, так что бедный ребёнок умер от заражения крови. Слышала, он это увидел в фильме. Конечно, они выпили столько дешёвого виски – это тайная сторона нашей семьи, а ты знаешь, какие они – упаси Бог! – они катались до Мемфиса и обратно и даже несколько раз бывали в Джексоне, так что чего ожидать? Кучка чёртовых идиотов, если ты меня спросишь.

«Маразм, – подумал Томас. – Определённо маразм».

– Ну, нам пора идти, – сказал он.