В общем, поглощенный всеми этими раздумьями, парень торопливо обнял отца в ответ и выбежал на улицу, вытаскивая из кармана ключи от джипа.

«Скорее к лофту. Отец не должен ничего заподозрить»,- мелькнуло в мыслях Стайлза, и он попытался отвлечься, включив радио. Однако грустная, до боли печальная мелодия, с не менее угнетающими словами” The good die young” вовсе выбили из парня все мужество, заставив вытащить магнитолу, не заботясь о разорванных проводах. Постояв еще немного, машина выехала с парковки,а Стайлз, вспомнивший незатейливый напев своей любимой песни, все же сосредоточиться на дороге. Но не смотря на все старания забыться, фраза шерифа продолжала всплывать в памяти. «Это все твоя заслуга, Стайлз». Эх, если бы ты знал то, что знаю я…

Стилински-младший смахнул слезы, пытаясь не думать об этом.

Нет, он пойдет на любые уловки и хитрость, лишь бы Джон никогда не догадался о болезни, а сейчас нужно разузнать про планы Питера и про Дерека, ведь, возможно, Хэйл старший окажется не таким подлым и поможет шерифу перенести смерть сына не так болезненно. И все же… доверять Питеру Стайлз не хотел. Коварная ухмылка бывшего альфы и его план мести, который он, не исключено, готовил для Сталза за излишнюю болтливость, напрягал и пугал не на шутку, отбивая у Стилински просить помощи.

***

Продолжая ругаться на неаккуратных водителей и невнимательных пешеходов, Стайлз все же доехал до лофта, служившего уже который год домом Дереку и Питеру. Хотя у Хэйла старшего и была, по слухам, квартира в центре города, он предпочитал действовать племяннику на нервы своим присутствием и советами. И не только ему. Самому Стайлзу он иногда просто мешал дышать своими издевками по поводу его чувств к хмуро-волку. Конечно, Стилински подозревал, что его возбуждение чувствуется оборотнями, но откровенно не понимал, как чокнутый дядюшка понимает, что такая реакция у парня именно на Дерека, ведь в лофте постоянно находятся и другие, не менее интересные, персоны.

«Волчье чутье», - думал Стилински всякий раз после саркастической перепалки с Питером, часто выпытывающим из него планы на ближайшее будущее. Будущее с его племянником.

«Может, признаешься ему уже? Не могу смотреть, как ты мучаешься»,- Хэйл старший усмехается, вызывая у Стайлза приступ ярости.

- А ты не смотри, раз не можешь, - едко отвечает Стилински, зло прожигая взглядом Питера. - Мне вовсе не нужна жалость, тем более, твоя.

- Тогда, давай я сам ему скажу, - не отстает оборотень, с наигранной радостью, что-что , а лишний раз безобидно поиздеваться над Стайлзом оборотень любил. Разворачиваясь к двери, за которой через какое-то время раздаются шаги. Питер совершенно спокойно выжидает ответной реакции от парня. Полета подушки, какого-нибудь слова, по -детски глупого передразнивания или шантажа, но только не в этот раз…

- Только попробуй, и я лично сожгу тебя еще раз. Или, может, еще не раз, - звучит слишком яростная угроза, сказанная, хоть и бездумно, но жестоко. Слова больно задевают душу оборотня и тот сжимает пальцы в кулаки, скрывая блеснувшие голубизной радужки. Стайлз замолкает, понимая, что явно сказал лишнее. И, повторив в уме последнюю фразу, мгновенно сожалеет о сказанном,ведь Питер до сих пор не мог простить племяннику, да и Стилински, ту подлость, какую они совершили четыре года назад. Всего, что угодно, но только не сожжение, ожидал тогда Питер. Короткий, полный привычной насмешки, взгляд смотрел на парня. Пусть оборотень не пытается скрыть боль, появившуюся от слов Стилински, юноша видит его насквозь.

- Просто не лезь, хорошо? - произносит, наконец, Стайлз, проклиная свою болтливость и пытаясь хоть как-то извиниться, но на ум не приходит ничего нормального, поэтому Стилински неуверенно оглашает вслух лишь лаконичную просьбу, - Как-нибудь сам с ним разберусь, хорошо?

Хэйл старший слегка кивает, жалея свое уязвленное самолюбие,и уходит из лофта сталкиваясь на пороге с племянником.

Так выглядела их последняя беседа, после которой Дерек с удивлением посмотрел на Стилински, вышедшего следом. Почему Стайлз тогда ушел, он не знал. То ли нехватка смелости озвучить свою тайну, то ли настроение, опустившееся до границы-” хуже некуда”, то ли… неясность самих чувств, испытываемых Стайлзом. Да, он, безусловно, чувствовал к Дереку симпатию, может даже что-то большее, однако… какая-то часть парня говорила, что это неправильно, противоестественно. Пусть парню и осталось жить всего месяц, он где-то в глубине души хотел убедиться в правильности своих чувств.

Что же касается последнего разговора с Хэйлом старшим, с того самого дня ни Питера, ни хмуро-волка Стайлз не видел, да и не особо хотел видеть. Проблемы, появившиеся после очередной головной боли, полностью «выселили» всех, включая стаю, из жизни Стилински. Скотт много раз наведывался к сыну шерифа, но дальше порога дома не заходил, понимая, что Стайлзу сейчас не до него.

Не надеясь и сейчас застать кого-то из них в лофте, сын шерифа все же заглушил двигатель и вышел из машины, направляясь к зданию. Облупленная краска стен, выбитые кое-где окна:все это еще больше напрягало Стилински, не позволяя сконцентрироваться на предстоящем разговоре.

Зайдя внутрь строения, парень открыл дверь, служившую входом в апартаменты Дерека. Стилински неуверенно переступает порог и подходит к столу, рядом с которым, на диване, расположился Питер Хэйл. Закинув ноги на подлокотник и устало перелистывая страницы толстой книги оборотень полулежал, закинув под голову свободную руку. Стайлза накрыло волной удивления и радости одновременно. То, что Питер в лофте, означало, что разговор все же состоится, однако Хэйл мог уйти, почувствовав приход не желанного гостя, но, как видно, остался. Означает ли это какой-либо подвох или нет, Стайлз не понимает, продолжая внимательно смотреть на мужчину, дожидаясь, когда тот соизволит повернуться в знак внимания. Питер громко захлопнул книгу, поняв, что спокойно дочитать ее все равно не получится. Состояние Стилински напрягало его. Обычно без умолку болтающий о всякой ерунде гиперактивный подросток сегодня оказался на удивление тихим и практически обездвиженным, настораживая тем самым Хэйла-старшего, и заставляя подняться на ноги. Привычная, перед его со Стайлзом разговором, усмешка мужчины исчезает с лица, заменяясь серьезно-изучающим взглядом. Стилински смотрит в темно-голубые глаза Питера, надеясь найти там ответ на свой немой вопрос.

- Значит, теперь тебе вдруг понадобилась моя помощь? - Хэйл скрещивает руки на груди. - Что же, учитывая твою последнюю угрозу, у меня пропадает любое желание как-либо тебе содействовать.

- Я уже извинился, да и вообще, ты сам виноват. Знаешь же прекрасно, что я не буду открыто с ним разговаривать, - отвечает Стилински, тяжело вздыхая. Головная боль вновь дает о себе знать, и парень зажмуривается. Питер подходит ближе, прикасаясь ладонью к затылку Стайлза. Черные вены ползут вверх по запястью и исчезают за рукавом чуть смятой рубашки.

- Что с тобой происходит? - оборотень убирает руку, - Ты ведь пришел не для того, чтобы вновь поругаться со мной или сделать ничтожную попытку намекнуть племяннику о чувствах.

- Понимаешь… Два года назад, когда я был одержим Ногицуне, отец сделал мне МРТ… ну, томографию головного мозга и по результатам выявили диагноз - височно-лобная деменция, то есть, атрофия - разновидность слабоумия, встречающаяся у подростков. Болезнь неизлечимая и смертельная… у моей мамы была такая… - Стайлз замолчал и опустил голову. Глаза вновь заслезились. Свыкнуться с мыслью, что завтрашний день может быть для него последним, но точно станет одним из последних, парень не мог.

Хэйл выслушал рассказ сына шерифа и задумчиво посмотрел в пол, обдумывая услышанное.