Женщина. Вы что! Пустите! Я милицию позову!

Прохожий в шляпе. Не надо милицию… Елена Сергеевна!

Женщина. Что такое? Вы меня знаете? Вы что, хотите меня арестовать?

Прохожий в шляпе. Почему сразу?.. Неужели вы?.. Я так изменился?

Он опускает воротник, снимает шляпу. И тут мгновенно прекращается дождь и исчезают прохожие. Они одни на деревянных мостках, переброшенных через строительную яму. Блондин с ярко-синими глазами в хорошем, но старом сером костюме и очень красивая загадочной красотой женщина почти одного с ним роста.

Елена Сергеевна. Миша…

Она рада, но и, кажется, напугана: вдруг воровато оглядывается. Он улыбается, он любуется ею. Она разворачивается и уходит. Булгаков, а это именно он прохожий в шляпе, теперь, впрочем, без шляпы, пытается её удержать.

Булгаков. Люся! Куда же ты?

Елена Сергеевна. Мы не должны видеться… Так нельзя!

Булгаков. Почему?

Елена Сергеевна. Мы обещали. Помнишь?

Булгаков. Но ведь мы встретились. Просто так, на улице. Это судьба!

Елена Сергеевна. Это случайность.

Булгаков. Ты не веришь в судьбу?

Елена Сергеевна мотает головой и делает два шага прочь. Булгаков снова хватает её за руку, властно разворачивает к себе.

Булгаков. А розы? Разве это не знак?

Елена Сергеевна. Нет. Это просто мне подарили.

Булгаков. Кто? Я не потерплю! Я не позволю! Я вызову его на дуэль!

Елена Сергеевна смеётся. Он любуется её смехом.

Елена Сергеевна. А есть ли у вас право на это, Михаил Афанасьевич?

Булгаков. Хочу, чтобы было.

Пауза. Смотрят друг на друга, становятся серьёзными.

Булгаков. Я не могу без тебя.

Елена Сергеевна. И я без тебя.

Он подаёт ей руку. Она бросает розы в строительную яму, продевает свою руку в перчатке с раструбом в его, и вместе они уходят.

Картина 2. 

Квартира Булгаковых. Обстановка скромная, но очень много книг. На стене висит портрет молодого, довольного собой Булгакова. Дождь за окном. Булгаков и Елена Сергеевна сидят за небольшим столиком, на котором два бокала с красным вином. Оба курят папиросы. Она смотрит в пространство всё так же полуприкрыв глаза, он любуется ею, подперев лоб рукой. На заднем плане разобранная постель, на Елене Сергеевне – халат, на нём какая-то пижама, тапочки на босу ногу. Вьётся дым от двух папирос. Оба, кажется, счастливы. Покой.

Булгаков. Я уничтожен. Не возражай, я знаю, что говорю. Десять лет я занимался литературной работой, четыре последних года – писал пьесы… Был успех и желание работать. Четыре пьесы за четыре года. К новому сезону все они запрещены ГЛАВРЕПЕРТКОМом… Даже «Бег», который ещё и поставлен-то не был. Ни одной моей строчки в России напечатано быть не может. От одной фамилии «Булгаков» все шарахаются. Впереди у меня неизвестность, катастрофа и гибель.

Елена Сергеевна (выпустив струю дыма, не глядя на Булгакова). Он не отдаст мне мальчишек.

Булгаков. Всё правильно. Так и надо. Беги от меня! Или погибнешь вместе со мной…

Елена Сергеевна. Моя жизнь скудна…

Булгаков. Твоей жизни позавидовали бы почти все знакомые мне женщины! Твой муж большой человек, у тебя прекрасная квартира в таком доме! У твоих детей немка-воспитательница, у тебя – домработница! Ты никогда не прикасалась к примусу и не знаешь ужасов проживания в общей квартире!

Елена Сергеевна. И тем не менее. Я не счастлива ни одной минуты!

Булгаков. Ты и со мной не будешь счастлива… (Он берёт в руки её голову). Но это ничего. Ты одумаешься и уйдёшь от меня.

Елена Сергеевна. Позволь уж мне самой решать…

Булгаков (мотает головой). Нет, не позволю. Я всё обдумал. Я хочу уехать.

Булгаков ходит по комнате, нервно потирая руки.

Елена Сергеевна. Как? Когда? Куда?

Булгаков. Куда угодно. За границу. Если я здесь не нужен, пусть отпустят! Я напишу им письмо. Я писал уже, но теперь я напишу такое письмо! Настоящее. Окончательное! Не отпустят – застрелюсь!

Елена Сергеевна. Я не смогу поехать с тобой. Я жена командующего Шиловского. Его детей точно не выпустят, даже если бы он мне их отдал.

Булгаков. Вот и хорошо. Вот и хорошо! Вот всё и решится!

Елена Сергеевна. Что ж… Значит, это было прощанием…

Булгаков. Нет, подожди… Мы ещё увидимся! Пока ещё письмо пройдёт по инстанциям, пока дойдёт до ЦК…

Булгаков обнимает Елену Сергеевну.

Елена Сергеевна. Стало быть, так-таки до самого ЦК?

Булгаков. Пока его рассмотрит политбюро, Алексей Максимович Пешков-Горький и Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин… Мы пока можем быть вместе!

Она отстраняется.

Елена Сергеевна (полушутливо оскорбляясь). Что это вы мне предлагаете, Михаил Афанасьевич?

Булгаков. Ничего. Мне нечего тебе предложить. Я нищ и раздавлен. Но говорить, что я не люблю тебя, – значит, отрицать очевидное.

Поцелуй.

Белозёрская. И всё-таки, Миша, у тебя mania grandiosa. Кто ты такой, чтобы твоё письмо читал Сталин?

Булгаков и Елена Сергеевна отскакивают друг от друга, смущаются. Оказывается, Любовь Евгеньевна Белозёрская, жена Булгакова, уже некоторое время стоит в дверях и наблюдает за влюблёнными не скрываясь. Просто они её не замечали. Это элегантная, следящая за собой женщина, одетая с лёгким налётом вульгарности времён уже устаревшего НЭПа. Посмотрев на резко поглупевшие физиономии любовников, Любовь Евгеньевна разражается хохотом.

Елена Сергеевна. Люба! Давно ты здесь? Это не то, что ты думаешь!

Булгаков. Что ты говоришь, Люся? Зачем? Это именно то, что ты думаешь, Люба. И почему бы Сталину не прочитать моё письмо, если он ходил на мою пьесу пятнадцать раз!

Белозёрская. Ходил-ходил, а потом запретил.

Булгаков. Нет! Это не он! Это всё ГЛАВРЕПЕРТКОМ!

Белозёрская. Так, значит, нет мании величия. А тебе, Люся, очень идёт мой халат. Хочешь подарю?

Елена Сергеевна. Извини…

Она начинает стягивать с себя халат. Люба успевает понять, что под халатом ничего нет.

Булгаков. Что ты делаешь, Люся?

Елена Сергеевна. Простите. (Снова закутывается в халат)

Белозёрская. Да не стесняйтесь так, товарищи! В конце концов – дело молодое!

Булгаков. Люба, тебе это не идёт.

Белозёрская. Что не идёт? Ты что-то не так понял. Я совершенно не против того, чтобы вы… Одним словом, у меня тоже есть человек, с которым я собираюсь ехать в Маньчжурию. Не знала, как тебе сказать. Так даже легче. Кстати! Я достала осетрину. Первого сорта, но второй свежести… Вы пока приведите себя в порядок, а я приготовлю бутерброды. Отметим начало новой жизни! И про халат, Люся, – правда, возьми его, мне будет приятно.

Булгаков. Однако, я всё-таки поражаюсь твоему спокойствию! И даже как-то тянет устроить сцену.

Белозёрская. Миша, я тебя прошу, оставь это мещанство. В конце концов, мы люди зрелые, и все мы тут не в первом браке. Одевайтесь и приходите на кухню пить чай.

Белозёрская уходит. Булгаков смотрит на Елену Сергеевну смущённо. Елена Сергеевна подавлена.

Елена Сергеевна. Никакого человека из Маньчжурии у неё нет.

Булгаков. Ты полагаешь?

Елена Сергеевна (кивает). Просто она знает, что Женя-большой меня не отпустит. Она великодушна, и не добавляет нам… скандала…

Булгаков. Однако, какое самообладание!

Пауза.

Булгаков. Послушай, но ведь тогда я хочу… я обязан… одним словом, в письме правительству я напишу, что поеду с ней. А то без жены как-то несолидно…